Дитя магии

— Мясо, — буркнула я. — Ненавижу мясо!

— Нет, вы только посмотрите на нее! — простонал он. — Мясо она ненавидит!.. А коли нету здесь ничего другого? С голоду пухнуть будешь?

— Буду! — гордо вздернула подбородок я.

— А ну, ешь, я сказал! — потеряв последнее терпение, рявкнул Иф, грохнув кулачком по столу так, что тарелки с вилками, звеня, подпрыгнули. Однако... С виду мелкий, а силы-то сколько...

Сидящий за соседними столиками народ вытаращился на меня с подозрением. Ага, для них-то посуда сама по себе подпрыгнула в воздухе... Ифа никто не видел, кроме меня. Хотя, возможно, он зрим для магов.

Я мудро "не заметила" чужие вопросительные взгляды и сквозь зубы прошипела притихшему ифрилу:

— А ну, угомонись... Лучше иди и поищи что-нибудь путное поесть.

— Что, например? — угрюмо поинтересовался он.

— Все, что найдешь, но только не животного происхождения.

— Слушаюсь, — уныло возвестил охранитель, испарившись, а я, вытянув ноги, рассеянно уставилась на уголок стола.

За шесть дней пути я успела насмотреться всякого, в том числе и на завсегдатаев придорожных постоялых дворов, которые (в смысле, люди) являли собой безликую серую массу, снующую по делам. Всякого, кроме волшебства. Ничего необычного, мир как мир, люди — как люди, в смысле маги. В чем разница? Да, я не молодею, как бабушка, в лунном свете, но ведь и они — тоже. Зачем скрывать и глаза отводить?..

Мои размышления прервал чей-то гневный вопль:

— Где мой рис?

Я усмехнулась: Иф взялся за дело. Бедняга, я его за эти дни совсем загоняла... Но кто же виноват, что по бабушкиному письму мне выдавали исключительно дежурное блюдо с мясом? От мяса я избавлялась, а охранителя посылала за добавкой. Он ворчал, рычал, вопил, но я ничего не могла с собой поделать. Я выросла в лесу, среди зверюшек и птичек, и не представляла, как можно питаться этими созданиями.

— Держи, чудовище, — ифрил, воровато оглядевшись и убедившись, что никто за нами не наблюдает, опустил на стол тарелку дымящимся рисом и салатом.

— Благодарю, друг, — улыбнулась я и принялась за еду.

— Ладно, чего уж там... — буркнул он, наблюдая за тем, как я ем, и озабоченно добавил: — подкормить бы тебя надо, а то совсем в дороге отощала. Родня-то меня не поблагодарит...

Я едва не поперхнулась салатом, прыснув:

— Да я всю жизнь такой была!

— Потому что мясо есть надо!

Фыркнув, я склонилась над тарелкой, а Иф продолжал ворчать, пока я заканчивала ужин.

— Кстати, Лекс, — ифрил уселся на уголок стола, — а тебе не кажется, что вон тот тип за противоположным столиком за тобой наблюдает?

— А? — удивилась я, замерев с поднятой кружкой. — Кто?

— Во-о-он в том темном углу, — показал охранитель, — правее. Да не таращись ты так! Хочешь, чтобы он обо всем догадался?

Я рассеянно осмотрелась по сторонам, прикрыв лицо кружкой. Обеденный зал — маленький и тесный, с низким деревянным потолком, и со стороны напоминал многогранник со множеством темных углов. И из противоположного угла за мной и наблюдали. Физиономию нахала разглядеть, как ни пыталась, не смогла, зато почувствовала на себе тяжелый взгляд. Я разочарованно нахмурилась: угол скрывался в тени полностью, так, что не видно было даже столика, не говоря уж о личности.

Я задумчиво отпила чаю. Бабушка не доверяла охранителю и послала по моим следам приглядчика?.. В ее прощальном монологе так и читалось между строк — свите быть. Так хоть бы познакомиться подошел... или -шла. Я не кусаюсь. Иногда.

— Странная личность, — заметил Иф, — и, кажется, я его где-то встречал.

