На Филиппинах большой проблемой для американских военных была не Испания, а армия филиппинцев во главе с двадцатисемилетним Эмилио Агинальдо. Испанские колониальные администраторы столкнулись с растущим националистическим движением, возглавляемым в 1987 году Агинальдо, который объявил Филиппины независимыми, назвал себя президентом и призвал к восстанию. Когда Испания начала применять ту же репрессивную тактику, что и на Кубе, Агинальдо согласился на перемирие, которое включало его ссылку в Гонконг. Он оставался там до тех пор, пока Дьюи не вернул его на Филиппины, чтобы помочь американцам в их борьбе против Испании. В скором времени Агинальдо возродил армию; взял под свой контроль все острова, за исключением Манилы, несколько портов и районов, населенных мусульманами; издал декларацию независимости и создал правительство, в котором доминировала элита, с Национальной Ассамблеей из юристов, врачей, учителей и писателей. Затем прибыли войска армии США с инструкциями, что они не должны делить власть на островах с филиппинцами. Генерал Томас М. Андерсон послал Агинальдо сообщение: «Генерал Андерсон желает, чтобы вы сообщили своим людям, что мы здесь для их блага и они должны предоставить нам рабочую силу и материалы по текущим рыночным ценам».18
Признав филлипинский народ реальной угрозой, американское командование заключило сделку с испанцами, чтобы инсценировать мнимое сражение за Манилу 13 августа 1898 года. Они будут стрелять в друг друга, затем испанцы сдадутся, прежде чем филиппинская Армия Освобождения сможет принять в этом участие. Когда американцы подняли свой флаг над Манилой, возмущенные филиппинцы перекрыли водоснабжение города. Генерал Меррит был вынужден вести переговоры и разрешить филиппинцам доступ в их столицу. Меррит отплыл на испано-американскую мирную конференцию, проходившую в Париже. Он оставил командование генералу Элвеллу С. Отису, выпускнику Гарвардской юридической школы и ветерану Геттисберга и индейских войн. Отношения между американцами и филиппинцами были одновременно напряженными и дружественными. Манила была «странным местом», писал своей семье в Айдахо доброволец Мартин Уилер. «Они не могут говорить по английски и мы не можем их понять», но там жили «несколько самых красивых женщин, которых я когда-либо видел в своей жизни». Ряд солдат США, которые называли филиппинцев «ниггерами» и «Гугу» ожидали почтения от «туземцев». Филиппинцы, кое-что знавшие о трагической истории коренных американцев и афроамериканцев, выразили свое убеждение что лучше умереть в бою, чем жить под управлением США.19
Победа над Испанией означала, что Соединенные Штаты стали мировой державой. «Величайшее вторжение нашей армии на чужую землю было полностью успешным», — заключил очевидец Дэвис, «потому что Господь заботится о своих». Другие комментаторы были из аналитической школы «Господь помогает тем, кто помогает себе сам». Журнал «Мак-Клюрс Мэгезин» опубликовал статью, изобилующую статистикой и диаграммами, показывающими, что Соединенные Штаты стали настолько сильными, что могут одержать победу в войне, если на них нападет любая комбинация европейских стран. «Синие» и «серые» сражались вместе, к торжеству Мак-Кинли. Теодор Рузвельт провозгласил объединение в битве экономических и социальных классов, столь разделенных промышленной борьбой между бизнесом и рабочей силой. Модный журнал «Вог» не был так уверен в том, что классовое единство было положительным событием. В нем выражалось сожаление по поводу того, что «наша демократия» требует, чтобы джентльмены смешивались с другими классами в воинских частях. «Постоянный контакт с более грубым элементом», — опасался Vogue, «приведет к изменениям в характере мужчины». Испания, которую так поносили в недели, предшествовавшие войне, теперь считалась доблестной в поражении. Народы Кубы и Филиппин, которых американцы обязались освободить, стали изображаться администрацией и прессой как жестокие, некомпетентные и ненадежные.20
Кампания за удержание Филиппин
