Небо шамана. 3 часть

А потом валом пошли новости, часть из которых была напечатана во всех газетах на первой странице в приказе Государственного Комитета Обороны. Наш полк переименовали в "Пятьдесят седьмой Донской гвардейский штурмовой авиационный полк", и командиром стал майор гвардии* Цыганов. Мне от навязанной мне второй эскадрильи отвертеться не удалось, а когда я попробовал робко заикнуться, задёрганный на новой должности Васильевич чуть всерьёз на меня не обиделся. Сначала наорал выставив всех из штаба, а потом резко замолчал и губы поджал, а это очень плохой симптом, я то его знаю, пришлось смириться. Герой Советского Союза Алексей Гордеев и Коля Шеметов по отдельности вернулись из госпиталей в родной полк, а вот Матвей Завируха и Сергей Польчиков после эвакуации пропали, что с ними стало, ушли в другую часть или их списали из авиации не известно. Подполковник Бурдужа теперь командир нашей штурмовой авиадивизии. И мы всё также в рядах нашей славной шестнадцатой воздушной армии генерала Руденко, и нас пока не свели в пару штурмовых авиакорпусов, как это после бомбардировщиков сделали с истребителями, но кажется это не за горами, очень хорошо себя показала организация управления в составе бомбардировочных корпусов...

Оказалось, что нас не только вывели для торжественного вручения гвардейского знамени и отдыха. Нас ещё и укомплектовывают по новым штатам — ноль пятнадцать дробь двести восемьдесят два. Мы оказались чуть ли не последним штурмовым полком с двухэскадрильным составом на действующих фронтах. То есть у нас теперь три эскадрильи по десять машин и ещё куча самого разного народа общим числом под две сотни человек, это не считая разросшегося тыла, охраны и зенитчиков. Загадка просто. Было две эскадрильи и сто человек в полку, стало три, а в полку теперь двести человек, такое умом не понять. Вот всклокоченный Цыганов и пытается разумно перекроить наш куцый лётно-подъёмный состав по трём эскадрильям, а остальных по другим должностям. Комэском первой стал Морозов, который тоже пытался от этой "чести" отвертеться, ему и штурманом полка не плохо. Что ему пообещали, не знаю, но он сдался, хотя он по итогам Сталинграда получил капитана, а для комэска капитан — предельное звание. Штурманом полка и командиром над выпускающими, дежурными и прочим вечно занятым и деловитым людом, обеспечивающим организацию полётов, пришёл уже не летающий капитан Полозов, который до госпиталя летал комэском в полку лёгких ночников, а после ранения списан на землю. Так, что мне эта уютная должность теперь не светит, ведь нелетающего штурмана едва ли можно заменить по боевой убыли, да и карьерный рост у него не предполагается. Третью эскадрилью со страшным скрипом отдали ставшему гвардейским младшим лейтенантом Гордееву. На всякий случай Цыганов решил его поддержать Фимой Кобыленко, Петей Солдатовым и Гошей Озеровым. С моей точки зрения, это не поддержка, а скорее могучая группа внутреннего противодействия, как позже оказалось, я был прав в своём пессимистичном прогнозе. В воздухе они, конечно, резко усилят строй эскадрильи, а вот на земле Лёшку слопают без соли и закуски. Замом Лёшки стал Игорь Озеров, теперь тоже младший лейтенант, а Фима адъютантом. И если Петя — парень спокойный и без гонора, то Фима с Игорем весьма активные ребята, которых нужно держать в жёсткой узде и не давать лишней свободы. За шаг влево-вправо отрывание головы, а за прыжок на месте мгновенная кастрация, вот тогда это будут замечательные лётчики. Лёшка — замечательный лётчик и надёжный парень, но вот получится ли у него рулить многоликой скандальной толпой числом больше полусотни человек? Ох, не знаю... Сужу по себе и я ему совсем не завидую. Единственное облегчение, это то, что он пришёл не на заброшенное кем-то до него эскадрильное хозяйство, а организовался с нуля, и ему будет намного проще с ведением документации и учётов. А в остальном... Бедный Лёха! И Цыганову я совсем не завидую, тащить на себе полк... Ну, меня в лес, с такими заморочками! Мне бы эскадрилью кому-нибудь спихнуть и стать каким-нибудь летающим "замполётом",** небо есть и никакой ответственности за личный состав. Мне даже Подгорного с Олей Светловой хватало с головой для постоянного тонуса и ожидания с их стороны очередной каверзы, а в эскадрилье таких "фруктов" с шилом у копчика на десять помножить можно. Вот бы набрать весь полк из надёжных и спокойных, как Максимова и Комолов...

