Граддарика

"Что думаешь? — обратилась я мысленно к разумному животному. — Безопасен?"

Взгляд голубых глаз, сощуренный, словно при улыбке, подарил мне котёнок, и затем продолжил умываться, облизывая лапку. Я восприняла это как ответ "Да".

На это я усмехнулась. Полное безразличие. Вот это да!

"Неужели тебе не интересно поиграть?"

Но котёнок не обращал на меня более внимания, зато довольно заурчал, когда его погладил порядник. Плошка уже была пуста, а детёныш, как мне показалось, чуточку вырос. Надо на досуге спросить, хочет ли он у меня остаться жить? Он ведь уже почти поправился. И тогда не мешало бы дать ему имя. Не кличку, а полноценное человеческое имя.

— Так что вас привело ко мне? — на этот раз я обратилась к мужчине.

Молодой человек потрогал коротенькую светлую бородку да сглотнул, как мне показалось.

— Мне не удобно об этом говорить. Но надо.

— Ну, вы ведь за этим и пришли. Или всё же поужинать со мною вместе? — я хихикнула, увидев, что он покраснел. Бросила взгляд за окно: уже зажглись уличные светильники, в том числе и в моём дворе. — Да не переживайте, я ведь не вчера родилась. Я всё понимаю.

Я наложила ему и себе еды, поставила горячую курицу на стол и выдала ему нож, чтобы разрезал хлеб и птицу. Пошла взяла ложки в ящичке, встроенным в стену. Вернулась, положила их в миски.

Он так же собран и задумчив. Ну куда это годится? И я опустила руки ему на напряжённые плечи, чуть помяв их. Молодой человек аж вздрогнул, бедняга. Потом взял нож, чтоб занять руки. Небось впервые к девушке среди ночи пришёл. Переживает, что подумают другие? Сватается ли? Работу выполняет? Ага, как же! Не поверят.

— Вы ж не сватаетесь, так чего нервничаете, порядник? — шепнула я, наклонившись к его уху, горячим выдохом обжигая его большую красивую шею. Меня же наоборот, забавляло всё это. — Или всё же свататься пришли?

Этот молодой человек располагал к себе. Вот так, как сейчас, широкоплечий, с закатанными рукавами, сильными руками и босыми ступнями, выглядывающими из-под лавки.

Он поднял на меня взгляд своих синих глубоких как горное озеро очей и вдруг улыбнулся. А у него красивая улыбка, обнажающая ровные белые зубы. От сурового, как сегодня днём, или растерянного, как сейчас, мужчины не осталось и следа. Порядник был красив — высокий лоб был очерчен густыми слегка изогнутыми бровями, утончёнными на внешнем конце, нос был прямым и длинным, хорошо очерченные губы не скрывались в лицевой растительности, острый подбородок делал лицо угловатым.

— Благодарю, — он расслабился. И тут же вдруг стал собранным. — Я ведь к вам по делу. Мне надо задать один вопрос.

— После еды, хорошо? А то я голодна, как волк. Да и вы — тоже. Давайте пока никаких разговоров по вашим обязанностям?

Он кивнул.

Тем временем он порезал уже всё и отложил нож, а я его убрала в мойку — подальше от порядника, так, на всякий случай, чтобы не было, чем руки занимать.

Поставила перед ним миску с овощами, предложив угощаться, села напротив него. Он вновь покраснел и потупил взор.

— Имя? — сказала я игриво, наклоняя слегка голову. Волосы слегка растрепались у него из-под ленты, от чего вид его был уже отнюдь не внушающим опасения.

Котёнок открыл глаза и уставился на моего собеседника, словно убеждаясь, что порядник будет отвечать, и никак иначе. Я вновь хихикнула, подперев лицо ладонью. Наблюдать за ними двумя — одно удовольствие.

— Ян.

— Хорошо. Думаю, что моё вы знаете, даже полное имя.

Я молча стала кушать, наслаждаясь каждым кусочком пищи и мимолётными пересечениями взглядов и улыбок. Он ел, не обращая внимания на котёнка. А тот подошёл и сел прямо возле миски Яна. И провожал еду таким голодным взглядом, что молодой человек не удержался и положил животному кусочек на широкую ладонь. И котёнок взял. А потом ещё и ещё. Я вытаращенными глазами глядела на довольно урчащего кошака. Вот это да!

