Двое пегасов сорвались с места, поймали по оглушающему заклинанию и упали обратно. Воевать с этими… этими… этими пони, у Найтмер не было никакого желания, а потому она активировала маскировку, телекинезом вышибла дверь и отправила на улицу хохочущую иллюзию дымного облака, которое должно было растаять уже за пределами освещённого пространства. Прошло несколько секунд и началось массовое паническое бегство… и только розовая попрыгушка продолжала сидеть на месте, с суровым видом буравя взглядом часы. Впрочем, одна из подруг схватила её за хвост зубами и потащила к выходу, не обращая внимания на отсутствие реакции на эти свои действия.
«Странная реакция. Почему они не пытались убежать, пока видели меня, но стоило угрозе исчезнуть, впали в панику? Современные эквестрийцы странные», — придя к такому выводу, Найтмер закрыла шлем, активируя связь с лунной базой.
— Не верю, что говорю это, но… Цирконий, отправь в этот городок оставшихся Сестёр Войны: пусть проследят за тем, чтобы никто сильно не пострадал, — Мун поморщилась, ощущая сюрреализм всей этой ситуации. — И пусть остаются максимально незаметными.
— Принято, — прозвучал короткий ответ кристаллопони.
…
К возвращению иссиня-чёрной аликорницы в комнату её недавняя противница уже была приведена в чувства и закована в артефакты. Стоило же владычице кошмаров скинуть маскировку, как глаза явно испуганной кобылы широко распахнулись и она спросила:
— Луна?..
— Сразу кое-что объясню, — приложив накопытник правой передней ноги к губам пленницы, Найтмер отдала приказ на открытие шлема и приблизила свою мордочку к Селестии. — Я — Найтмер Мун; полностью самостоятельная личность со своей душой, своими желаниями и волей. Твоя сестра решила уснуть где-то семьсот лет назад, и с тех пор не просыпалась. Да, я её чувствую; нет, я не могу её разбудить, так как эта дура выставила мозгодробительные условия пробуждения. А теперь, если дурацкие вопросы кончились, можешь говорить.
— Что ты собираешься делать и чего хочешь? — к своей чести, принцесса дня быстро сориентировалась, и невзирая на положение, умудрилась говорить так, будто бы была не пленницей, а званой гостьей на важных переговорах.
— Во-первых, найду Элементы Гармонии, с твоей помощью или без неё, — решила ответить Мун, усаживаясь на пол перед собеседницей. — Они мне нужны для того, чтобы исправить две ошибки… Большего ты от меня не узнаешь. Ну, а во-вторых…
Иссиня-чёрная аликорница задумалась, посмотрела на Сестёр Войны, бдительно стерегущих Селестию, вздохнула и призналась:
— Всё сложно. Ещё час назад я хотела отомстить тебе, для чего мне нужно было победить сильнейшего мага, которого поддерживает огромная империя… но стоило барьеру пасть, как всё перевернулось с ног на голову. Я хочу тебя ненавидеть, желать твоей смерти и… Но у меня это не получается. Глядя на тебя сейчас, я вижу изнеженную кобылу, тень могущества которой всё ещё находится где-то рядом, но ты уже не та Королева Селестия, при виде которой кипела кровь, а жажда битвы застилала разум. Или же… Может, это я повзрослела? Опять же, сложно сказать: ведь раньше ты действительно казалась мне выше.
— Да, ты действительно подросла, — слабо улыбнулась принцесса дня. — И теперь я вижу, что ты — не Луна. Как такое возможно?
— Понятия не имею… — честно соврала Мун, у которой было немало теорий на эту тему. — Что же до Эквестрии — она мне не нужна. Впрочем, захватить её будет приятно, но… править этими пони я не хочу. Дилемма… Поставить регента?..
— Но если ты не хочешь править, зачем всё это? — насколько позволяли кандалы, белая аликорница развела крылья в стороны.
— Я уже ответила на этот вопрос, и не намерена повторяться, — хищно оскалилась Найтмер, тут же возвращаясь к деловому тону, в котором отчётливо звучали снисходительные нотки: — Я даю тебе выбор, Селестия: ты помогаешь мне добровольно, затем подписываешь капитуляцию и правишь дальше от моего имени, или…
— Или? — не ожидая ничего хорошего, устремила свой взгляд на собеседницу белая аликорница.
— Или я сделаю всё сама, но это будет куда более грубо и жестоко в отношении всего твоего королевства, — сверкнула бирюзовыми глазами иссиня-чёрная аликорница. — Поверь, Селестия, у меня хватит и сил, и решимости идти до конца. И на этот раз рядом со мной те, кто не остановятся и не предадут. Твоё решение?
— Великая, шестеро кобыл вошли в лес, — доложила одна из Сестёр Войны, следивших за порядком в городе. — Мне их остановить или преследовать?
— Наблюдай и прикрывай, — решила Найтмер, прислушавшись к своей интуиции. — Будь готова обезвредить в любую секунду.