КОГДА ОСЕНЬЮ 1898 ГОДА НАЧАЛИСЬ МИРНЫЕ ПЕРЕГОВОРЫ С ИСПАНИЕЙ, Мак-Кинли объявил, что он отправится в турне с речью, чтобы «озвучить» свое мнение о том, что делать с Филиппинами. Его истинная цель состояла в том, чтобы создать поддержку для их сохранения. В своих пятидесяти семи выступлениях, Мак-Кинли связывал патриотизм с удержанием островов. На остановках поездов он часто с удовольствием отмечал что дети машут «славным старым знаменем свободы». Он также добивался разрешения держать войска в Тихом океане, хотя, как отмечали лидеры демократов, эти люди завербовались для освобождения Кубы. Помощники Мак-Кинли позаботились, чтобы его выступления в городах Среднего Запада достигли широкой аудитории. Они взяли с собой целый вагон репортеров из телеграфных служб, национальных журналов и крупных городских газет. Сотрудники президента распространяли заранее подготовленные копии официальных речей, а также многочисленные бюллетени с интересующими людей эпизодами, которые часто появлялись слово в слово в качестве новостных сюжетов. Редакторы газет получили это послание и сообщали, что, похоже, Соединенные Штаты сохранят за собой тихоокеанские острова.21
Мак-Кинли затронул две главные темы, единство и прогресс, когда говорили с ликующими толпами в Айове. Обращаясь к народу Клинтона, он сказал: «Север и Юг объединились, как никогда раньше. Люди, которые думают одинаково в такой стране как наша, должны действовать сообща». Он предположил, что там где речь идет о войне и внешней политике, политики должны остановится у кромки воды. В Денисоне он сказал: «Партизанство замолчало, и лишь голос патриотизма слышен по всей стране». В Харитоне он говорил о мирном приобретении Гавайев в дополнение к испанским территориям. «И, мои сограждане, где бы ни развевался ваш флаг, где бы мы ни поднимали этот флаг свободы, это всегда делается во имя человечества и развития цивилизации» — провозгласил Мак-Кинли. «Территория иногда присоединяется к нам, когда мы идем воевать за святое дело, и всякий раз, когда это происходит, знамя свободы будет парить над ней и приносить, я надеюсь, благословение и блага всему народу». В Гастингсе президент прямо говорил о вознаграждении за войну: «У нас есть почти все в этой стране, чтобы сделать ее счастливой. У нас есть хорошие деньги, у нас есть достаточные доходы, у нас есть бесспорный национальный кредит; но мы хотим новых рынков и поскольку торговля идет по флагу, это выглядит очень похоже на то, что у нас будут новые рынки». Обращаясь к жителям Арколы, штат Иллинойс, президент объяснил, что значит иметь новые рынки сбыта: «Когда вы не можете продать свою метлу в нашей собственной стране, вы с радостью отправляете излишки в какую-нибудь другую страну и получаете хорошие деньги за вашу хорошую метлу». Когда Мак-Кинли вернулся в Вашингтон, он заметил, что «народ», по-видимому, ожидает что Соединенные Штаты удержат Филиппины.22
Администрация всегда хотела использовать Манилу в качестве базы и заранее решила удержать остров Лусон, чтобы обеспечить защиту столицы. Когда военно-морской флот возразил, что было бы лучше иметь все острова, Мак-Кинли согласился. Он принял благоприятный доклад генерала Ф. В. Грина о коммерческих возможностях островов. Многочисленные статьи и книги о «наших новых владениях» описывали их потенциал для обеспечения американцев кофе, сахаром и минеральными ресурсами. Вашингтон проинструктировал представителей США на Филиппинах, что они ничего не должны обещать «туземцам», или относится к ним как к партнерам, но должны избегать прямого конфликта. Со своей стороны, Агинальдо и его сторонники, приверженные цели независимости, разделились в вопросе о том, как лучше действовать, не зная, просить ли американцев о защите их независимости или добиваться формального признания.23
Мак-Кинли организовал «Комиссию мира» так, чтобы экспансионисты доминировали в составе делегации в Париже, тщательно включая видных сенаторов, так как любой договор должен был ратифицировать Сенат. В ходе своих обсуждений, члены комиссии заслушали доклад генерала Чарльза А. Уиттера, который заявил, что судя по его встречам с Агинальдо, филиппинским лидером будет нетрудно управлять. Кроме того, он заверил их, что «из туземцев легко можно сделать хороших солдат, если ими будут руководить белые офицеры».24 Члены комиссии заключили договор с Испанией, по которому США получали контроль над Кубой, Пуэрто-Рико, Гуамом и за двадцать миллионов долларов Филиппинскими островами.
