Танки в мире Аи Амт

Эту технику, согласно планам полковника Ленина, ждала судьба 'учебных парт' РККА, на которых танкистам Красной Армии предстояло освоить умение обращаться с бронетехникой, и, одержать свои первые победы.

Танкетка Т-17 должна была стать первой массовой советской машиной, на которой вчерашним мальчишкам из городов и деревень Советского Союза предстояло научиться водить танк, стрелять из него, освоить элементарные навыки взаимодействия друг с другом, пехотой, кавалерией, артиллерией.

В дальнейшем эту танкетку ждала модернизация в легкую ЗСУ, вооруженную спаркой Браунингов М2, и, служба в частях охраны тыла, у пограничников, в охране тыловых мостов, и т. д.

Такая же судьба ждала и Т-25, с той разницей, что Вячеслав Владимирович планировал ей судьбу 'супертачанки', качественно усиливавшей кавалерийские соединения РККА — надо же было произвести хорошее впечатление на Ворошилова и Буденного. Заодно и кавалеристы бы могли начать осваивать навыки взаимодействия с бронетехникой, постепенно эволюционируя из классической кавалерии в драгунский вариант мотопехоты.

Полковник хорошо помнил уроки Великой Отечественной — советская кавалерия, при всей своей, так сказать, моральной устарелости, как рода войск, показала себя очень хорошо — и в составе конно-механизированных групп, как своеобразный заменитель мотопехоты (ну не было у СССР достаточного количества автомобильной техники, чтобы сформировать мотострелковые соединения в нужном количестве), и как связующее звено между подвижными соединениями и обычной пехотой (во времена Второй Мировой только США и Великобритания смогли полностью моторизовать свою пехоту — если оценивать их пехотные дивизии, исходя из советских или германских стандартов оснащения техникой, то любая их пехотная дивизия являлась мотострелковой/панцергренадерской).

Особая судьба ждала Т-25М и АТ-1 — на этих машинах советские танкисты должны были одержать свои первые победы, изменив ход Гражданской войны в Испании.

Вообще, разведчик считал, что, в отличие от Германии, Советский Союз далеко не полностью использовал возможности для совершенствования своих ВС, которые предоставила война в Испании — и, собирался исправить эту ошибку, благо там имелся очень подходящий противник для прохождения РККА КМБ.

Надо заметить, что лучшие из соединений Франко — марокканцы (вопреки принятой в СССР точке зрения, как правило, это были не жители Марокко, а испанские ветераны колониальной войны в Марокко, которых просто называли 'марокканцами', подобно тому, как в СССР/РФ ветеранов афганской войны называют 'афганцами') и рекете (фанатичные католики, монархисты карлистского направления, в основном — горцы, жители испанской Наварры; во время Гражданской войны сформировали несколько дивизий и бригад в армии мятежников), при всем их фанатизме и мужестве, заслуживающих уважения стойкости и презрения к смерти, военных знаний и навыков, необходимых для эффективного противостояния с современной армией, имели явно недостаточно.

Нет, боевого опыта у них было более, чем достаточно, в особенности, у марокканцев — но это был совсем иной боевой опыт.

Марокканцы прекрасно умели сражаться с воинами риффских племен в горах и пустынях Испанского Марокко; рекете имели немалый опыт скоротечных схваток с политическими противниками на улочках испанских городов и деревень — но это был совсем не тот опыт, который мог помочь выстоять и победить в боях с боевыми группами, имевшими в своем составе танки и СУ, обученную взаимодействию с танками мотопехоту, в изобилии снабженную автоматическим оружием, и, мощную, по испанским меркам, артиллерийскую поддержку.