Сказать откровенно, если раньше, пока полк был маленький мы практически все друг друга знали и отношения были почти семейные. Теперь же я знаю свою эскадрилью, По долгу службы, знаю всех пилотов полка, по памяти помню всех старых стрелков и техников, а вот новеньких — единицы, с кем, так или иначе, сводили обстоятельства. Тем более, что, не смотря на моё невысокое звание, наличие на груди достойного иконостаса

* * *

создаёт вокруг меня некую сферу отторжения и едва ли кто теперь станет панибратски хлопать по плечу и набиваться в приятели к комэску и Герою Советского Союза. Вообще то, меня это вполне устраивает и совершенно не мешает. Это наша Оля Светлова уже пробилась в секретари полковой комсомольской организации и знает наверно даже каждую кошку на пищеблоке, лично с каждой знакома и горячо любима. При этом за своей комсомольской работой не забывает свои обязанности по обслуживанию нашего самолёта...

Могу предположить, что Цыганов на меня немного дуется, из-за того, что наверно предполагал, что у нас с ним сформируются такие же близкие доверительные дружеские отношения как были у него с Бурдужей. Но я уменьшать официальную дистанцию не рвался раньше, тем более не стал рваться в сложившихся условиях. У нас раньше были довольно близкие отношения, я Васильевича воспринимал как старшего брата, а он, как мне кажется, меня держал за младшего. При этом между нами всегда сохранялась довольно большая дистанция, я был из сержантского состава, а он уже был гораздо более опытным старшим лейтенантом и командиром эскадрильи, когда я едва созрел для старшего пилота. Да и разница в возрасте, которой у него почти нет с Бурдужей. Да, мы с Цыгановым сработались в воздухе, но и тут старшим и ведущим всегда был он, и ни о каком равенстве речи не шло, не смотря на то, что счёт сбитых у меня с самого начала был больше. Даже, когда я стал ВрИО командира второй эскадрильи дистанция осталась. Нет, я почти уверен, что если бы я проявил активность и стал подчёркивать наши дружеские отношения, то Цыганов был бы этому только рад. Он бы меня не оттолкнул и может мы бы смогли стать друзьями и тыкали друг другу, в смысле он стал бы меня активно опекать. Только мне эти и ТАКИЕ дружеские отношения не особенно нужны. Тем более, что в них мне навсегда отведена роль ведомого, и не столько слабого, сколько зависимого и навсегда благодарного. Но гораздо хуже то, что согласно своему представлению о хорошем Цыганов станет меня тянуть и продвигать по служебной лестнице, а вот это мне совершенно не нужно. Я бы и должность комэска с себя спихнул с радостью, только пока не получается. Поэтому и дальше собираюсь сохранять существующую дистанцию, а обида у него должна пройти. Это эмоция, а командир жить эмоциями себе позволить не может. Тем более, что от положения особо приближённого к командованию ничего для себя не хочу и не ищу, а в бою наше взаимодействие едва ли изменится. Ну, не командир я и одиночка. И всё больше понимаю, что и военная служба не для меня...

После вручения нам гвардейского знамени и пополнения, примерно через месяц нас перевели на полевой аэродром у новой линии фронта. А до этого к нам приезжала выступать фронтовая концертная бригада, и слушать концерт мы с Анной пошли уже под ручку. Я из памяти Сани имел представление о концертах только в форме школьных самодеятельных утренников, хотя и знал, что существуют театры, но это едва ли относилось к сегодняшнему мероприятию, поэтому и планировал всё своё внимание уделить своей спутнице. Ну, не умею я ухаживать и выполнять эти местные куртуазности и положенные политесы. Как командному составу для меня и моей спутницы оставили место в первом ряду. Сначала выступил наш комиссар, который представил артистов. Потом выступал длиннолицый худой мужчина со всклокоченной шевелюрой и длинным носом, который читал длиннющее стихотворение. Во время выступления он так тряс головой, размахивал руками, завывал и закатывал глаза, временами надолго замолкая, что нетерпеливые уже несколько раз пытались начинать ему хлопать, к счастью его выступление закончилось. Сидеть и шептаться на первом ряду как-то не слишком удобно, тем более, что все почему-то сразу цеплялись глазами за наши с Цыгановым и Гордеевым звёзды героев и взглядов уже не отводили, ведь и посадили нас по центру рядышком. Потом вышла девушка в нарядном пышном платье ниже колен и в сопровождении баяниста звонким голосом спела смешные не очень ладные по рифме частушки на злобу дня. Ей хлопали гораздо веселее и охотнее, особенно, когда после каждой частушки она с дробным перетопом словно пробегала круг вокруг своего аккомпаниатора, и подол её многослойной юбки красиво взмётывался над коленями. А потом вышел молодой нескладный парень с немного пошарпанной чёрной гитарой, как-то криво сел на стул оставшийся от баяниста и заиграл... У нас в землянке как-то появлялась гитара, которую многие пытались терзать и тренькали на ней. Но то, что этот инструмент может играть ТАКУЮ музыку, мне в голову прийти не могло. Казалось, что у него на правой руке не пять, а двадцать пять пальцев с такой скоростью и ловкостью он перебирал струны. А мелодия словно плыла над нами и как звон весенних сосулек над первыми весенними ручьями дробилась и расплёскивалась над слушателями оставаясь висеть золотистыми сполохами. И если раньше я был полностью уверен, что в этом мире нет волшебства, то теперь я уже сомневался в этом. Потому, что без магии создавать и играть такую музыку невозможно. До самого конца концерта я просидел с остатками удивительного ощущения, которое родилось в груди под эту музыку. Потом три девушки плясали размахивая цветастыми платочками снова под баян, читали какие-то стихи, кажется Твардовского. А когда я провожал Анну к медсанчасти временно развёрнутой в одном из домов и где проживали наши медики с Веселовым во главе, она спросила меня:

