| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Это была просто подружка без обязательств, да?
Выражение лица у Кусуды стало... сложным. Он как будто старался обойти какую-то неловкую тему.
— У вас все было серьезно.
Тору стало жаль несчастную. Человек, с которым она имела дело, был совершенно не тот, что сейчас. Настоящего Тору едва ли кто назвал бы хорошей партией. А она, может, даже думала о совместном будущем.
— Вы долго встречались и всегда были вместе.
Слова отдались в голове эхом. Тору начал нервничать. Интересно, каково это — долго встречаться с одной и той же девушкой? Быть связанным с кем-то не только на физическом уровне, но и чувствами? О чем они разговаривали? Что делали вместе?
— Она знает, что я забыл последние шесть лет?
— Да.
— Она хочет увидеться?
— А ты хочешь?
Такого ответа Тору не ожидал.
— Ну... было бы занятно...
— Тебе просто любопытно. Думаю, не стоит вам встречаться.
Кусуда вдруг помрачнел, а в Тору — должно быть, именно от этого "нет" — загорелся интерес.
— Я бы хоть издали посмотрел. Хочется увидеть, какая она.
Разговор оказался неожиданно серьезным. Кусуда даже на такую уступку не пошел.
— Подумай логически. Ты забыл своего любимого человека, но хочешь увидеться. Ты про него ничего не помнишь, ты тогда вообще другим был. Зачем зацикливаться?
— Есть же, наверное, что-то общее между тем мной и этим. Вдруг мы бы встретились, поболтали и начали заново?
Кусуда задумался.
— Ты другой. Не тот, каким был шесть лет. Таким и оставайся и сам выбирай, в кого влюбляться.
Тору понимал, о чем он говорит. Понимал, но этого было мало.
— Ну ладно, мне нет до нее дела, но что чувствует она? Как она смогла так сразу все порвать, если у нас было все серьезно?
Кусуда дернул щекой.
— Человек, которого ты любил, всегда знал, что когда-нибудь твоя память вернется, и ты все забудешь.
Тору разозлился. Он к ней неровно дышал (пусть то был и не совсем он), а она вот так с ним поступила. Видно, не так уж любила, раз так запросто решила расстаться. Бессердечная эгоистка...
— Ты любил хорошего человека.
Тору проглотил остатки пива. Он не помнил ее, но тосковал по утерянному. Надо было узнать больше. Узнать, с кем же он спал, пока был не вполне собой...
Пустое блюдо убрали, принесли заказанную Кусудой рыбу, и парень подтолкнул тарелку Тору. Тот чувствовал себя скверно, но взял кусок, словно еда могла утолить гложущее его любопытство. Вкус был изумительный. Вот во что могла превратиться рыба, сгнившая в холодильнике, если бы он ее не забросил.
Тору удивлялся, почему продавцы отдавали ему продукты даром. Что ж, если они запомнили его таким замечательным поваром — ничего удивительного. Почему же в памяти не сохранилось ни мгновения из потерянных шести лет? Если... если он встретит свою девушку, она его узнает, а он ее — нет. Чего она будет ждать? Жуткая выйдет встреча. Возможно, Кусуда прав, и вообще не стоит продолжать эти отношения. К тому же, он больше не пек торты, не мог готовить...
Больше разговор к подруге Тору не возвращался, и сам Тору о ней не заговаривал. Зато Кусуда поведал занятную историю о том, как они познакомились в магазине. Оба посмеялись, и возникшее было напряжение пропало. Но Тору не оставил мысль разведать о своей девушке. Есть же и окольные пути...
— Не в курсе, кто такая Сатоко Кумошита?
Надо же знать, кому переводишь половину зарплаты. Не может ли эта Сатоко и быть его подружкой?
— Где ты слышал это имя?
Реакция не показалась Тору наигранной. Значит, не она. Тогда кто?
Тору заказал третье пиво. Кусуда начал запинаться.
— Будь повежливее с Фудзисимой, — выговорил парень. — Он хороший. Подружись с ним.
Тору скривился, однако промолчал. Какой толк пререкаться с пьяным.