Я едва не поперхнулась. Вспомнила! Два последних дня мне казалось, что за нами кто-то едет, а позавчера один странный тип зашел на постоялый двор следом за мной. Я еще внимание на него обратила, потому как он резко прошмыгнул мимо меня и сразу в угол забился, не снимая шляпы и не опуская воротника длинного черного плаща. А вечера-то теплые, и на кой ему плащ?..

— Как думаешь, это бабушкины проделки? — шепотом спросила я.

— Вряд ли, — хмыкнул мой спутник, — я же с тобой, а мне она доверяет. Нет, что-то тут нечисто...

— Ладно, — встала из-за стола я, — утро вечера мудренее. Я спать, — и, обогнув столик, не спеша подошла к лестнице и отправилась наверх, затылком чувствуя чужой взгляд.

Ифрил, пробормотав что-то про важные сведения, решил покараулить странную личность. Поднимаясь, я пожелала спокойной ночи седовласому хозяину постоялого двора, и, увильнув от разговора о погоде, поспешила в свою комнату.

Во всех постоялых дворах комнаты похожие, как отражения. Кровать, столик, кресло, шкаф, ковер и две двери, кроме входной, — одна в ванную комнату, вторая на балкон. Зайдя, я распахнула окно, впустив в душную спальню прохладный сумрак летней ночи, и занялась сумками. Вспомнила, что у меня нет ни одной чистой вещи — дни в дороге по пыли и грязи сделали свое черное дело. А "полезных" книг мне бабушка собрала в дорогу больше, чем одежды. Наверно, завтра останусь здесь, если, конечно, вещи не высохнут за ночь... Я решительно засучила рукава и взялась за стирку, от которой меня отвлек появившийся охранитель.

— Ты чего тут затеяла на ночь глядя?

— Стирку, как видишь, — отозвалась я, кинув ему прополосканную рубаху. — Развесь на балконе, будь добр. И принеси мне воды. Бочки — прямо коридору.

Ифрил одобрительно кивнул и, сопя, взялся помогать. С его помощью (главное — он умел греть воду!) я закончила дела быстро и, искупавшись, надела старые, обрезанные по колено штаны и бывшую папину рубаху, в которых обычно спала. Когда-то я вцепилась в рубаху из-за цвета — насыщенно зеленого, но постепенно она стала тускло-серой, продралась на локтях и обтрепалась по краям, но я никак не могла с ней расстаться. Мама частенько грозилась ее выкинуть, но я не позволяла. Я вздохнула, обняв руками плечи. Папа... Мама... За что же вы так со мной?..

Спать расхотелось. Читать бабушкины книги — и не начинало хотеться. И, обув тапки, я отправилась на улицу — подышать свежим воздухом. Иф, вздыхая и поминая бабушкины повеления, увязался следом. Пока мы спускались по лестнице, охранитель ныл, но, заслышав доносящиеся из главного зала приглушенные голоса, вынужденно замолчал. Видеть его не видели, но иногда слышали.

— Кажется, личность-то на месте, — заметил он сиплым шепотом.

— Которая за мной следила? — встрепенулась я, заглядывая в обеденную комнату из-за прикрытия стены.

Ага. Сидят. Приличные посетители давно разошлись, помещение погрузилось в полумрак, разбавленный лунным светом, и в знакомом углу я ясно различила три темных силуэта, усиленно шушукающихся и, видимо, замышляющих гадость. Я, подгоняемая любопытством, разулась, присела на корточки и, растворившись в тени стены, поползла к заговорщикам.

— Лекс, ты что задумала? — забеспокоился охранитель. — Ты же обещала бабушке не делать глупостей!

— Так я еще и не начинала, — усмехнулась я, притаившись под соседним от троицы столиком. — И ничего я не обещала.

Удобно устроившись под столом, я прислушалась к разговору, но безрезультатно: во-первых, заговорщики беседовали тихо, а во-вторых, ифрил шипел, не затыкаясь, упрашивая меня вернуться в постель.

— А если они тебя поймают, что ты будешь делать? — настырно ныл он.

Отчаявшись заставить его замолчать, я попыталась поймать охранителя, да он увернулся. Я на пальцах велела ему подлететь к соседнему столику и подслушать разговор.

Иф скорчил недовольную рожицу:

— Ненормальная!.. — и полетел к заговорщикам.

