— Прекрати истерику. Я позову Суула. Он подготовит твои покои и принесет отвар. Выспись хорошенько, а утром продолжим. — сказал Змий властно и совершенно не опасаясь нападения отвернулся и направился к двери. На самом деле мужчина ждал, что сын не сдержится, проверял его темперамент, и не был разочарован — Альтазар, практически целиком трансформировавшись в большого черного кота с крыльями, выпустил ножи-когти и прыгнул через стол на обидчика. Опрокинулось огромное бархатное кресло, упала на паркет и разбилась красная лампа, расплескавшая по кабинету огонь. Сначала вспыхнули гардины в круглой арке, за ними заполыхали бумаги на полках открытого шкафа.

Змий одним броском огромного хвоста скрутил Альтазара и прижал к стене, как стянутую паутиной муху. Драконья морда приблизилась к нерадивому драчуну.

— Выспись, Альтазар. И учись себя контролировать. — красный раздвоенный язык с капелькой яда прошел в миллиметре от морды маленького хищника, в вытянутых зрачках которого играло пламя, распространявшееся по кабинету. Но, кажется, правителя врана мало волновала мебель.

— Мне не нравится, что ты готов убить меня из-за мальчишки... Ты совершаешь ошибку за ошибкой, сильно рискуя.

Альтазар беспомощно захрипел, отчаянно пытаясь дотянуться лапой до дракона, а в следующую минуту глаза его закатились. Что же, урок пойдет на пользу. Кольца хвоста ослабли, выпуская жертву, практически сбрасывая ту на пол, как ненужный мусор.

— Суул! — грозный оклик. — Уберись в кабинете! Мы немного горим... — ладонь круговым движением затушила пламя.

— Ваше величество, — проявившийся в дверях старый бес осуждающе посмотрел на дракона, а затем — с сожалением на Альтазара, валявшегося на паркете без сознания, бросился к юноше с явным испугом, расстегнул рубашку, приложил ухо к груди и, убедившись, что несчастный дышит, вновь поднял глаза вверх. Змий пожал плечами.

— Мальчик вырос и пытался меня убить.

— Ваше величество, он же ребенок! — Суул потянул с перевернутого кресла подушку и подложил под голову молодого граана.

— Дети имеют свойство расти... А потом хотят слишком многого...

— На вашем месте я бы сказал сыну правду про ангела. — слуга вытащил из кармана шелкового красного камзола флакончик, вскрыл и поднес к носу юноши. Тот вздрогнул, с трудом размыкая веки, и сразу попытался сесть, но Суул удержал от поспешных и резких движений.

— Проводи сына до новой личной комнаты. И распорядись, чтобы Альтазар отдохнул с дороги. — Змий недовольно сощурился нежности, с которой бес сейчас пытался окончательно привести сына в себя, и вышел прочь, громко хлопнув дверью.

... Когда в спальню принесли завтрак, Авель отчаянно пытался открыть входную дверь найденной булавкой, с одной стороны украшенной большим красным камнем. Юноша отскочил в сторону, услышав щелчок, от испуга пальцы разжались, и украшение покатилось по полу прямо навстречу существу, которое совсем недавно уже приходило.

— Ваш завтрак, Авель, — бес вкатил круглый столик на середину комнаты и сбросил с него прозрачную салфетку, под которой — юноша широко раскрыл глаза! — стояли яства, которые он очень любил. На первом ярусе — шоколад и пирожные со взбитыми сливками и яркими компотными вишнями. Выше — фрукты — красные апельсины, виноград и мелко нарезанные дольками сахарные лимоны. На самом верху — блестящий кофейник, аккуратная чашечка, бутерброды с красной рыбой, вареные перепелиные яйца с икрой.

— Я не голо... — ангел сглотнул, понимая, что глупо отказываться от еды, при этом продолжал держаться в отдалении от слуги, расставлявшем завтрак уже на обычном столе.