Вообще, испанская армия 20-30-х годов представляла собой едва ли не идеального спарринг-партнера для первоначальной отработки тактики маневренной войны — это была армия нищей страны, перегруженная не слишком квалифицированным, в большинстве своем, офицерским составом, почти не имевшая бронетехники и современных самолетов — и, явно недостаточно — артиллерии и автоматического оружия, не имевшая опыта современной войны и обученная французской тактике позиционной войны — в общем, это был враг, не способный противопоставить обученным по советским методикам республиканцам, получившим на вооружении советское оружие, ни равноценную тактику, ни равноценное оружие, конечно, на начальном этапе войны.

Конечно, посылка советских войск в Испанию представлялась невозможной — элиты Великобритании и Франции просто блокировали бы транспортные коммуникации.

Жесткий вариант, позволявший экономить время — при хорошем раскладе, до двух лет — но и чреватый срывами, из-за постановки на производство инновационных машин, в первом приближении выглядел так:

1. Дать нашей промышленности, при поддержке руководства РККА, выпустить в серию Т-18/МС-1, сиречь очередную переделку Рено FT-17. Когда же в ходе конфликта на КВЖД, в 1929 году это изделие — танком, даже для конца 20-х годов, это назвать было трудно, докажет свою малую пригодность для боевых действий, даже против хунхузов Чжан Сяо-лина, брать дело в свои руки, благо конкурентов среди высшего командования РККА особо и не было. Соответственно, можно будет урезать выпуск этого недоразумения — в реальности было выпущено 959 машин.

2. Следующей машиной мог стать Т-19 (АИ), выпуск которых был возможен в 1931-1933 годах — в отличие от той машины, которая так и осталась опытной в текущей реальности, Т-19-АИ, получивший ярославскую копию девяностопятисильного 'Геркулеса' и КПП от Я-5, более технологичную ходовую часть, чем реальная многокатковая японского образца, вооружение, состоявшее из 20-мм пушки (вначале импортный 'Эрликон', затем — отечественная версия 'Полстэна') и пулемета ДТ, вполне мог стать основной 'учебной партой' танкистов Красной Армии. Конечно, этот танк был бы несколько перетяжелен — при весе около 8 т двигатель мощностью 95 л.с. слабоват, но, зато у него была бы неплохая для того времени броня — 16 мм в начале 30-х смотрелись вполне солидно. Правда, оставались неясности с подвеской — в реальности испытывались машины и с подвеской типа Хара, и с рессорной подвеской чешского образца, заимствованной у Т-26.

3. В 1933-1934 мог быть начат выпуск Т-20-АИ — уже полноценного легкого танка, весом 12-13 т, с карбюраторным двигателем М-6Т12 (дефорсированная переделка 'Испано-Сюизы', оптимизированная под низкосортный бензин, в реальности была сделана в 1932 г. для опытного танка Т-12; мощность 180-200 л.с.). Вот этот танк уже был бы серьезной машиной даже в 1941 году — за счет поперечного расположения двигателя башня расположена по центру танка, за счет этого усилено лобовое бронирование и люк мехвода перенесен на крышу корпуса.

В общем, Т-20-АИ имел бы бронирование 30-15 мм, мощную 76-мм полковую пушку с баллистикой горной обр. 1938 года, что позволяло, при сохранении бронепробиваемости 'сорокапятки', в разы эффективней поддерживать пехоту, и два пулемета ДТ.

Ходовая часть — скопирована с LT-38, что позволяло иметь хорошую скорость (порядка 40-45 км/ч по шоссе, 20 км/ч — по бездорожью).

Экипаж 3-4 человека (в командирском танке добавлен стрелок-радист, за счет сокращения БК).

Очень важен был следующий момент — с какой немецкой техникой доведется столкнуться нашим танкистам в мире АИ АМТ.