Я насмешливо хмыкнула про себя. Да, ненормальная. Зато жить легко, и мир простым кажется... Мои размышления прервал шепот ифрила.

— Все, можно сваливать, — доложил он, — мы им не нужны. Точнее, им не мы нужны.

Я вопросительно подняла брови.

— Какой-то таинственный "он". Расслабься.

Кивнув, я ползком попятилась назад, не спуская взгляда со стола. Не внушала мне доверия эта шайка, и, как выяснилась позже, интуиция меня не подвела. Пятясь, я бесшумно добралась до лестницы, обулась и с удовольствием выпрямилась, разминая затекшие от долгого сидения ноги.

— Чего стоишь? — опять заторопил меня ифрил. — Двигай в комнату, пока не засекли!

— Уже... — буркнула я и на всякий случай еще раз заглянула в зал.

Убедившись, что троица сидит за тем же столом, я осторожно поднялась по лестнице и вышла в коридор, оглядываясь. Пусто. Узкое темное пространство и едва заметные в сиянии Ифа пятна дверей. Моя комната — первая за поворотом.

— Не нравится мне все это, — бормотал меж тем огненный зануда, — попадем мы из-за тебя в историю, ой, попадем! Это ясно, как день!..

— Угомонись, паникер!

— Вот увидишь, я окажусь прав, — зловеще предрек он.

И, прежде чем я успела ответить, скрипнула, открываясь, дверь. Я настороженно замерла, прислушиваясь, и получила толчок в спину. Отшатнувшись, я возмущенно ойкнула, и мне ответило приглушенное ругательство. Ифрил, вереща, заметался по коридору. Обернувшись, я онемела от страха: надо мной возвышалось нечто, закутанное в длинный плащ. Кажется, в тот самый, с воротником...

Я попятилась. Нечто поперло на меня. Я уперлась спиной в стену. Нечто красноречиво растопырило руки, повторяя мои судорожные движения влево-вправо и перекрывая путь. И то ли смеха ради пугало, то ли всерьез нацелилось... А живой не дамся!.. Но под мышкой проскочить не получилось — крепкая рука ухватила за шиворот и вернуло на место у стены. И перепуганной мне оставалось только одно...

— А-а-а, на по-о-ома-ащь!..

Неизвестный же, ругнувшись, живо сгреб меня в охапку, зажал ладонью рот и поволок по коридору, хрипло шипя:

— Не ори! Замолкни, я сказал! Я ж пошутил, и те-е-е... твою мать!..

Это я, потеряв тапку, исхитрилась лягнуть чужака в колено. Он, скорчившись, разжал руки и выронил меня. Я же плюхнулась на пол и, вскочив на ноги, задала стрекоча, но далеко не убежала. Подножка, накинутый на голову плащ — и незнакомец снова сгреб меня в охапку, перекинул через плечо и куда-то потащил. Я, конечно, и лягалась, и извивалась, и вопила, вторя испуганному вою Ифа, но не добилась ничего. И испугалась. Я ведь не хрупкая кукла, и сильнее, чем выгляжу...

По судорожным движениям чужака я сообразила, что он мечется по коридору в поисках укрытия, и на всякий случай заголосила еще громче. А вдруг кто проснется и поможет!.. И где она, эта м-магия, когда она так нужна?.. И где, спрашивается, ифрил, когда он так нужен?.. Тоже мне, охранитель! Только и умеет, что испуганно верещать!

Не успела я о нем подумать, как Иф, заикаясь, промямлил:

— С-сюда... в-вот. П-пожалуйте...

Ах ты, трусливая огненная задница!.. В мою комнату привел?..

Хлопнула дверь, и меня грубо опустили, на что-то мягкое, в коем я на ощупь опознала кровать. А потом по глазам ударил яркий свет, и знакомый уже голос хмуро произнес:

— Сама замолчишь, или помочь?

Надо сказать, что от неожиданности (а в кровати я уже успела опознать свою) я соизволила заткнуться и, моргнув, узрела перед собой чью-то угрюмую смуглую рожу с взъерошенными темными волосами и мрачным серым взглядом. Некоторое время мы молча таращились друг на друга, после чего дружно открыли рты и так же дружно их закрыли, заслышав в коридоре топот многочисленных ног. Топот стремительно приближался.