— Принято, — отозвалась лунная пони.
— Что? — не поняла Селестия, которая не слышала голоса кристаллопони.
— Устройство удалённой связи… не обращай внимания, — пожала крыльями Мун. — Твой ответ? Согласишься сразу, или заставишь уговаривать?
(7)
Прыгая по ветвям деревьев, применяя на себе заклинание тишины и вовсю используя активную маскировку брони, Фреон гадала, она ли — дура и чего-то не понимает, то ли эквестрийские пони — самоубийцы без инстинкта самосохранения. Ей то и дело приходилось подправлять свои движения при помощи взмахов крыльями, так как непривычные гравитация, плотность воздуха и даже влажность и освещение, несмотря на все ухищрения техномагического оборудования, всё же создавали значительные сложности. Но даже так, уделяя моторным функциям тела почти тридцать процентов расчётных мощностей своего разума, лунная пони успевала размышлять на отстранённые темы и отслеживать состояние подопечных, поведение коих заставляло тихо звереть.
А ведь сперва, когда Великая прародительница приказала проследить за этой шестёркой суицидниц, кристаллопони решила, что это отличная возможность избежать возни с разбегающимися горожанами: Сёстрам Войны приходилось направлять родителей и жеребят друг к другу, при помощи магии предотвращать столкновения, а один раз даже тушить зарождающийся пожар, возникший из-за сбитого с держателя масляного фонаря (жуткий и неэффективный архаизм, о котором на луне знали только из архивных записей). Однако уже после первых же шагов вглубь леса стало понятно, что передвигаться здесь умеют только жёлтая пегаска, оранжевая и розовая земнопони… Хотя про мастера копытного боя было сложно что-то сказать, так как она шла, уткнувшись в циферблат часов.
Хруст хвороста под копытами; шелест задеваемых веток; не умолкающие разговоры; аромат духов, служащий ярким знаком для всех хищников, обладающих обонянием, что «Здесь есть вкусная и беззащитная пони», словно свет костра, привлекающий мотыльков, манили к себе животных. В таких условиях неудивительно, что вскоре за кобылами увязалась стая древесных големов (или духов?), которые начали обходить добычу полукругом, чтобы напасть с разных сторон.
«Не в мою смену, красотки», — фыркнула под шлемом Фреон, выпуская полдюжины бесцветных магических импульсов.
Каждое попадание заклинания «Взрывная кристализация» оканчивалось тем, что головы хищников покрывались коркой из кристаллов, стремительно прорастающих в кору, попутно разрушая структуру дерева, чтобы затем рассыпаться пылью. Для самих лунных пони эта магия была столь же безвредна, как дождь для камня, но вот существам с иной природой приходилось несладко.
Следующим, кто заинтересовался шестёркой эквестриек, был медведь, получивший прямо в лоб сонное заклинание, из-за которого улёгся спать прямо на звериной тропе (всё же убивать животное, которое даже съесть не получится, кристаллопони не хотела). Ну, а чтобы забавного косматого великана не съел кто-нибудь другой, на него было подвешено заклинание отвлечения внимания, блокирующее и распространение запахов.
В какой-то момент, когда подопечные проходили по краю обрыва, земля под их ногами начала обваливаться. Две пегаски тут же взлетели, одна земнопони успела отскочить, мастер копытного боя невозмутимо перекувырнулась несколько раз и успешно приземлилась на самое дно, так и не отводя взгляда от часов (что она в них вообще пыталась высмотреть?). Белую единорожку спустили на землю её подруги-летуньи, ну, а вторая, словно забыв о существовании магии, держалась за вторую земнопони и пыталась то ли выбраться наверх, то ли скинуть их обеих вниз.
«Великая, и это отряд, который должен сражаться с тобой? Ну… у меня только к троим из них претензий не так много, а вот остальные…» — на всякий случай подстраховав фиолетовую единорожку, чтобы та не разбилась, Фреон отправилась вперёд, при помощи звуковых волн разгоняя зверьё.
До реки они дошли без приключений, но уже на берегу…
— И-и-и-ие-е-е-ей! — воскликнула розовая земнопони, подпрыгивая и вскидывая вверх копытце с часами.
— Пинки, что случилось? — начала крутиться на месте голубая пегаска.
-… — жёлтая летунья упала на живот и накрыла голову крыльями.
— Дорогуша, у меня чуть сердце не остановилось, — театрально прижав копытце к груди, заявила белая единорожка.
— Потише, сахарок, — заткнула подруге рот копытцем оранжевая земнопони. — Мы ж в Вечнодиком лесу: тут хищники на каждом шагу бродят.
— Что-то я не видела никаких хищников, — заметила сиреневая волшебница. — Да и вообще животных как-то маловато.
— А ведь и верно, — кобыла с пшеничной гривой, сдвинув шляпу с широкими полями на лоб, почесала копытцем затылок. — Что-то странное творится. В Вечнодиком никогда так тихо не было.