— Он добрый... Да... Очень хороший, — и Кусуда уронил голову на грудь.
Тору остался предоставленный собственным мыслям. В затуманенной голове поплыли мысли о Фудзисиме. Почему он решил приглядеть за Тору после аварии?
Узнав, что отец ему на самом деле не родной, Тору ушел из дома и думал, что никогда больше не услышит о приемной семье. Но Фудзисима выслеживал его везде — говорил, что хочет поддержать. Тору, прежде чем покинуть поместье, был уверен, что имеет право на наследство. А когда это оказалось не так, выкинул все из головы. Собственно говоря, ему не было до наследства особой заботы. Не в деньгах дело. Приемный отец не дал ему ни капли тепла, ни крошки любви. Никакие деньги не заменят отца.
Один вид Фудзисимы приводил Тору в бешенство. Говорить было нечего, и он давал волю кулакам. А Фудзисима принял его и заботился о нем. Целых шесть лет. Куча потраченных денег и никакой благодарности...
Тряхнув головой, Тору хлопнул себя по лбу. Кусуда сказал, Фудзисима очень добрый. Подозрительно как-то... Зачем тратить столько времени и усилий на заботу о человеке, который тебя избивал?
Верить нельзя. Доверишься — предадут. Тору не хотел лишней боли. Поэтому не признавал задушевных разговоров: не хотел, чтобы что-то становилось значимым. Не хотел слышать теплых слов.
Из бара они ушли немного за десять. Кусуду сильно шатало, Тору приходилось его поддерживать. Вдруг парень вздохнул и подтолкнул Тору к ярко освещенной витрине. За стеклом красовались торты.
— Давай кууупим тооорт! Тортик! Тортик! — Кусуда потянул Тору за рукав.
— Я такое не ем.
— Я знаю, — ответил Кусуда и потащил Тору в магазин.
Кусуда попросил два песочных пирожных с клубникой, а когда пришло время платить, пихнул Тору в бок. Тору заворчал, с какой стати он должен тратить деньги на то, что даже есть не будет, но все же деньги выложил и взял коробочки.
— Ну и куда я их дену?
— Это для Фудзисимы-сан, — заявил Кусуда. — Ты всегда таскал ему сладости, когда заходил в "Гиннан".
— Я приносил ему сладости?
— Кусок торта. Пирожное, — Кусуда потрепал Тору по спине.
Они расстались на станции, и Тору, слегка уставший, сел на поезд. К тому времени, как он добрался до дома, время перевалило за одиннадцать. В прихожей было темно. Фудзисима нашелся в гостиной — сидел на диване в пижаме и с книгой на коленях.
— Я дома.
Ему не ответили. Во рту пересохло (должно быть, от пива), и Тору отправился в кухню.
— Ты разговаривал с Кусудой-кун?
Тору кивнул и утер воду с подбородка.
— С ним легко.
Тору опустил глаза на коробку с пирожными. Не хотелось говорить, что это для Фудзисимы, и разводить песни с плясками. Зря он не додумался выкинуть ее по пути...
Делать было нечего, и Тору просто поставил коробку на стол. Какую-то секунду Фудзисима выглядел крайне удивленным, потом улыбнулся.
— Спасибо.
Он улыбался. Искренне, обезоруживающе. Улыбкой, которая застала Тору врасплох.
— Кусуду благодари. Это он купил.
Выпалив эту полуложь, Тору ретировался к себе. Но почти сразу ему понадобилось в туалет. Стараясь ступать как можно тише, он крался по коридору. В гостиной все еще горел свет. Украдкой заглянув в комнату, Тору увидел, как Фудзисима сидит на диване и ест. Мужчина, которому было за тридцать, выглядел, словно ребенок. Захваченный этим зрелищем, Тору не мог сдвинуться с места еще по меньшей мере минуту.
В фотошколу он собирался пойти с апреля. Ехать было всего две станции; Тору уже подал заявление и не хотел больше откладывать ни на день.
