Джон Найтингейл. Страницы из дорожного блокнота

— Видите? Но как?

Мистер Кроуфорд подмигнул мне и расхохотался — я вообще заметил, что он весьма веселый и жизнерадостный человек и, судя по одежде и трости, далеко не бедный.

— Вы каждое утро проходите мимо моего дома, а уходите обратно далеко за полдень. Конечно, это лишь мои догадки, но в здешнем квартале хороших ресторанов днем с огнем не сыщешь. Разве что третьесортные бистро.

Кроме того, мистер Кроуфорд был наблюдателен и неглуп. И определённо богат. Я не мог решить, как отношусь к этому, однако осведомленность случайного знакомого могла пойти на пользу моим изысканиям.

Обед превзошел все мои даже самые смелые мечты, даром что, как выяснилось, мистер Кроуфорд был холост и держал минимум слуг для такого шикарного дома, как у него. Ко всему прочему, мы оказались почти ровесниками, что помогло нам уже к десерту общаться вполне свободно.

— Вы не представляете себе, мистер Найтингейл...

— Просто Джон, пожалуйста.

— Вы не представляете себе, Джон, какое счастье, что я обратился именно к вам, — раскуривая трубку, поделился хозяин. — Мне срочно нужен компаньон для одного весьма необычного предприятия.

Я украдкой помахал ладонью, отгоняя дым, который с детства не переношу из-за своей латентной астмы.

— О чем вы? Что за предприятие?

— Не переживайте, ничего серьезного. Будете? — он протянул трубку, чем спровоцировал у меня приступ кашля. Вот ведь удивительное дело! Старая болезнь дала о себе знать именно от табака мистера Кроуфорда, наверняка безумно дорогого. — Видимо, нет. Так вот, — мужчина деликатно убрал трубку подальше и продолжил. — Я приглашен на празднование Рождества в дом одного необычного человека, редкого эксцентрика. Мне не впервой, однако в нынешнем году мне решительно не с кем туда поехать, и вы подходите на эту роль.

Весьма неожиданное предложение застигло меня врасплох, ведь я не собирался покидать Париж, не разгадав тайного смысла послания. Сомнения отразились на моем лице, и мистер Кроуфорд поспешил исправиться:

— Простите мне некоторую резкость моего предложения, я, увы, не мастер в красноречии, однако уверен, что мы неплохо проведем время вместе. Неужели вы бы хотели провести Рождество в одиночестве в чужом городе?

В который раз за сегодня я удивился его проницательности

— Может, я приехал не один?

— Несомненно один. Все просто, если бы вас ждала жена, мать или сестра, стали бы вы пропадать весь день, гуляя по городу и задерживаться на поздний обед в незнакомом доме у абсолютно незнакомого вам человека? — мистер Кройфорд на мгновение замолк. — Разве что, если жена вам настолько ненавистна...

— Я не женат, — с доводами этого удивительного человека сложно было спорить. Я покорно выслушал подробности предстоящего мероприятия, на которое, похоже, дал согласие, даже не заметив того. И выходило следующее — загадочный и чудаковатый миллионер по фамилии Морель весь год пропадал невесть где, путешествуя по далеким странам, а под Рождество возвращался и приглашал в свой роскошный особняк в пригороде Парижа небольшую кампанию людей, ему не знакомых, которых он выбирал никому не известным способом. Мистер Кроуфорд получил приглашение второй раз, спустя три года после первого. С собой можно было брать кого угодно, но лишь одного человека.

— Столько условий, — я вновь засомневался. — Какой он человек, этот месье Морель?

Кроуфорд вздохнул:

— Я не знаю.

— Вы догадались, что я не ел с самого утра и что приехал в Париж один. Неужели вам нечего сказать о Мореле?

— Абсолютно нечего. Прошу, не делайте из меня гения. Я всего лишь любопытный человек, подмечающий детали. Так вот в Мореле нет деталей. Мне нечего о нем сказать.

— Тогда почему вы хотите поехать к нему?

