Последний сезон дождей

— Это, конечно, не совсем по-настоящему, но все же...

В груди растет теплое чувство любви и благодарности. Пустота заполняется. Сашка чувствует, как недалеко от нее бьет сердце ее новой сестры, живое, горячее...

— А Инна... ты сказала, что она может снова родиться?

— Может...

— А твой брат? Он родился заново?

— Ванечка? Еще нет, но скоро родится. Я точно знаю. И он знает. Мы будем играть вместе...

* * *

Макс обеспокоенно взглянул в лицо подруги. Он знал, что Сашка сама себе поставила дату на 24 октября. День катастрофы. День рождения Тани. До этого дня девочка либо очнется, либо... Не то, чтобы Макс не беспокоился за Таню, но... если все же девочку спасти не получится, то... что будет с Сашкой, Макс предсказать не мог.

— Ну что?

Девушка подняла на него безмятежно-счастливые глаза.

— У меня есть новая сестра!

— Какая сестра? Что с Таней?

— Таня моя сестра! Я ее чувствую. Я чувствую, что с ней все в порядке. И со мной тоже.

Сашка счастливо рассмеялась. Макс подозрительно посмотрел, однако тоже не удержался от улыбки.

— Останемся здесь до вечера ночевать или поедем?

— Поехали! Я узнаю, если что-то случится.

24 октября. День 7.

Полночь Сашка встретила, дремая в машине. После больницы неестественно бодрая девушка сначала потащила Макса в кино, затем в ресторан ужинать. Коверс Макса бесшумно скользил над магнитной дорогой. Тихо пропищали часы, сообщая, что начался новый день. Практически одновременно с ними зашуршали по земле выпускаемые колеса — машина съезжала с окружной на обычную дорогу. От встряски Сашка проснулась, с трудом открыла сонные глаза... прислушалась к себе. И тут же подскочила.

— Поехали обратно, у меня сердце не на месте, — неожиданно выпалила она. — Поехали! Пожалуйста! Я чувствую, это важно. Быстрее!

Сашка сама не могла объяснить, с чего вдруг разволновалась. На мгновение ей показалось, что тонкая ниточка, связывающая ее с Таней, неестественно натянулась. Макс, не раздумывая, развернул машину.

— Нет, по окружной долго. Поехали напрямик, через Южную.

Еще недавно Сашка и представить не смогла бы, что когда-нибудь добровольно такое скажет. Макс задумчиво посмотрел на соседку и, не говоря ни слова, свернул на главную дорогу, вливаясь в верхний поток магнитной магистрали.

Сашка зажмурилась и посильнее вжалась в кресло, уцепившись руками в сиденье. Движение вниз, поворот, вверх... Открыла глаза. Непрерывная лавина машин двигалась синхронно, как единый механизм. И вдруг... Сашка въяве представила, как одна из них врезается в другую, по инерции их заносит, Макс с трудом успевает увернуться... а оставшийся сзади неконтролируемый комок машин несется к хлипенькому заграждению магистрального магнитного узла. Сашка в панике проморгалась — видение прошло. Померещится же... И одновременное понимание — не померещилось. Это образ, присланный... Таней? Когда сталкиваются автомобили — это просто авария. Но именно из-за выведенного из строя магнитного узла восемь лет назад авария обернулась настоящей катастрофой. Автомобили этого участка дороги резко встали, продолжая двигаться лишь по инерции, врезаясь друг в друга. Машины нижнего потока срывались вниз, падая на машины с других колец дороги... Что это? Картинка восьмилетней давности или предвидение?.. Конечно, предвидение...

— Не бойся, — шепчет в голове знакомый детский голос, — мы справимся. Все будет хорошо... Помоги мне...

В мозгу встает четкая модель дороги, словно вид сверху — полная картина происходящего. Длинные желтые полосы на темном фоне — не совсем море, не совсем дорога. Сашка огляделась, добавляя в неясную картину с муренами деталей. Вон там впереди красное авто, похожее на машину из видения. Справа и слева ряды легковушек. Далеко впереди возвышается грузовая фура. А сзади, сразу за Коверсом, виляет тонкий длинный рекламный грузовичок, таскающий бигборд на огромном металлическом каркасе.

— Я знаю как...

Потянуться к чужому сознанию. Вступить в контакт без прикосновения. Не считать информацию, а навязать свою... Разве это возможно?

"Я помогу. Я знаю как. Доверься мне"...

Водитель рекламной машины так и не понял, отчего вдруг нога вдавила педаль газа, а руки вывернули руль, рванув наперерез соседних полос. Каким чудом передние машины ускорились, а задние замедлились, дав ему секунду, чтобы проскочить и вырваться вперед. А затем так же резко затормозил, одновременно выпуская колеса, на ходу впечатываясь в заградительную линию, перекрывая бигбордом нишу магистрального узла, намертво зацепившись скобами за защитную сетку.

И тут же начала разворачиваться виденная ранее картина. Неуклюже вильнула красная машина впереди, зацепила другую...

"Только бы выдержал..." — вцепившись в поручни, не глядя наружу, молилась мысленно Сашка, — "только бы выдержал". Плевать на себя, но вокруг столько людей. Машина резко вильнула, кто-то зацепил их сбоку... Сашка не открыла глаз. "Только бы щит выдержал"...