— Саша! А что вчера за история случилась в столовой с вашими из второй эскадрильи? — Это она имела ввиду, что мой прохиндей Подгорный устроил очередную шкоду и Афанасьев с Лёней Насоновым облились компотом, и потом Лёня минут десять пытался поймать Сергея, чтобы накостылять ему за это. Афанасьев в это время так громко и старательно страдал по своим облитым мокрым штанам, что выступление этого якутского самодеятельного театра собралась смотреть куча народа. Вот ведь умеет, закрыть свои узкие глазки и сделать на своей круглой физиономии такую страдальческую мину, что наверно заплакали бы даже камни, если бы могли это увидеть. Но я почему-то, потом думал и, кажется, это произошло под волшебным воздействием музыки на концерте, вроде даже уже собрался рассказать про случившееся, чему почти был свидетелем, а сказал совсем другое. Не поворачиваясь к ней, голосом, который вдруг стал хриплым, и в горле запершило:

— Аня! А ты согласишься стать моей женой?!

Смотреть на неё я не решился, и только задним числом сообразил, что назвал её так, как она не любит, по крайней мере, всем об этом заявляет, и внутренне сжался в ожидании отказа, которого очень не хотелось. Почему я сказал то, что вроде бы совсем не собирался говорить? Говорить я такое не то, что не собирался, я только это и хотел ей сказать всё время, но по местным канонам этого делать не положено и я никак не имел права это говорить. Одновременно в душе стало как-то легко и просто, как после принятия очень сложного и опасного решения...

Дальше молча и не глядя друг на друга мы дошли до самой двери медпункта и уже собираясь взяться белой пушистой вязанной рукавичкой за заиндевевшую ручку она повернулась и я увидел текущие по её щекам слёзы. Я не думая, подхватил её и притянул к себе, она вроде бы попыталась оттолкнуться от меня сложенными перед собой руками, но не толкнула, а прижала их к груди, а сама ткнулась лицом куда-то мне под подбородок. Резко заинтересованная происходящим Тошка пробежала по моим руками и её спине, и снова с моего плеча попыталась наклониться, и заглянуть Анне в лицо. Когда она достаточно громко прошептала: "Можно я подумаю... Я пойду... Саша... Ладно...". Резко отвернулась и скрылась в облаке пара из распахнутой двери протопленной медсанчасти. Если я что и успел понять про местные ритуалы в отношениях, так это то, что отказывать принято резко и сразу, а вот соглашаться сразу нельзя никак, если речь идёт про девушку. Для неё это чуть ли не потеря лица и чести в глазах всех окружающих. Хотя в других случаях резкое и решительное согласие девушки — это наоборот показатель огромной любви с её стороны. Вот говорю, же, что с этими нюансами разобраться просто невозможно, так всё запутали, что не разберёшься. Я потоптался перед дверью, даже на миг пожалел, что не курю, так вкусно иногда Цыганов у папиросы мундштук своими прокуренными зубами прикусывает после того, как дунул внутрь. Потом прикуривает, щурясь от попавшего в глаз едкого дыма, перед этим пару раз чертыхнувшись из-за ломающихся и нежелающих гореть спичек или впустую чиркающего кремня зажигалки. С каким удовольствием бы я сейчас вот так закурил. Но Цыганова рядом не было, а идти искать курево у других как-то совсем не хочется. Командирский авторитет, это понимать нужно...