Покушав, я стала собирать грязную посуду со стола, а потом её мыть.

Что было удивительно, Ян не брезговал есть со стола, по которому лазила кошка, мало того, сидела, умывалась. Я, конечно, на стол только миски ставила, но всё равно, другой бы наверняка отказался — сидеть за одним столом с кошкой.

Пока мыла, Ян развернулся ко мне лицом и, облокотившись на свои ноги, наблюдал за своей "жертвой", не решаясь спросить.

— Где я была вчера ночью?

— Что?

— Вы хотели спросить, где я была сегодня ночью? Ведь так?

Он так на меня посмотрел, словно я сказала что-то неприличное.

— Всё верно.

— На свидании. Вас такой ответ устроит?

— Точное время и с кем.

Я откровенно потешалась, наблюдая за ним в зеркало, висящее впереди меня на стене. Я назвала ему всё, что он просил, он обещал проверить. И как ни старался Ян выглядеть серьёзным, я подшучивала над ним, и у него волей-неволей вырывалась улыбка.

— Что вы со мной делаете, Дея? Зачем вы так? Я ведь на службе!

— А как? Вы парень молодой, неженатый, — я знала, просто знала. — Почему я не могу вести себя непринуждённо?

— Но ведь приличия... Вы ж имеете жениха.

— Нет, жениха у меня нет.

— Не может быть! — он искренне удивился.

— Пока нет... — уточнила я с намёком, вытирая со стола крошки.

Он развернулся на лавке и поднял на меня пристальный затягивающий в бездну взгляд, на сей раз не отвёл. Долго всматривался в мою душу. От чего теперь я принялась краснеть.

— Мы с вами встречались? — неожиданно спросил он.

— Да, сегодня, за сараем.

— А раньше?

Я неуверенно пожала плечами.

— Как знать, может боги и сводили нас раньше. Я не запоминаю большинство своих больных, — и ведь не соврала.

Мне показалось, или он расстроился от моих слов? Но домыслить мне не дали.

В дверь настойчиво затарабанили.

— Дея, Дея, открой! — послышался взволнованный голос Бакулы.

Я закатила глаза. Мне только сцены ревности тут и не хватает!

— Он вам мешает? — серьёзно спросил мужчина.

Я помотала головой и пошла открывать.

На пороге стоял взлохмаченный светловолосый молодой человек, на пару лет младше порядника, с короткими волосами, взлохмаченный, но красивый, с густыми усами и пока ещё без бороды. Взгляд был бегающим и напуганным.

— Что случилось? — спросила спокойно, словно и не встревоженная его поведением. Хотя подозрения у меня имелись.

— Это ты мне скажи! Кто у тебя? Сватается? — его голос был напуганным, но решительным. Он сжимал кулаки, а я рассмеялась, не в силах больше сдерживать себя. Ох уж эти мужчины! В том, что котёнок мужского пола, я нисколько не сомневалась.

— Дея! — окликнул он, указывая пальцем сзади меня.

Я обернулась. Позади меня стоял строгий страж порядка. Больше не было растерянного парня, краснеющего от прикосновения девушки. Холодные синие глаза глядели пристально и словно считывали Бакулу. Даже осанка, как мне показалось, изменилась — стала более жёсткой — это был военный на службе. Очарование испарилось без следа. Но я его не боялась. Уже нет, вспоминая его за столом краснеющего.

— Вчера в полночь Дея была с вами? — задал он вопрос мигом растерявшемуся парню.

— Д-да, — заикаясь ответил Бакула. Мне даже стало его жаль.

— Всего доброго! Я услышал то, что хотел. Прошу вас не уезжать в ближайший месяц никуда. Возможно вы понадобитесь для дачи показаний.

Порядник подошёл к тазу, куда было сложено его оружие и принялся цеплять на себя кинжалы. За этим действом наблюдал с ужасом Бакула, уже переступивший порог. Обувшись, Ян вышел.