— Я также принес вам чистую одежду. — аккуратная стопка одежды появилась в руках беса из воздуха. — Здесь нижнее белье, брюки, рубашка, жакет. Ах, да! И обувь. Домашние туфли, — к одежде добавились мягкие аккуратные бархатные ботиночки. — Когда соизволите покушать, можете принять ванную. Она дальше, вон за той дверью. Я все вам оставил...

-Твой хозяин... Когда он вернется? — юноша обнял себя руками, а бес пожал плечами.

— Не могу точно сказать. Простите, мне запрещено...

— Постойте, — дверь в богатую тюрьму опять захлопнулась, а ангел тяжело выдохнул. Уже двадцать минут прошло или больше. Солнце поднимается все выше, заливает разноцветными зайчиками портьеры и ароматами вкусов зовущий завтрак на столе.

Авель хотел лишь попробовать. Самую малость. Сначала яичко, потом чашечку кофе с приятным оттенком незнакомых трав, затем в задумчивости съел пирожное, закусывая ореховым шоколадом. Голод взял свое. Усталость с дороги и приглашение обмыться казались волшебным предложением.

И как ни старался Авель убедить себя, что демон может вернуться в любую минуту, он не смог себе отказать в желании хоть на пять минут залезть в горячую воду.

В этой круглой комнате горели по периметру свечи, от бассейна шел пар. Рядом со спуском лежало большое полотенце и халат. А также флакончики, в которых, как оказалось, содержались ароматные шампуни и мыло.

Небо! Авель так устал. Так хотел расслабиться и забыться долгим сном. По влажной коже скользила мочалка. Сознание плыло в сладком аромате трав и благовоний. Лишь бы никто не вошел... Никто не потревожил... Окунуться с головой, вынырнуть и разметать волосы по плечам, откинуться на спину и плыть в звездное небо... Какой красивый потолок... как и шепот, льющийся в голову: "Малыш, я хочу тебя! Ну, не сопротивляйся... Давай, еще, еще..."

Юноша испуганно огляделся, поплыл к бортику, уже хотел подняться, когда навстречу потянулись руки с раскрытым полотенцем. Конечно, ты забыл о времени. Ты знал, что демон вернется...

-Не бойся, выходи, — повелитель врана любовался на ангела, такого тонкого, обнаженного, немного обескураженного, немного взволнованного и очаровательно юного.

— Я не боюсь, — юноша позволил Змию помочь подняться, а когда полотенце обернулось пушистым покрывалом вокруг тела, оказался в тисках объятий. И даже упираясь ладонями в грудь мужчины, Авелю не удавалось отодвинуться хоть на миллиметр, лишь маленькие розовые пятки скользили по влажным плитам. Не прошло и минуты безмолвного сопротивления, как граан подхватил юношу на руки и понес обратно в спальню. Авель и теперь молча пытался освободиться — бесполезно. Змий доставил юношу до кровати и отпустил лишь тогда, когда уложил в уже заранее разобранную кровать под одеяло.

— Не хочу, чтобы ты замерз, — сказал наконец ласково. — Ты когда-нибудь видел снежную бурю врана?

Ангел отрицательно покачал головой.

— До горизонта все заволакивает крутящимися потоками. Белые вихри рисуют узоры, размывая дороги, укутывая города в нарядное убранство... — Змий склонился к юноше. Каждая черточка была до боли знакома: тонкие линии светлых бровей, длинные ресницы самых красивых во всех мирах глаз, где утонуло бы даже небо, персики нежных, почти детских щечек, шелк губ, умеющих целовать весной, растапливающей снег одиночества и безмолвия.

— А потом приходит ночь. Она заслоняет свет серой мглой. Снег врывается в души и медленно убивает... прошлое, настоящее, будущее...

Глаза Авеля под гипнотизирующий голос стали закрываться. Он хотел бы не поддаваться странной слабости, но уже плыл навстречу облакам, напоминающим кружевное полотно. А еще ощущал поцелуи. Губы горячим песком ласкали уголок губ, терлись нежностью, выспрашивая ответов, мягко ласкали щеки, виски, возвращались томлением, чтобы звать в снежную бурю...

Авель открыл глаза. Сумерки сгущались. В камине жарко алело пламя. За окном злился ледяной ветер. А рядом, отвернувшись спиной, лежал поверх одеяла ужасный огромный демон.