Все вокруг завертелось. Две машины, столкнувшись, замедлили ход. В них тут же впечатались новые авто и разъехались от ударов, вертясь по инерции и снося все больше машин. Более опытные водители сразу же выпускали колеса и пытались тормозить, остальных носило по дороге, словно бильярдные шарики. Несколько автомобилей, сбитых в единый комок, понесло движением в к нише магистрального узла, закрытого двойной металлической конструкцией мобильного бигборда. Рекламный щит прогнулся от удара, но устоял. Девушка устало прикрыла глаза, не замечая, как напряжен Макс, пытающийся справиться с управлением собственного автомобиля.

— Не бойся. Теперь все будет хорошо. Мы их спасли. Всех-всех. И тебя тоже, и Макса, и Ванечку...

— Какого Ванечку?

— Вашего с Максом Ванечку. Моего Ванечку. Я уже столько раз говорила, что полечила тебя.

— У меня что ребенок будет?! Ты меня полечила?.. А Макс?.. У псиоников детей не бывает. Ты и его лечила?

— Нет, с ним и так все в порядке. Он себе голову ерундой не забивает... Мне пора... — тихий детский смех растворился в тишине.

— Таня?! Танечка!

Макс, с трудом лавирующий между взбесившихся машин, сам не понял, почему в очередное мгновение он, желая притормозить, вместо этого рванул в другую сторону, каким-то чудом проскочил параллельную полосу и влетел в защитный тупик.

— Сашка ты в порядке? У тебя кровь под носом, — мужчина стащил перчатки и мгновенно прижал ладони к ее щекам. Касание скажет больше, чем любые слова.

— Надорвалась немного, — хрипло кашлянула Сашка, слизывая соленую каплю.

— Немного?! Ну что за... — Сашка потеряла сознание, а Макс запнулся, таки не высказав девушке, какая она дура. Вместо этого принялся усиленно забирать себе ее усталость. Затем, пошатываясь, вылез из машины и пошел по крупицам раздавать эмоции и без того шокированным людям. Ничего. Пара дней головной боли — ничтожная плата за спасенную жизнь.

А сверху уже слышался гул вертолетов — то ли полиция, то ли журналисты. Неизвестно еще, кто из них раньше успеет.

В тупике псионики простояли до утра. На информационной панели по всем каналам крутили сенсационную новость — чудом удалось избежать повторения катастрофы. Репортеры, захлебываясь, наперебой расписывали все потенциальные ужасы, сокрушались доколе власти будут смотреть на проблему сквозь пальцы, во всевозможных ракурсах показывали место происшествия вперемешку с видеозаписями восьмилетней давности. Водитель рекламного щита, в миг ставший героем, запинаясь и млея от удовольствия, сотый раз вещал в камеру о божественном вмешательстве...

Сашку новости интересовали мало. Она беспрерывно звонила в больницу, но в ответ получала неизменное "сеть перегружена". Временами она легонько тянулась вдоль тонкой ниточки связи. Девочка не отвечала, но и нить не обрывалась.

— Ведь я бы почувствовала, если бы что-то случилось... — который раз твердила она, с надеждой гдядя на Макса.

Южную развязку они покинули едва не в полдень и сразу помчались в больницу. Всю дорогу Сашка сидела как на иголках и выскочила из машины еще на подъезде к главному корпусу, не дожидаясь, пока Макс припаркуется. С бешено колотящимся сердцем залетела на третий этаж и, тяжело дыша, остановилась. Сквозь стеклянную стену и полуоткрытые жалюзи была видна знакомая до мелочей палата. Белоснежные стены, металлические шкафчики, подоконник, на котором постоянно сидел Макс и кровать — ровная, идеально застеленная.

— Нет! Танечка!

Не чувствуя ног, Сашка прислонилась к стене. Чувствуя, что сейчас упадет.

— Ну что же вы, Александра Николаевна, — послышался за спиной голос Алексея Петровича. — Ничего не случилось. Перевели вашу Танечку в детское отделение.

— Перевели? Когда?

— Да вот только-только. Она ночью очнулась. Бодрая и абсолютно здоровая. Разве что похудела сильно — но оно и понятно, на капельницах-то... До утра подержали в реанимации, а потом перевели.

— Доктор, миленький, — от радости Сашка не сдержалась, быстро обняла доктора и чмокнула его в щеку. И лишь потом сообразила, что делает. Не положено псионикам касаться людей без необходимости. Сашка мгновенно отстранилась. — Простите. Простите, пожалуйста. Я просто...

— Да понимаю я, — добродушно усмехнулся Алексей Петрович. — Бегите уж. Она вас тоже ждет.

Сашка медленно на ватных ногах спустилась в детское отделение. Быстро нашла нужную палату, заглянула в приоткрытую дверь. Таня сидела на кровати. Рядом пристроился вихрастый конопатый мальчишка — тот самый неуловимый Зорик — и девочка увлеченно что-то рисовала на его загипсованной ноге. А по палате прыгали веселые солнечные зайчики — впервые с начала сезона дождей показалось солнце.

У Сашки подозрительно защипало в носу и мгновением позже из глаз полились неконтролируемые счастливые слезы. Сзади подошел Макс, бережно обнял девушку за плечи. Не в силах сдержаться, Сашка зарыдала в полный голос. И в тот же миг Таня подняла глаза, обернулась к ним и солнечно улыбнулась, словно говоря: "Ну что же ты плачешь, глупая... Я ведь говорила, что все у нас будет хорошо".