Сбережений хватило на вступительный взнос. Чтобы оплатить остальное, пришлось искать работу. В конце февраля он нашел хорошее место на фабрике — с высокой зарплатой и в ночную смену. Тору бы предпочел устроиться в службу доставки или перевозок и работать днем, но там нужна была водительская лицензия. Пришлось довольствоваться тем, что оставалось. На службу он уходил в восемь вечера и возвращался в районе семи утра. А Фудзисима работал днем, так что виделись они нечасто. Но ужинали вместе: ели принесенные Фудзисимой бенто. В тишине. У Тору зажила нога, деньги он зарабатывал сам, и в Фудзисиме в финансовом плане больше не нуждался. Тем не менее, Фудзисима насчет этого не заговаривал, Тору тоже молчал.
До завода он добирался на велосипеде. На первых порах вечно ходил уставший, а времени, казалось, хватало только на работу и сон. Но приспособившись к новому графику, Тору снова начал проявлять интерес к окружающему миру. Особенно ему нравилось, как выглядит солнце рано утром. Под его лучами все вокруг, включая старые полуразрушенные здания, мимо которых лежал путь, начинало выглядеть по-новому.
Тору начал брать с собой фотоаппарат — останавливался и делал снимки. Несмотря на то, что денег было в обрез, ежедневно расходовал несколько кассет пленки. Темной комнаты в его распоряжении не было, так что он нашел дешевый салон и носил пленку туда. Когда результат не совпадал с возникшей в воображении картинкой, очень расстраивался.
Чтобы видеть новые места, он изменил маршрут, и новая дорога проходила мимо кондитерской. Та была закрыта, но Тору, проезжая мимо, подумал, что пирожные там вкусные. И Фудзисима бы обрадовался, если бы Тору ему что-нибудь отсюда принес. Фудзисима любил всякую сладкую чепуху. Впрочем, будь лавка и открыта, у Тору не было причин что-то там для Фудзисимы покупать.
Дни текли размеренно. Улегся пронзительный ветер, и — совершенно незаметно для Тору — наступила середина марта. Закончив смену, Тору взял сумку и выглянул в окно. Небо грозилось дождем, однако Тору надеялся добраться до дома прежде, чем польет. Надежды не оправдались. Зонтик Тору с собой не брал, а мочить фотоаппарат ненавидел, поэтому решил остаться в комнате для персонала и вздремнуть. Разбудили его шаги и голоса. Тору посмотрел на часы: почти двенадцать. У дневной смены начался обеденный перерыв. За окном было пасмурно, но дождь перестал.
По дороге домой Тору то и дело останавливался сфотографировать пейзаж после дождя, и вдруг снова закапало. А потом полило по-настоящему. Сунув фотоаппарат в сумку, Тору метнулся под защиту козырька кондитерской. Он проезжал мимо лавки каждый день, часто с любопытством разглядывал товар в витрине, но еще ни разу не заставал ее открытой. Из магазина восхитительно пахло, и Тору смотрел восхищенно. Приоткрылась дверь, немолодая женщина поманила его внутрь. Просто стоять, ничего не покупая, было невежливо, и Тору совсем уж собрался оседлать велосипед.
— Тору-чан!
И снова здорово. Очередной привет из прошлой жизни. Тору не желал объяснять, что случилось. С другой стороны, притворяться, будто знаешь, с кем говоришь, тоже было неудобно. От таких разговоров Тору чувствовал себя совершенно не в своей тарелке.
— Давно не виделись.
Большинство людей, которые знали его шесть лет, понятия не имели, что он их уже не помнит. Тору мило с ними беседовал, откланивался и старался больше не возвращаться.
Женщина пригласила Тору в магазин и усадила за угловой столик. Он не хотел, однако отказаться было еще труднее.
— Сегодня дождь, покупателей мало, — поставив перед Тору кофе, женщина села напротив, сжимая свою чашку обеими ладонями.
— Могу себе представить, — вежливо ответил Тору.
От этой женщины были какие-то другие ощущения, не такие, как от прочих забытых знакомых. Тору не знал, как реагировать. И все-таки чувствовалось во всем этом что-то умиротворяющее.
— Как работа? Я слышала, ты готовил рецепт торта для своего экзамена.