'Боги! Как я мог уснуть?' — подумал ангел обеспокоенно и тихонечко выскользнул из уютного тепла, чтобы оглядеться в поисках хоть какой-нибудь одежды. Все та же аккуратная стопка лежала на стуле. Облегченный выдох. Пальцы судорожно схватили рубашку. Нельзя оставаться голым, когда рядом ...

— Ты очень спешишь? — вопрос пронзил спину ленивой пошлостью. — Вернись в кровать... пожалуйста.

— Не думаю, что могу разговаривать с вами голым. — Авель с утроенной скоростью, путаясь в петлицах, застегнул рубашку и быстро, практически прыгая на одной ножке, натянул брюки.

А когда оглянулся, то опять столкнулся с изучающим фосфором зеленых глаз.

— Что вы хотите от меня? — спросил почти в лоб, потому что именно теперь ангелу показалось, что Змий собирается его сожрать.

— Чтобы ты принял происходящее как данность: ты принадлежишь мне. Я заплатил огромную сумму. Твое поселение очень далеко. Не знаю, захотят и смогут ли они выкупить тебя. — граан неспешно поднялся, критично оглядел нового сати — похож на поднявшего иголки ежика. Губы дрожат, в глазах чуть ли не слезы изумленного ребенка.

— Отпустите меня... Отпустите к Альтазару!

— Мне ни к чему это делать. Твой друг здесь, в доме. Мы договорились, что ты будешь с ним общаться, пока мои послы достигнут преддверий приата и передадут послание.

— Правда? — Авель недоверчиво увернулся от гребня, которым Змий собирался расчесать светлые волосы.

— Клянусь! Но жить ты будешь в моей комнате. — демон протянул расческу и тотчас поймал юношу за руку, чтобы притянуть к себе. Неторопливые пальцы прошли по лопаткам вниз к талии, пугая, практически парализуя. — И спать в моей кровати... Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Не очень, — Авель ощутил, как руки граана сжимают ягодицы, густо покраснел, до конца сознавая, что именно добивается правитель врана. — Я не могу... Я люблю Альтаз...

— Любить? Играть? Каждый раз? На что ты готов, чтобы быть с моим сыном? Готов отдаться мне, чтобы я оставил его в живых?

Зрачки глаз ангела расширились. Ради Альтазара пришлось покинуть родину. Ради Альтазара пуститься в путешествие...

— Не готов, — Авель теперь дрожал всем телом, потому что руки мужчины проникли под брюки и гладили теперь между ягодиц. — Пустите...

— Если я не отпущу, как ты намерен сопротивляться? Покажи мне свой свет.

— Пустите, — ангел ударил кулачком по широкой груди, дернулся, а в этот момент указательный палец на две фаланги вошел в его узкий вход.

— Когда ты злишься, ты расцветаешь еще ярче. — Змий с удовлетворением отметил, что волосы Авеля засияли яркой радугой, а кожа стала сочнее свежих персиков в саду. — Вот, я тебя уже отпустил. — коварные объятия разжались, а ангел, как испуганный зверь, заметался по комнате, пока не забился в самый дальний угол.

— Я не стану с вами спать. Ни за что...

— Весьма спорное заявление, учитывая, что ночь не за горами, а на полу довольно прохладно, если не холодно. Не глупи...

Сначала подвластность кому-либо пугает и отвращает. Отчаянное сопротивление сменяется периодами апатии, болезнь — лихорадочным поиском выхода. Но однажды, и случается это в самый неожиданный момент, душа открывается незнакомому новому чувству, названия которому еще не придумано у человечества, но часто они именуют его ошибочно любовью.

Шелковый белый платок лишил зрения глаза Змия, пришедшего на свидание к Сариилу. Легким бризом нежные руки обвили торс сзади.

— Соскучился по тебе, — голос жреца заставлял дрожать каждую клеточку. — Дай мне руку, мой дракон.