Вскоре после того, как президент подписал договор, но еще до того, как он был представлен на ратификацию Сенату в конце декабря 1898 года, он направил приказ генералу Отису на Филиппины, объявив, что «миссия Соединенных Штатов заключается в благожелательной ассимиляции». «При выполнении этой высокой миссии» — продолжал Мак-Кинли, — «Поддерживая умеренное управление делами для величайшего блага управляемых, необходимо неуклонно поддерживать сильную руку власти, подавлять беспорядки и преодолевать все препятствия на пути дарования народу Филиппинских островов под свободным флагом Соединенных Штатов благословений доброго и стабильного правительства». Это тщательно продуманное послание выражало желаемое сочетание: свободные Соединенные Штаты и стабильные Филиппины. Военное министерство поручило Отису «провести оккупацию» с тактом и добротой, избегая конфронтации с повстанцами, будучи «примирительным, но твердым». Агинальдо, уверенный что Сенат отвергнет договор, поскольку он так грубо нарушает американские принципы, продолжал осаду Манилы. Его посланник Фелипе Агончилло отправился в Париж, где обе стороны на мирных переговорах его проигнорировали. Он вернулся в Вашингтон, чтобы доказать, что «Величайшая Республика Америки» должна признать первую Республику Азии, иначе возникнет конфликт, но ни один чиновник с ним не увиделся.25
Когда стал ясен план Мак-Кинли по захвату Филиппин, многие американцы высказались против него по целому ряду причин, как принципиальных, так и практических. Среди антиимпериалистов были бывшие президенты — демократ Гровер Кливленд и республиканец Бенджамен Харрисон, промышленник Эндрю Карнеги, лидеры лейбористов Сэмюэль Гомперс и Юджин В. Дебс, философ Уильям Джеймс и писатель Уильям Дин Хауэллс. Сатирики Марк Твен и Питер Финли Данн высмеивали высокопарную риторику гуманизма и морали, которую они рассматривали как прикрытие расизма и алчности. Знаменитый персонаж Дина, бармен мистер Дули, сказал что это рука, протянутая через океан и в чей-то карман. Афроамериканские лидеры Букер Т. Вашингтон и У. Э. Б. Дюбуа полагали, что филиппинцы могут управлять собой сами и конечно, будут лучше работать чем Соединенные Штаты, судя по американским свидетельствам обращения с небелыми людьми у себя дома. Другие антиимпериалисты были белыми сторонниками превосходства, которые считали что любая попытка подготовить филиппинцев к самоуправлению потерпит неудачу. Женские правозащитные организации, все еще борющиеся за право голоса, сочувствовали филиппинцам, столкнувшимся с перспективой быть управляемыми без их согласия. Те, кто рассматривал стратегические интересы, отмечали, что Соединенные Штаты всегда зависели от Тихого океана как от барьера, защищающего от нападения. Приобретение трудно защищаемых баз в Маниле и Перл-Харборе сделало бы Соединенные Штаты более уязвимыми.26
Несмотря на организацию «Антиимпериалистической лиги» с ее 30 000 членов, ратификация Сенатом мирного договора представлялась вероятной в начале 1899 года. Экономика страны переживала бурный рост, и республиканцы преуспели на выборах в Конгресс в 1898 году. Критики президента обвиняли его в том, что он гениальный взломщик, орудие боссов и капиталистов, или в том, что он хитроумно ковал империю, попирая Конституцию и Конгресс — верный признак того, что они были деморализованы и не знали как бросить ему вызов. Президент совершил еще одну поездку, чтобы продвигать свою филиппинскую политику, на этот раз через юг, где в Саванне он спросил: «Можем ли мы оставить этих людей, которые благодаря военной удаче и нашим собственным действиям беспомощны и лишены правительства, хаосу и анархии, после того как мы уничтожили единственное правительство, которое у них было?» Он ответил: «Уничтожив их правительство, долг американского народа дать им лучшее правительство». Президент отверг как непатриотичное любое предположение о том, что американский народ не способен создать новое правительство для других. Сенат ратифицировал договор с перевесом в один голос 6 февраля 1899 года. Голосование в Сенате разделилось в основном по партийным линиям, это означало, что партизанская политика, возможно, имела большее отношение к исходу, чем начало боевых действий на Филиппинах накануне.27
Война на Филиппинах
НИКТО ТОЧНО НЕ ЗНАЕТ, кто сделал первый выстрел. До открытых боев были недели, во время которых обе стороны занимались провокациями. В большинстве сообщений говорится, что американские часовые из 1-го полка Небраски открыли огонь по трем филиппинцам, не выполнившим приказ остановиться. Но история, которая впервые дошла до Администрации президента, любезно предоставленная «Нью-Йорк Сан» сообщала, что нападение было инициировано повстанцами. Мак-Кинли никогда не отступал от этой версии, позже развивая ее, утверждая, что атакующие повстанцы нарушили флаг перемирия и обстреляли солдат США, когда те оказывали помощь раненым филиппинцам. Каким образом филиппинцы оказались ранены, при этом не объяснялось. Президент был уверен, что Соединенные Штаты легко и быстро усмирят эти острова. Сообщения о первом сражении, в котором погибло сорок четыре американца и семьсот филиппинцев, вселяли такую уверенность. Вашингтон назвал этот конфликт мятежом; Филиппинская республика рассматривала это как борьбу за независимость.28
С февраля по ноябрь 1899 года американцы и филиппинцы вели конвенциональную войну регулярных армий и устраивали сражения. Американские войска в среднем насчитывали 40000 человек, филиппинцы от 80 до 100 тысяч регулярных солдат. Военный историк Брайан Макалистер Линн описал филиппинскую армию как бесстрашную и мужественную, с впечатляющей пехотой, но страдающей от недостаточной подготовки и нехватки оружия и боеприпасов. Американцы обладали большими навыками, эффективным и мощным оружием, а также военно-морским флотом, который блокировал прибрежное и межостровное сообщение. В конце года филиппинские войска перешли к партизанской тактике, призванной нанести удар по американцам в их слабых местах. Войска сША иногда замечали и преследовали противника, но только для того, чтобы наткнуться на усердно работающих в поле фермеров. Агинальдо постепенно утрачивал управление своими войсками в партизанской фазе и боевые действия продолжались после того, как он был взят в плен в 1901 году. Филиппинская стратегия была направлена на то, чтобы измотать американцев и сделать продолжение их оккупации слишком дорогостоящей.29