На что Кроуфорд расплылся в улыбке:

— Потому что нигде в Париже нет такого вина, как в погребах у Александра Мореля!

Упомянутый аргумент ничуть на меня не подействовал, и, тем не менее, уже сегодня мы с Кроуфордом прошлись по магазинам готовой одежды и подобрали мне подходящий случаю костюм и несколько рубашек, цена которых много превосходила стоимость всего моего багажа, благо я взял с собой из дома достаточно средств. Следующим утром мы сели в личный экипаж мистера Кроуфорда и провели несколько утомительных часов в пути и вскоре после обеда перед нами распахнулись кованые ворота имения французского миллионера Александра Мореля.

— Приветствую вас, господа. Позвольте ваши вещи.

Нас встретил вышколенный дворецкий и проводил на второй этаж, в крыло для гостей. Особняк мне понравился. Не будучи силен в архитектуре, я, однако, отметил, что он в общих чертах напоминал Лайнс-холл, где мне довелось жить некоторое время, но в отличие от него, сохранился в прекрасном состоянии и блистал роскошью и отменным вкусом до самых мельчайших деталей интерьера. Коридор, где располагались наши с Реджинальдом комнаты, заканчивался винтовой лестницей, ведущей в изящную башенку, назначения которой я не знал. Точно так же выглядело и второе крыло, где расположился сам хозяин. Ему мы еще не были представлены.

Торжественный час знакомства был назначен перед ужином, когда все гости соберутся в малой гостиной. Я с трепетом воображал себе, как меня, простого врача-иностранца, встретят люди высшего парижского общества, а что это будут именно они, я нисколько не сомневался. Впрочем, присутствие еще одного англичанина немного успокаивало. Кроуфорд зашел за мной в половине восьмого и выглядел он при этом настолько ослепительно, что даже сумасшедшая цена моей новой рубашки померкла по сравнению с его элегантностью и шиком. Право слово, внешний вид никогда особенно меня не заботил, а модные потуги нашего семейного управляющего Перси Коллинза к тому же еще и забавляли, причем не только меня, но и всю округу, но тут я почувствовал нечто, напоминающее укол зависти.

— Почтенная публика уже собирается внизу. Вы готовы?

Я кивнул, и мы вместе спустились к остальным. Негромкий гул беседы на мгновение стих, когда мы вошли, но тут же возобновился. Окинув гостиную взглядом, я убедился в своей ошибке. Начну с того, что приглашенных было немного, всего восемь человек, не считая нас двоих. Внимание мое привлекла красивая женщина неопределённого возраста в малиновом платье и бокалом шампанского в руке, стоящий рядом с ней нелепый джентльмен в пенсне, голову которого, как облако, окутывала шапка пушистых седых волос, и пара — юная девушка на диване и молодой человек чуть старше, сидящий рядом на подлокотнике.

— Брат и сестра, — услышал я тихий голос Кроуфорда, заметившего мой интерес.

— С чего вы взяли?

— Посмотрите, как они расположились. Юноша возвышается над ней, как защитник.

Я позволил себе улыбку:

— Это ни о чем не говорит. Они могут быть супругами.

— Но вы не дослушали. Общаясь, они используют одинаковые жесты, и к тому же они внешне очень похожи.

Мой спутник деликатно замолк, ибо к нам подошла та самая красивая леди в малиновом. Не хуже Кроуфорда, я заметил, что ее бокал снова полон, а глаза подозрительно покраснели.

— Мы не знакомы? — пропела она низким приятным голосом с едва слышимой хрипотцой.

— К великому нашему сожалению, нет, — Кроуфорд раскланялся, но словно бы не заметил руки, протянутой для поцелуя. — Реджинальд Кроуфорд, к вашим услугам, мадам. А этой мой компаньон, доктор Найтингейл.

— Vous plaisanter sans doute! [3] Тот самый виконт Кроуфорд?

Я едва сдержал удивленный возглас. Виконт! Что еще скрывает мой случайный знакомый?

— Право же, мадам...

— Дюпен.

— Мадам Дюпен. Вы прекрасно говорите по-английски.