По мнению полковника, по крайней мере, до конца 1939 — начала 1940 года ждать отличий от Текущей Реальности не стоило по двум причинам — во-первых, система танкового вооружения Вермахта была хорошо продумана, полностью отвечая и реалиям времени, и потребностям Панцерваффе, так что вносить существенные изменения в эту систему, не имея на то крайне веских оснований, никто бы не стал, во-вторых, Гражданская война в Испании таких оснований и не дала бы, поскольку немцы увидели бы там Т-25М, примерно соответствующий их Т-II, и АТ-1, которая, скорее всего, была бы сочтена немцами вариантом 'Stug III для бедных'. Да, в отличие от реальной истории, Вячеслав Владимирович собирался использовать эту технику грамотно, прекрасно помня результаты, достигнутые немецкими танковыми соединениями в 1939 — 1941 годах, результаты, достигнутые не за счет использования тяжелых танков и СУ, но, за счет оптимальной организации и отличной тактики — нечто подобное, конечно, в многократно меньших масштабах, он и собирался проделать в Испании.

Поводы для беспокойства немецких генералов должна была дать Дальневосточная кампания, в ходе которой полковник планировал массово применить современные легкие и 'полусредние' танки, а, также, СУ на их шасси.

Можно было не сомневаться в том, что благодаря давним и очень прочным связям между германской и японской армиями, немцы быстро получат достаточно достоверную информацию о реальных возможностях РККА, в целом, и, танковых войск, в частности. Более чем вероятно было получение немцами захваченной японцами советской бронетехники, хотя, скорее всего, поврежденной.

Другое дело, что основными поводами для беспокойства должны были стать организация и применение танковых войск РККА, высокий уровень их выучки — что же касается техники, то, с высокой вероятностью, немцы сочли бы 12-тонный легкий танк неким аналогом Т-III, но, оптимизированным не на борьбу с легкими танками противника, а, более универсальным, за счет установки 76-мм танкового варианта полковой пушки с баллистикой горного орудия обр. 1938 г.; куда большее беспокойство у немцев должно было вызвать семейство СУ на его шасси — 122-мм мортира, рассчитанная на поддержку танков, пехоты и кавалерии, ЗСУ со спаркой 20-мм автоматов, рассчитанных на прикрытие войск на марше и в бою — сведения об этих машинах, разумеется, в сочетании с другой информацией, неопровержимо бы свидетельствовали о том, что в СССР, также как и в Германии, и, в отличие от Великобритании и Франции, взят курс на строительство сбалансированных танковых войск, представляющих реальную угрозу для вероятного противника.

Дополнительным подтверждением этих опасений стали бы СУ на шасси 'полусреднего' 18-тонного танка — надобности в самом танке на Дальнем Востоке, скорее всего, не возникло бы, а вот СУ были бы очень полезны — 122-мм гаубица и 152-мм мортира, ЗСУ с 40-мм 'Бофорсом' надежнейше бы укрепили худшие подозрения немецких генералов.

Зная исходные условия, и, учитывая послезнание, с хорошей точностью можно было предсказать выводы, к которым придет 'сумрачный германский гений'.

Во-первых, можно было не сомневаться в том, что немцы, испытав советские СУ, и убедившись в их эффективности, резко активизируют работы по самоходной артиллерии.

С учетом того, что в распоряжении немецких генералов и промышленников были те же орудия и шасси, что и в реальной истории, следовало ждать практически того же набора СУ, которые были в нашем варианте истории, но, с ускорением работ, и, некоторыми дополнениями.

Несомненно, германское военное руководство должно было учитывать возможность борьбы с советскими танковыми соединениями, неожиданно оказавшимся намного более сильными, чем предполагалось ранее, поэтому следовало ждать особо серьезного внимания к истребителям танков — а, вот усиления противотанковых возможностей линейных танков на этом этапе ждать вряд ли стоило.

Дело было в том, что изначально немецкая концепция применения танковых войск исходила из принципа 'Танки с танками не воюют', поэтому вооружение немецких танков оптимизировалось в расчете на борьбу с вражеской пехотой и ее средствами усиления — единственным исключением из этого правила был Т-III, оптимизированный для маневренного боя с легкими танками вероятных противников.