Тору замялся. Он об этом в первый раз слышал.
— Ээээ...
Женщина, кажется, встревожилась.
— Простите...
Она, должно быть, ошиблась. Тору оглянулся, и от собеседницы это не укрылось.
— Он лег в больницу. Грыжа. Врачи запрещают долго стоять, но он ведь не слушает.
О ком она говорит?
— Он по тебе скучает. Своих детей у него нет, он тебя почти сыном считал. Мы так радовались, когда ты сказал, что хочешь вернуться сюда после школы. Но понимали, что ты пойдешь дальше. Не век же тебе в маленькой пекарне сидеть.
Тору сидел и не мог взять в толк, о чем речь. Вопросов возникало больше, чем ответов.
— Ты наверняка занят, но прошу, заглядывай к нам чаще. Он будет рад тебя видеть.
Тору пообещал заглядывать, хоть и знал, что больше не придет.
— Не подумай чего... но если вдруг в будущем захочешь обзавестись собственной пекарней, это место твое.
Тору поднял глаза: женщина говорила серьезно.
— Она небольшая, но и денег на нее много не надо. Если не хочешь, ничего. Но предложение в силе, — она улыбнулась. — Знаешь, он все время что-то новое придумывает. Говорит, что хочет переплюнуть тебя. Так забавно.
Женщина говорила не о нем, а о прежнем Тору. Наверное, стоило ей признаться. Но у него не хватало мужества сказать, что он даже не помнит, как готовить.
Тем временем небо посветлело. На прощание женщина дала Тору пирожное, улыбнулась и попросила передать Фудзисиме привет.
Весь обратный путь он, боясь помять подарок, вел велосипед рядом. И снова и снова прокручивал разговор в голове. Если бы память не вернулась, он так бы и делал торты весь остаток жизни. Кусуда советовал забить на все и наслаждаться той жизнью, которая есть. Должно быть, он прав. Того Тору не бросали, не предавали. Они абсолютно по-разному смотрели на мир.
Если он завтра умрет, никто не будет о нем горевать. Он не знал, где его настоящая мать. У него не было ни единого близкого человека. Но если бы умер тот человек, которым он был шесть лет, его оплакивали бы многие. Эта женщина из лавки, Кусуда, все продавцы...
Стиснув руль, Тору втянул воздух. Он давно уже решил нигде надолго не останавливаться. Но, несмотря на это, другой он определенно обустроился здесь всерьез. Они были одним человеком, но в то же время совсем друг на друга не походили. Тору с амнезией — самозванец, он — настоящий. Только самозванец по всей видимости получал от жизни куда больше удовольствия. А еще его любили.
Как личность, самозванец представлял собой куда большую ценность, и Тору это очень огорчало. На мосту дул холодный ветер. Дрожа, Тору смотрел на воду. Когда он двинулся дальше, ноги ощутимо потяжелели. Его не покидала мысль выбросить пирожное, но он так и не решился.
Домой Тору вернулся в районе трех. Поставив коробку в холодильник, принял душ. А потом не пошел, как обычно, в спальню, а уселся на диван в гостиной и укутался в одеяло. Не стал включать телевизор. Сидел в тишине. И, невзирая на тишину, никак не мог расслабиться.
Фудзисима вернулся как обычно — в семь. Покончив с бенто, Тору не заперся по обыкновению у себя, а остался на диване. Фудзисима, убрав со стола, ушел, однако вскоре вернулся, уже в домашней одежде, и предложил кофе. Тору пить не хотелось, но он, хотя раньше просто притворялся глухим, кивнул. Фудзисима поставил перед ним чашку, Тору сделал глоток и вдруг понял, что для него прежнего это наверняка было привычкой. Пить тут же расхотелось, Тору вернул чашку на стол. Вкус кофе напомнил о встреченной днем женщине.
— В холодильнике пирожное. Возьми.
На какую-то секунду Фудзисима, кажется, растерялся, затем расплылся в улыбке и поблагодарил.
— Я его не покупал. Попал под дождь и спрятался в пекарне. Хозяйка подарила пирожное. Кажется, я там раньше работал.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