— Проводите меня, Дея до калитки, — бросил он не оборачиваясь. — А вам, молодой человек, я бы не советовал находиться в столь поздний час в доме незамужней девушки без свидетелей.

Я пожала плечами, поясняя перед Бакулой, что ничего не могу поделать и пошла, разутая, следом.

Шёл он быстро, я едва смогла нагнать его уже у самого выхода с моего участка.

— Дея, благодарю за гостеприимство. Мне хлеб очень понравился. Знаю, вы его сами пекли, — он поклонился до земли. И откуда узнал? Пусть не сегодня пекла, а вчера, но он может сохраняться свежим целую неделю. А вот вся остальная стряпня была не моя.

Встал, встретился со мною взглядом, взял мою руку, тут же задрожавшую от волнения, в свои. И я ощутила, как в меня потоком хлынула сила.

— Не надо, — попробовала возразить я.

— Это меньшее, что я могу для вас сделать.

После чего он слегка сжал мою руку и разорвал прикосновение. Много больше дал силы, чем сегодня днём.

— Благодарю, — он развернулся и пошёл твёрдой походкой по освещённой ночной улице. А я стояла и смотрела ему вслед, теперь уже зная, за что были последние слова благодарности, и где я его видела.

Глава 5.

Силы сейчас было много, что так и хотелось её куда-то потратить. А мне ведь предстоял разговор с Бакулой, сидящий у меня на душе тяжким камнем. Он ведь не пустит всё на самотёк. Наверняка думает, сейчас успел, а в другой раз может и не успеть. Как бы сватов не заслал. Надо его успокоить. Но в то же время — не переступить черту и не дать надежду. Вот с Бакулой шутить так не получалось, как только что с порядником. Он слишком любил меня. Да, поначалу это мне нравилось, не спорю. Когда тебя обожают и готовы на блюдечке носить еду, заглядывая в глаза, словно собачонка. А ведь всё изменилось пару месяцев назад.

Он рассказал тогда, как впервые обратил внимание на меня, тогда как раз крышу с отцом перестилал. А я мимо проходила. То было немногим после того, как во мне дар открылся. Мы и до того были знакомы, вся местная детвора ведь гуляет вместе. Но мальчишки обычно с девчонками не дружат, хотя строят из себя защитников, особенно если к нам городские ребята прибегают. Стенка на стенку лет с семи уже в обиходе.

А тут мне двенадцать лет было. Я бежала с распущенными волосами, лишь очельником* сдерживающим всю эту гриву, чтоб в глаза не лезла. Вообще в это время как раз первую косу девочке плетут, но со всеми этими приключениями на мою голову, бабушка как-то упустила это из виду, и я бегала с распущенными волосами. А Бакула, как сам говорил, засмотрелся как солнышко играет в моих золотистых волосах, словно сиянием окутывая голову, ну и закончилось всё тем, что он с высоты и навернулся. Крику-то было, вот это я запомнила, его мать голосила.

Помню, бабушка тогда прибежала, долго выхаживала Бакулу, а мне велено было и близко не подходить. Ничего, поправился, окрепчал. Сейчас и не скажешь, что когда-то ноги себе переломал. Бабушка у меня знала своё дело и без дара. У неё талант был. Жаль, что мне она не успела все свои знания передать, да и опыт. Эх!

Я пошла в дом.

Бакула так и был внутри, в сенях, на лавке сидел, меня поджидал. Я вытерла ноги о мокрую тряпку, сделала в памяти зарубку, что надо будет помыть перед сном.

— Скажи, я тебе хоть чуточку нравлюсь? — спросил он, поднимая на меня какой-то совсем потерянный уставший взгляд.

— Бакула, не начинай! — взмолилась я, садясь рядом.

— Дея, ты ходишь вокруг да около. Стоит мне сделать шаг вперёд, как ты делаешь два назад. Почему? Я тебя разве чем обидел? Ты ведь знаешь, как я отношусь к тебе.

Мне стало вдруг жалко парня. Он действительно поддерживал меня все эти годы, как бабушки не стало. Носил мне еду, да и просто был замечательным другом. Другом ли?