Но, 'тройка' была именно что исключением из общего правила, сделанным на тот случай, если немецким танкистам все же доведется сойтись в бою с вражескими танками — а, так, задачи ПТО возлагались на многочисленную, очень хорошо оснащенную и подготовленную противотанковую артиллерию.

Надо заметить, что немецкая противотанковая артиллерия на начальном этапе войны отлично справлялась со своими задачами, сперва расстреляв в 1939-1941 гг. танки всей Европы (да, у них были проблемы с современными французскими танками и английскими 'Матильдами', но ведь справились, хоть и с привлечением в качестве противотанковых орудий тяжелых корпусных и зенитных орудий); затем, как ни неприятно это признавать, в июне-декабре 1941 года она устроила бойню морально устаревшим советским легким танкам.

С учетом всего этого, первостепенным направлением немецких работ стали бы противотанковые СУ.

Прежде всего, следовало ждать ускорения работ по Panzerjager I, сиречь 47-мм чешской ПТО 'Шкода' на шасси Т-IВ. В реальности выпуск этих самоходок был начат фирмой 'Алкет' в конце 1939 года, всего было переоборудовано 202 машины. Первые СУ приняли боевое крещение во Франции. Здесь следовало ждать ускорения этих работ, и, скорее всего, переоборудования большего количества танков Т-I (в конце концов, Панцерваффе располагали более чем тысячей морально устаревших танкеток, выпуск ПТО тоже не составил бы особой проблемы), боевая ценность которых к этому времени была уже весьма сомнительна.

Также следовало ожидать того, что немцы не станут ждать 1941 года, чтобы заняться переоборудованием трофейных французских легких танков R-35 в легкие ПТ САУ, вооруженные той же чешской 47-мм ПТО. Здесь следовало ждать примерно того же количества переоборудованных танков, что и в нашей истории — 200 штук.

Также был вероятен вариант с досрочным появлением 'Мардер II', в реальности принятым на вооружение в феврале 1942 года. Фирма 'Алкет' установила на шасси легкого танка Т-II 75-мм противотанковую пушку Рак 40. Конечно, серийное производство Рак 40, в реальной истории начатое в феврале 1942 года, вряд ли было возможно досрочно, поскольку с ним хватало и технических, и организационных проблем, а, вот установка на шасси Т-II 50-мм противотанковой пушки Рак 38, крупносерийное производство которой было начато в конце 1940 года, представляется вполне возможным — такой вариант 'Мардер II' был выпущен малой серией из-за нехватки Рак 40. Конечно, получившийся в результате такой переделки 'Мардер'-лайт, не был бы настолько серьезной угрозой для новейших советских танков, как оригинал, но, он бы был вполне эффективен против легких и 'полусредних' танков.

Теоретически было возможно и досрочное начало работ над 'Мардер III' типа Н, т.е. противотанковой СУ на шасси 38(t), только, разумеется, вооруженной не Рак40, а Рак38 — но это представлялось маловероятным, поскольку и не так много было Рак38 (к 1.06.1941 г. в войсках имелось 1047 Рак38), и, вряд ли, немцы стали бы все новейшие ПТО ставить на СУ, оставляя основную массу пехотных дивизий только с Рак35/36.

Так что в альтернативе возможно было досрочное появление примерно 500-700 легких ПТ СУ, вооруженных 47-мм — 50-мм ПТО.

Кроме всего вышеперечисленного, было не исключено досрочное появление 75-мм противотанковых пушек Рак 97/38, представлявших собой качающуюся часть французской дивизионной пушки обр. 1897 года, установленных на лафет Рак 38. В реальной истории, в 1942 году немцы изготовили небольшое количество самоходок с этими пушками, установленными на шасси Т-26. В альтернативной истории было не исключено значительно более массовое изготовление противотанковых СУ, вооруженных этими ПТО, на шасси трофейных французских легких и средних танков, гусеничных тягачей 'Лоран', а, также, на шасси 38(t).