Женщина рассмеялась, едва не расплескав шампанское:

— Он звучит более благородно, на мой взгляд.

— Уверен, с вами не все согласятся.

Нашу беседу прервал дворецкий, попросивший тишины. Я догадался, что скоро мы увидим таинственного хозяина всего окружавшего нас великолепия.

Он появился в дверях неслышно, точно тень. В первую минуту я его даже не заметил. Александр Морель оказался высоким немолодым мужчиной с густой, начавшей седеть у висков, шевелюрой иссиня черного цвета. При ходьбе он тяжело опирался на трость с массивным набалдашником в виде птичьей головы. Морель мрачно оглядел гостей и кивнул, но не успел он и рта раскрыть, как его прервал пронзительный вскрик, и девушка, недавно сидевшая на диване, без чувств осела на руки своему спутнику. Я поспешил на помощь:

— Разойдитесь, я врач. Кроуфорд, скажите им!

Я ослабил шнуровку платья и плеснул в лицо девушке вина из стакана, так как под рукой не оказалось воды. Пострадавшая закашлялась, и я велел отнести ее наверх и уложить в постель. За всеми этими хлопотами, мы не заметили, как Морель удалился.

— Mon Dieu, quelle horreur! [4] — услышал я голос мадам Дюпон. — Мода на корсеты сведет нас в могилу, помяните мои слова.

Ужин прошел спокойно, однако ж мне совершенно расхотелось есть. Извинившись, я вместо партии в бильярд предпочел навестить мадмуазель Элизье, так звали девушку, упавшую в обморок, и она действительно приходилась сестрой тому молодому человеку. Именно он, путаясь в словах и смешивая английский с французским, объяснил мне, что обмороки сестры — дело обычное и не стоит моего внимания. Я, тем не менее, настоял на визите, но дверь оказалась заперта изнутри, и звонкий девичий голос попросил меня уйти. Из бильярдной доносились смех и обрывки фраз. Я представил себе порозовевшее от количества выпитого лицо мадам Дюпон и, не доходя до парадной лестницы, свернул в боковой коридор. Здесь я еще не бывал. Густой ворс ковра глушил звук шагов, и, казалось, я не шел, а парил в воздухе, любуясь картинами, маслянисто поблескивающими в свете газовых светильников. Постепенно стало совсем тихо, и я словно бы попал в другое измерение, на много-много лет назад во времени. Внезапно коридор сделал резкий поворот и закончился тупиком, правда, подойдя ближе, я увидел, что это не тупик вовсе, а дверь. Как я уже упоминал, поместье было старым и, судя по всему, не раз перестраивалось и расширялось, поэтому сразу сложно было понять, в какую часть дома меня занесло. И все же что-то мне подсказывало, что я уже давно должен был упереться в винтовую лестницу, ведущую точно в такую же башенку, что и в крыле для гостей. Воспользовавшись отсутствием свидетелей, я толкнул дверь, потом потянул на себя, но все без толку. Раздосадованный неудачей, я вернулся в свою комнату и лег спать.

Несколько раз на ночь меня будили шаги в коридоре и странный шорох, который я списал на шелест дамских платьев, благо интуиция подсказывала мне, что от мадам Дюпон можно было ожидать чего угодно.

Хозяин не спустился к завтраку, однако гости в большинстве своем в нем и не нуждались, а устраивали свой досуг самостоятельно. Беседы в чайной комнате сменялись игрой в карты и бильярд, потом дамы уговорили мужчин на прогулку по двору, закончившуюся игрой в зимний крокет. Я старался не отставать от Кроуфорда, но когда дошло до музыки и танцев, даже он застонал.

— Меня от них тошнит, — признался он мне откровенно и тут же, видимо, усмотрев что-то в моем лице, добавил. — От танцев.

Мне сложно было в это поверить, ведь с такой подтянутой гибкой фигурой он, должно быть, произвел бы фурор. И тут я вспомнил про запертую дверь.