Демон протянул руку в сторону, ощутил, как пальцы высшего ангела сплетаются с его, сделал шаг следом из арки, которая была обозначена в недавней записке. Конечно, Змий обследовал место заранее, точно знал, что островок Молитвенных Даров невелик. Что то, что именуется аркой на самом деле, раньше было храмом, якобы нерукотворным, но разрушившимся, так как духи покинули эти места и разделились на враждующие армии. Знал, что ступени, заросшие травой и мхом, ведут с пологого каменного холма к смотровой площадке, за которой начинается бесконечное море. И все же от жреца можно было ожидать всего.

— Спускайся аккуратно. Еще три ступени, — Сариил наконец отпустил граана, слышны были лишь его четкие, стучащие шаги и голос, словно отражавшийся многократным эхо. — Жаль, что я пока не могу снять повязку. Сначала ты должен выбрать...

— Что именно? — гулкие сердца в груди зашлись предчувствием. Вот уже год, как продолжается жестокая игра господина над темным лордом. И год он молчит, зная, что должен подчиняться из-за Габриэля — солнечного пленника, попавшего в сети Света!

— Ты можешь провести эту ночь со мной... Или... — голос Сариила приблизился, подбородка и губ коснулся маленький пальчик, проводя линию вниз до шеи. — Или провести ночь с Габриэлем...

— Если я останусь с тобой, ты облегчишь его страдания? — Змий не шевелился, но словно окунался в шелк белых лепестков цветущей вишни.

— Да, я ослаблю хватку... Ты увидишь, что я не лгу. — Руки обвились вокруг шеи. — Поцелуй меня... Теперь, забыв о прежнем... О наших размолвках! Я сделаю для тебя все, что угодно.

— Кроме одного? — Змий склонился к жрецу и с опаской коснулся полуоткрытых сладких губ — ответ не заставил себя ждать, повязка скользнула с глаз. Демон открыл глаза, чтобы сразу утонуть с головой в красоте Сариила. Высший сущий распустил волосы, и они густыми кудрями падали за спину, легкое белое платье до щиколоток, перевязанное золотым поясом, переливалось серебром в отблесках уходящего за горизонт солнца.

Демон бросил взгляд берег. Не поверил сам себе — поднял глаза опять и обомлел: Источник! Самый центр... Золото песка, золотой плеск энергии вместо воды, отражение всех граней мира, переплетающихся в живительную субстанцию.

— Нравится? Ты ведь никогда не видел близко света... — ладони Сариила провели по лицу граана. — Скажи, что я могу сделать для тебя... Только для тебя, Сейшаат?

Демон отрицательно покачал головой. Он понимал, что сейчас, окруженный агрессивным океаном, никуда не убежит. Что жрец попросту пользуется слабостью и по капле уничтожает чувство, впервые расколовшее лед.

— Даже свободы от меня? — брови Сариила взлетели вверх изумленными дугами. Серые глаза стали темнее.

— Ты не понимаешь меня. Никогда не понимал. — чтобы милый маленький дьявол не заметил, как темный лорд быстро оглядывается и изучает местность, пришлось привлечь жреца и крепко обнять. Золото. Радуга, в которой родился Габриэль. Мерзавец прячет Агнца где-то рядом, приводя в постель к демону, как на закланье, раз в неделю.

Руки заскользили по тонкой гладкой ткани, даря ласку, от которой Сариил издал призывный стон. Сознание, ледяное и измученное страстью, желало каждый раз лишь одного — обладания высшим светлым.

Но другая часть, огненная, живая, что пряталась под сотнями холодных зеркал, звала Габриэля.

Губы Сариила сладострастно манили окунуться в темную воду вновь. Отказать их настойчивости Змий не смел. А потому он ответил на поцелуи с гневливой страстью, с бешеным отрицанием прошлого, которое звенело в памяти хрустальными колокольчиками. Раздвоенный язык лизнул сжатые зубы, прося пропустить в рот, а в следующий момент уже сплелся с языком жреца.

Змий огладил линию плеч, пробрался под широкие рукава, чтобы дразнить кончиками пальцев острые лопатки, изгиб талии, спускаться вниз, где мягкий шелк кожи сменяется чувствительным бархатом.