Огни Самайна. Бал у Князя Тьмы

Но обстановка пострадать могла запросто.

— А заметно? — серьёзно спросила Оксана.

— Я не могу быть... Некромантом, — скривившись, ведунья презрительно фыркнула. — Я никогда не имела дел с мёртвыми телами и уж тем более не имею ни малейшего представления о том, что с ними делать!

— Распространённая ошибка большинства, — задумчиво откликнулась Ксана. — Считать, что некромант — это мастер зомби, марионеток или охотник на нежить. Нет, моя дорогая подруга, некромаг — вот, кто возиться с трупами. А некромант работает в ментальном плане, оперируя разумом и душою. Разница между ведуньей и некромантом лишь в том, что ты души исцеляешь, возвращаешь к жизни или отпускаешь из неё. А некромант души заключает в тиски, вытягивает из них силу, развеивает, упокаивает... В общем, отправляет к Моране в гости, причём зачастую насильно и против воли. Ещё режет, берёт в услужение или куда там захочет его чёрная душонка. Согласись, — тут она невесело улыбнулась, — между вами много общего.

— А обязательно менять ощущение моей силы? — помедлив, поинтересовалась Иулия.

— Ты вообще-то в курсе, что про Бал говорят? Каждый здесь нечист, каждый обнажён? Одежда не имеет значение, ты можешь прийти хоть в рубище... Но ты должна будешь выпустить свою силу, обернуться в неё, показать её. Обнажить, если так проще.

— Силу?

— Силу, Иулия, силу, — Ксана прикрыла глаза, словно вспоминая что-то. — Отец говорил, что нет ничего более откровенного и неприличного, чем выставленная напоказ сила. Но это значит, что ты открыт для Бала, открыт для новых даров Самайна и каждый, кто видит тебя, знает, что ждать.

Тишина воцарилась ненадолго. Ровно настолько, сколько понадобилось молодой ведунье, что бы попытаться понять или принять информацию. Тяжело вздохнув, она потёрла переносицу:

— Хорошо. Я... Понимаю, наверное. Но как мы этого добьёмся?

— Брошь, — коротко ответила Ксана, машинально коснувшись ворота блузки. Погладила таинственно мерцавший александрит в центре. — Небольшая, аккуратная, изящная брошь на платье, в центре лифа. Она привлечёт внимание, отвлекая от лица, от истинной силы, спрятанной под маской. В ней когда-то была заключена душа некроманта. После остались лишь капли силы и дара. Их хватит, для плетения канвы. Не спрашивай, откуда у меня такая... Вещь.

— И что это даст? — рассеянно запустив пальцы в волосы, Иулия растрепала косу. Тяжёлые, густые пряди упали на плечи, светлой волной оттеняя мрачные тона окружающей обстановки.

— Что такое, по-твоему, личина, моя дорогая подруга? — Оксана фыркнула, поднявшись с кресла и подойдя к одному из шкафов. Вытащив с верхней полки небольшую деревянную шкатулку, поставила её на столик, стирая пыль с потемневшей поверхности. — Это не иллюзия, морок, если так будет яснее. Личина — это что-то вроде второй кожи, облика, созданного из тончайших нитей силы, сотканного из крупиц магии. Он привязан к тебе, намертво. Он ляжет на тебя, тонким слоем покрыв всё тело. Он пронижет твой дар и душу. Твоё сознание. Изменяя, подстраивая, перекраивая, закрывая то, что не нужно видеть постороннему глазу. Ну а раз мы решили сделать из тебя некроманта, то и основа для плетения должна быть соответствующая.

Ведунья слушала медиума внимательно, хмурясь и поджав губы. Конечно, в каждом деле есть свои тонкости, свои нюансы. И посторонний не узнает о них, пока не столкнётся с ними сам, лично. Наверное, поэтому, осознание того, что её, настоящую, светлую, будет покрывать слой из остатков чужой души, было неприятным. Предстоящая процедура казалась неправильной, омерзительной даже.

Нет, Иулия не была идеалисткой. Юность прошла, забрав с собой максимализм и фанатичную веру в деление на белое и чёрное. Просто... Такова натура ведуньи. И она отчаянно противится любым попыткам изменить её. А уж изменить в сторону Тьмы...

Пожалуй, теперь она понимала значение выражения резать по живому.

— Неприятно, да? — тёплая рука легла на плечо, сжав в знак поддержки. Светлые глаза медиума носили всё тоже, нечитаемое, мечтательное выражение. Только где-то в глубине затаился страх... И горькая обречённость.

— Я согласна, — решительно кивнула головой Иулия, сжав руку подруги. — Это мой шанс сохранить мою силу. А здесь — все средства хороши. Сама знаешь, что меня может ждать, коли я проигнорирую приглашение.

— Тогда... — Ксана выпрямилась, рукой указав в сторону витой лестницы, ведущей на второй этаж. — Нам наверх. Там есть зал, который как нельзя лучше подходит для предстоящего действа.

— Спасибо, — встав, ведунья крепко обняла подругу, спрятав лицо у неё на плече. — За всё.

— Было бы за что, на самом-то деле... — глухо отозвалась та, обнимая в ответ и укачивая как маленького ребёнка.— Было бы за что...

* * *

Гостья давно ушла наверх, готовится к предстоящему действу. А она всё никак не могла заставить себя открыть шкатулку, сидя в кресле, закинув ногу на ногу и снова пуская дым в потолок.

Правильно ли поступает? Уверена ли в своём решении? Разумно ли смиряться с привидевшимся видением? И справедливо ли помогать единственному родному для тебя человеку совершать столь изысканное самоубийство?

Оксана сжала пальцы, ломая дешёвую зажигалку и не замечая, как по пальцам стекает горючая жидкость. Ментоловый дым разъедал глаза и горло, проникал в лёгкие, вызывая сдавленный кашель и хрип.

А мыслей не было. И осознания правильности тоже. Ничего не было...

Хмыкнув, медиум поднялась, стряхнув куски пластика с юбки. Что ж, самым правильным решением во всей этой чертовщине будет прийти на бал вместе с ведуньей. И встретиться лицом к лицу с предначертанным, давно заготовленным судьбой исходом

Не в первый же раз умираешь, верно, Ксан? Так умри красиво.

Открыв резную коробку, девушка взяла с бархатной подставки небольшую золотую брошь. Круглый, крупный камень, тонкой огранки, в витой оправе благородного металла. Чем-то напоминал цепочку ДНК или знак бесконечности. Возможно своей изогнутой линией или тонкими полосками внутри пустых полостей.

Александрит. Благородного тёмно-фиолетового оттенка, с едва заметной дымкой в глубине.

Сжав украшение в ладони, Оксана неспешно поднялась по вычурным металлическим ступенькам, придерживая полы юбки. И сразу же прошла в небольшой, круглой формы зал, когда-то бывший музыкальной комнатой. Тонкие двери захлопнулись за её спиной, отрезая любые пути к отступлению.

В дымчато-серые глаза смотрели упрямые синие, как тёплое июльское небо.

* * *