— Да, вы совершенно правы, — подтвердил он. — Там должна быть лестница в башню. Идемте, посмотрим вместе.

Кроуфорд уверил меня по дороге, что Морель ничего не имеет против того, чтобы гости проявляли любопытство и свободно гуляли по дому.

— Мы можем хоть сейчас спуститься в погреб и выкатить оттуда бочку лучшего вина.

Однако вино меня не интересовало.

Дверь никуда не делась, однако по-прежнему была заперта. По лицу моего спутника я догадался, что так не должно было быть.

— Кроме комнат, что занимает сам Морель, никакие другие комнаты никогда не запираются. Я уже бывал здесь и знаю, что говорю, — убежденно заявил он мне. — Для этого должна быть причина. Для всего есть своя причина.

Я не стал ничего отвечать, хотя очень бы хотел знать, что за причина заставила виконта Кроуфорда из Уилтшира осесть в Париже в стороне от центра города с минимумом слуг и что помешало ему с такими-то данными и состоянием найти себе достойную супругу. В какой-то момент сквозь восхищение этим блестящим и умным человеком прорезалось вполне очевидное сомнение, ведь я совершено ничего о нем не знал и, тем не менее, позволил вовлечь себя в авантюру.

— Очень странно, — бормотал он меж тем. — Вы не находите?

Ничего странного в запертых дверях я не видел, мало ли какие секреты там хранятся, но на сей раз решил полностью положиться на чужое мнение. Меня в данный момент взволновало еще кое-что.

— Вы видели сегодня мадмуазель Элизье?

— Нет, не припомню. Думаете, она все еще не здорова?

Это я и намеревался проверить. Проводив Кроуфорда в библиотеку, я постучался в дверь к девушке.

— Мадмуазель? Comment allez-vous? То есть, как вы себя чувствуете? — я забыл, как это будет по-французски, и смущенно замолчал.

— Месье доктор? — дверь приоткрылась, впуская меня. — Это вы?

Мадмуазель Эльзье была чрезмерно бледна, но твердо стояла на ногах. Судя по отсутствию прически и косметики на лице, выходить из комнаты она пока не планировала.

— Можете не утруждать себя чужим языком, доктор, я учусь в английском колледже. Присаживайтесь, прошу.

Девушка прекрасно говорила по-английски, но в тоне ее голоса легко улавливалось волнение и что-то похожее на самый настоящий страх.

— Брат, верно, говорил вам о моих... приступах. Поль очень беспокоится обо мне после смерти родителей, и если узнает, что я разговаривала с вами, будет в ярости. Но дело в том, что...

— Что вы абсолютно здоровы.

— Именно, — она неловко расправила складки домашнего платья, чтобы скрыть напряжение. — Месье Морель. Он... он не человек. Он демон!

— Мадмуазель, вам вредно нервничать...

— Конечно, вы мне не верите. Никто мне не верит! Но я видела! Я видела его настоящее лицо! Никто из его прежних гостей больше не появлялся на людях. Он утаскивает их в ад!

Я сказал ей о Кроуфорде, но вызвал лишь новую волну истерики:

— Значит, он с ним заодно! Я видела, я все видела!

Она вдруг громко разрыдалась и упала лицом в подушку. Утешать дам, увы, не входило в мои профессиональные навыки, поэтому я отправился на поиски месье Элизье.

Он сидел за пианино и играл, играл просто потрясающе. И именно это время выбрал Александр Морель, чтобы посетить музыкальный салон. Он занял свободное кресло и повернулся к юному дарованию. Я вдруг понял, что казалось мне странным в этом человеке — он молчал. Ни в первое свое появление, ни сейчас он не проронил ни слова. Меня отвлекла мадам Дюпон с бокалом красного вина в руке, в тон ярко-алого шелкового платья смелого фасона. "Роковая вдова", — как метко охарактеризовал ее Реджинальд Кроуфорд.

— Как чувствует себя бедняжка Натали? В ее нежном возрасте жесткий корсет — верная смерть. Правильно я говорю?

От мадам несло стойким запахом алкоголя и дорогих духов.