Проходя мимо всегда помогал, я ведь поначалу и с хозяйством еле справлялась. Меня предлагали взять в какую-нибудь семью. В том числе и родители Бакулы. Видно, он сильно просил. Да я отказалась. Это моё хозяйство, и я не могла забросить бабушкины труды. Да и дар помаленьку осваивала.

Тогда сельчане помогали, но и я за грядками ходила, травки выращивала некоторые лечебные на огороде.

Я видела, что нравлюсь ему. Да только он молчал, ничего не говорил. А пару месяцев назад он признался в своих чувствах и тогда впервые поцеловал меня.

Такие чувства были мне не ведомы, и я испугалась. Не знаю, чего. Может быть, что прежних отношений уже не будет, а может что не устою, не удержусь. Не знаю. Я так и не разобралась в себе. Тогда мы начали встречаться, я ходила с ним на свидания, мы гуляли под звёздами, любовались ночным небом, и больше молчали. Он о чём-то рассказывал, так, по мелочи, а мне было отчего-то не интересно. Раньше его шуточки забавляли, а тут стали казаться дурацкими. Раздражали. Я не понимала, что со мной. С одной стороны с ним спокойно, я знаю, что за мной он в огонь и в воду пойдёт. А с другой... Я просто не знаю.

Но больше всего я боялась обидеть его. Он ведь столько для меня сделал.

Я принялась разбирать дары, словно и не было рядом гостя. Но ведь я при нём себя чувствую настоящей, когда не надо притворяться быть гостеприимной, Бакула давно стал мне родным.

Надарили много всего: железных ложек, и разной кухонной утвари, полотенца, ткани, посуда, горшки и даже орудия труда сельскохозяйственные и другие. Были и харчи разные, но в основном их несли те, кто не мог другого ничем другим поделиться, дарили готовую еду. Её было много. Хорошо, что холодильник позволяет готовую пищу сохранять длительное время. Убрала всё на свои места: что-то отнесла на чердак, что-то тут же в сенях разобрала по сундукам да полкам, частично отложила то, что могу продать нашим местным жителям и что мне совершенно не нужно.

И тут я обратила внимание на Бакулу, так и сидящего тихо, словно мышка, он облокотился на стену и сидел с закрытыми глазами, похрапывая. Я про него даже и забыть успела. Стало обидно, за него. Ну что я за девушка такая?

Я неуверенно протянула к нему руку: будить или оставить? Прикоснулась к его щеке, ощущая, что бородка начинает пробиваться, пока ещё мягкая, но он становится мужчиной. Он накрыл мою ладонь своею шершавой мозолистой.

— Дея, милая, скажи, что любишь меня, — он, приобняв за талию, усадил меня к себе на колени.

Я закрыла глаза, положила голову ему на плечо. С ним было хорошо. По-своему. Просто посидеть, помолчать. Тихо, умиротворённо.

Он развернул меня к себе лицом. Я приоткрыла глаза. Наши губы были рядом, совсем близко. Это смущало меня.

— Давай поженимся, — он смотрел своими серыми глазами мне в самую душу, и так хотелось поддаться этой нежности, этим его чувствам.

— Прямо сейчас? — улыбнулась я.

— Можно и сейчас, ты же знаешь ради тебя в любой миг готов.

Он нежно прикоснулся своими губами к моим и с каждым мгновением, не встречая сопротивления, усиливал напор. Осторожно развязал завязки на моей сорочке, словно в любую секунду ждал сопротивления.

Да, как мужчина Бакула меня волновал, но всё же я понимала, что это только плотское желание, не духовное. Потому я отстранилась и нежно, будто заранее хочу успокоить и показать, что мы всего лишь друзья, рукой провела по его волосам. Потом взглянула в его глаза и сказала:

— Бакула, я боюсь тебя потерять. После смерти бабушки ты стал мне самым родным человеком в этом мире.

— Я понимаю, — сказал он.

Ничего ты не понимаешь, думала я про себя. Я же не люблю тебя так, как мне бы хотелось, и в тоже время не хочу терять единственного друга. И если сейчас скажу нет, ты просто не поймёшь моего отказа. А если скажу — да, то вряд ли ты будешь со мной счастлив, а заслуживаешь его. Такое вот противоречие получается. А мне так хочется любить тоже...