Реакция на шум у нас была совершенно противоположной. Если я обрадовалась, что нахала поймают (а теперь мне стало понятно, чьи поиски обсуждались той черной троицей), то неизвестный помрачнел, задумался, а потом сделал совершенно неприличную, на мой взгляд, вещь: погасив свет, сдернул с кровати одеяло, накинул его на меня, а сам нырнул следом. И только тогда я сообразила, что слепящее сияние исходило не от свечей, которые я потушила перед уходом. Кажется, мне не повезло...

— Э-э-эй! — возмутилась я, пинаясь. — Это моя комната!.. И постель моя!.. А ну, выметайся!..

Из-под одеяла сверкнула острая сталь холодных глаз, и я снова замолчала, невольно поежившись. Теперь-то точно знаю, кто за мной следил из угла весь вечер... Интересно, зачем?.. Из коридора донесся грохот отворяемых дверей и возмущенные вопли.

— Обыск, — пробормотала я. — Что они ищут? Или — кого?.. Тебя?

— Меня, — буркнул незнакомец, прижав к матрасу мои пинающиеся ступни. — Но если найдут, то и тебе тоже достанется.

— За что? — возмущенно вытаращилась я.

— За помощь мне, — ухмыльнулся наглец.

— Но я не собираюсь тебе помогать! — отрезала я.

— А у тебя нет другого выхода, — спокойно ответил он. — Или вместе выберемся, или вместе погорим. А виновата будешь ты.

— Я? — моему возмущению не было предела. — Это почему это?!

— А кто завывал в коридоре? — иронично приподнял бровь парень (честное слово, я бы вновь с удовольствием его лягнула, но сила была не на моей стороне, увы и ах).

— А в следующий раз не будешь пугать приличных людей!

— Приличные люди в это время спят, а не разгуливают по постоялому двору!

— У каждого свои понятия о приличиях! — огрызнулась я. — Когда хочу, тогда и хожу!

— Вот и доходилась, — насмешливо заметил он и, многозначительно улыбнувшись, резко подтянув меня к себе, ухватив за коленки: — и дохотелась.

Я покраснела, но ответить ничего не успела: в дверь моей комнаты тихонько поскреблись.

— Ложись! — беглец снова нырнул под одеяло, утащив следом и свой кошмарный плащ.

Я поспешно улеглась, и тишину нарушил громкий стук и громовой голос:

— Открывайте!

— Добрались, двуликие... — донеслось из-под одеяла. — Слышь... Тебя как зовут?

— Лекс...

— А меня Вэл. Не бойся, — он, высунувшись, внимательно посмотрел на меня. — Главное, не показывай им своего страха, поняла?

— Угу, — хмуро кивнула в ответ, думая о другом.

Стук повторился. Вэл снова испарился под одеялом, а я, немного повозившись, "сонно" поинтересовалась:

— Что-то случилось? Пожар?

— Никак нет, дей-ли, — почтительно ответили из-за двери, — но здесь объявился опасный жулик, которого нам велено взять любой ценой. Не могли бы вы открыть нам дверь, чтобы мы могли произвести обыск?

— Э-э-э... Нет, не могла бы, простите, — с лицемерным смущением пролепетала я. — Дело в том, что я... Я не одета...

Из-под одеяла донесся смешок, а я, воспользовавшись положением, сильно пнула "опасного жулика". Он засопел, но промолчал. Странно, как он при таком немалом росте умудряется быть незаметным? Свет Двойной луны падал прямо на постель, и со стороны казалось, что кроме меня никого под одеялом нет. Видать наколдовал что-то, м-магию его...

За дверью пошушукались, и прежний голос решил:

— И все-таки, с вашего разрешения, мы зайдем.

Они бы все равно вошли, так или иначе. Пусть лучше так, хоть шума будет меньше... В ход пошел запасной ключ, и знакомые три фигуры в черном с подсвечниками наперевес молча закопошились в моей комнате. Натянув до подбородка одеяло, я пристально следила за каждым их движением и думала. О том, что пламя в подсвечниках... ненатуральное. Слишком яркое, слишком мощное...