— Что-то испугало зверушек, — высказала предположение жёлтая пегаска, поднимаясь на ноги.
— Ну и хорошо, — мотнула головой, встряхивая радужной гривой, вторая летунья. — Нам же меньше проблем.
— Мне кажется, дорогуша, что Флаттершай хочет сказать, что то, что испугало местных обитателей, может оказаться куда страшнее хищников, — высказала здравую мысль белая кобыла.
— Рарити дело говорит, сахарок, — кивнула оранжевая земнопони. — Так что держите ухо востро. Пинки, что у тебя стряслось?
— Я выиграла, — гордо заявила розовая земнопони, показывая своим спутницам часы. — Целый час я молчала и выиграла. А какой мне полагается приз? Ведь за победу в такой игре должен быть приз… Ой, а я ведь даже спросить забыла…
— И почему они спорили только на час? — закатила глаза пони, названная Рарити.
— Нам нужно перебраться на тот берег, — попыталась вернуть разговор в конструктивное русло фиолетовая единорожка.
«В Эквестрии нет логики», — приложив крыло к шлему, печально подумала Фреон, на глазах которой иллюзия профессионализма хотя бы мастера копытного боя растаяла, будто кристальный леденец на языке.
…
— Пункт четырнадцать: реформа измерительных систем, — объявила Найтмер, при помощи магии создавая тонкий лист бумаги.
— А чем тебе действующие меры измерений не угодили? — потерев мордочку передними копытцами, которые были скованы между собой браслетами с короткой цепью, обречённо спросила Селестия.
Они всё ещё находились в той самой комнате, где произошло «сражение» аликорнов, но теперь она походила скорее на рабочий кабинет, куда Сёстры Войны притащили всё необходимое, а не гардеробную благородной кобылы. На низком, но тяжёлом столе в свете магического светильника лежали документы, часть из которых уже была подписана, а часть только предстояло согласовать.
— По данным, собранным лунными пони, в Эквестрии до сих пор нет единой меры длины: в деревнях всё ещё пользуются «шагами», — ехидно заявила Мун, ощущая некое садистское удовольствие от положения, в котором они оказались каким-то странным путём. — Я ещё не говорю о мерах объёма и веса. Хорошо хоть с математикой и геометрией всё более или менее удовлетворительно, хотя аналитики ещё и не разобрались во всех книгах из осмотренных ими библиотек.
— Неужели это настолько… — встретившись с насмешливым взглядом бирюзовых глаз, белая аликорница сдалась, подхватила губами перо и размашисто подписала приказ. — Тьфу. Довольна? Теперь в Эквестрии официальными мерами длины, объёма и веса являются сантиметры, литры и килограммы. Но ты же понимаешь, что по моему приказу в один момент всё не свершится? Уйдут годы, а то и десятилетия…
— По твоему, может, и нет, — хмыкнула иссиня-чёрная аликорница. — А вот если за этим приказом будет виднеться моя тень, то твои подданные из шкуры выпрыгнут, но сделают быстро и качественно.
— Найтмер, править страхом — это не выход, — в очередной уже раз попыталась убедить собеседницу принцесса дня.
— А я и не буду править, Селестия, — весело подмигнула Мун, облокачиваясь на край стола и скаля восемь пар клыков в улыбке. — Править будешь ты: добрая и понимающая. Что поделать, если ты не в силах защитить нарушителей закона от страшной и злобной меня?
— Не наговаривай на себя, — поморщилась белая аликорница. — Я же вижу, что ты не злая…
— В первую секунду нашей встречи я тебя вырубила, — как бы между делом заметила иссиня-чёрная кобыла. — А сейчас держу в кандалах и заставляю принимать нужные мне законы, в то время как твои пони теряются в панике и задаются вопросом «А где же принцесса?». Или скажешь, что у меня для этого есть причины?
«Селестия, ты действительно сильно изменилась за тысячу лет. Сейчас мне даже кажется, что тебя что-то сильно надломило, из-за чего ты не смогла стать прежней», — покачав головой, владычица кошмаров положила перед своей пленницей новый лист бумаги.
— Пятнадцатый пункт: постановление о взаимоотношениях внутри королевской семьи, — объявила Мун, принявшись ожидать реакции на эту шалость.
-… — принцесса дня прочитала ровные строки текста, помолчала, затем подняла взгляд на собеседницу и спросила: — Шутишь?
— Я — великое древнее зло, — самодовольно заявила иссиня-чёрная аликорница, выпрямляя спину и выпячивая нагрудную броню. — Мне положено самодурствовать и собирать гаремы из пленённых принцесс.
— «Сим постановляю, что все аликорны, достигшие половозрелого возраста, должны входить в табун Императрицы Лунной Империи, дабы избежать конфликтов государственного уровня в будущем», — процитировала Селестия. — Делай что хочешь, но я это не подпишу.