У нас вопросы женитьбы решают и обговаривают взрослые члены семьи, а самим объектам этих договоров при этом места нет. И я уже слышал рассказы, как здесь проводят свадьбы. Какое-нибудь властное лицо задаёт вопросы одному и другому и они оба должны вслух выразить своё согласие на брак, чаще всего для этого в ЗАГС идут, это место такое специальное или в сельсовет. А у нас никто никого не спрашивает, жених выходит перед гостями и, повернувшись в сторону, откуда должна появиться невеста стоит и ждёт её, а она одна перед всеми гостями должна сама пройти мимо всех, подойти к жениху и протянуть ему свои руки. То есть этот выход жениха и не менее показательный самостоятельный целенаправленный проход невесты сами по себе уже являются вполне понятным и ясным выражением добровольности и осознанности их желания создать семью. Потом жена вождя или старшая женщина берёт из рук шамана специальный шнурок, которым связывает запястья молодых и считается, что с этого момента их жизни и судьбы связаны, а гости начинают поздравления. Но семья считается состоявшейся только после рождения первого ребёнка... Если ребёнок в течение трёх лет не рождается, то брак аннулируется сам собой. А вот здесь всё иначе и Аня мне не отказала!... Что скорее всего значит "ДА!"...

Я не бегал, не кричал и не прыгал, как наверно выражали бы радость суетливые и шумные Подгорный или Коля Шеметов. Просто внутри всё пело и вибрировало той удивительной музыкой, которую играл на своей гитаре приезжий артист. Тошка почувствовала моё возбуждение и, не совсем его понимая, как-то уцепилась лапками за воротник и тыкалась мордочкой мне в нос и рот, да так, что от щекотания попадающих в нос волосков её жёстких усов хотелось смеяться, чихать и чесать нос. Пришлось сгрести её и затолкать за пазуху, где она, повозившись, устроилась и затихла на время. А я вспоминал, как у нас развивались отношения. Впрочем, не было никаких особенных отношений. После той прогулки и танца на Новогоднем вечере мы стали теплее здороваться и улыбаться при этом, а ещё при возможности делать это с рукопожатием, не сильным, как у мужчин, а скорее символическим, раньше мне было бы нужно ей руку целовать, а теперь отменили эту традицию. Через несколько дней я пригласил её прогуляться вечером после ужина, это время у нас обоих было точно свободно. И на второй прогулке выяснилось, что именно подтолкнуло её пойти на сближение со мной. Она спросила меня, могу ли я ей объяснить, что именно я делал, когда прибежал к ней, когда она возилась с бесчувственной Тошкой. Ведь фактически моя зверушка тогда уже почти умерла, и если бы я не влил в неё Силу, то, скорее всего, она бы не выжила. Тем более, что такие встряски природа для её организма совершенно не предполагала. Это мы — люди разумные можем придумывать для себя истязания и издевательства, которые даже переносим без особенных сложностей, но не звери. В естественных условиях ей с таким столкнуться невозможно и её организм на такое совершенно не рассчитан, сами посчитайте, какова вероятность для девочки-хорька оказаться в зоне большого взрыва от детонации нескольких сотен килограммов начинки крупнокалиберных снарядов, чисто теоретически, если она на Камчатку проберётся и завалится спать на склоне просыпающегося вулкана. Немного подумав и вспомнив, как здесь относятся ко всему, что не объяснено передовой советской наукой, я не стал ничего отвечать на её вопрос, а попросил дать мне возможность обдумать, как мне лучше ей всё объяснить понятнее. А дальше на прогулке стал расспрашивать про её бабушку, что она делала, как, и что при этом говорила. Из рассказа девушки я понял или скорее просто допустил, что здесь есть уникумы, которые даже в таких бедных Силой условиях умудряются с нею кое-что делать. Вполне возможно, что её бабушка как раз была из таких, потому, что в некоторые моменты в рассказе, я почти уверен, что её бабушка применяла Силу. Пусть она делала это слабенько и точечно, но как-то умудрялась управлять её потоком. Хотя, потоком — это тоже очень громко сказано, при такой технике она могла применить настолько слабые возмущения Силы, что это больше похоже на то, что она выплёскивала пациенту часть своей жизненной Силы. И как она при этом умудрилась прожить достаточно долгую жизнь остаётся загадкой, ведь если бы я так выплёскивал, то с каждым таким выплеском я отдавал бы годы своей жизни и надолго бы меня при этом хватило? А при выплеске достаточно большой части резерва просто умер бы от магического истощения, которое ещё и не лечится...