В когтях кошмара

Слово "пойдешь" Арквейд произнесла тоном, не терпящим возражений.

— И когда мы придем, ты решишь, какое бельё тебе нравится больше всего. А я буду примерять всё подряд, пока ты не выберешь самое лучшее из ассортимента магазина. Понял?

— У меня сейчас будет приступ, — безжизненным голосом сообщил Шики, сползая на подушку. — Арквейд, если я умру, то виновата в этом будешь ты.

Вампирша улеглась на кровать и распласталась на одеяле, прижимаясь к Шики всем телом.

— Неблагодарный, ты совсем меня не любишь. Ты знаешь, сколько мне пришлось вытерпеть в последние дни? Знаешь, как невыносимо сидеть на дереве, смотреть на тебя и не иметь возможности обнять? Причем на такой-то жаре. Шики, неблагодарный, хотя бы поцелуй меня!

Серьезный тон Арквейд не давал никаких поводов заподозрить её в неискренности

— А, так это из-за тебя дерево шаталось так, что чуть не падало?

— Да, я следила за тобой, но не могла зайти, потому что твоя сестра дежурила неотлучно. Какое счастье, что её сейчас тут нет! Что это за наглость — она сутками проводит здесь время, ухаживает за тобой, как будто она — член семьи, и не дает мне даже заглянуть и проверить, как ты поживаешь!

— Строго говоря, она и есть моя сестра, — парировал Шики. — И если ты с ней не уживаешься, то меня не втягивай в семейный скандал. Могут быт жертвы, и я окажусь первой из них. Кстати, ты так и не сказала мне, что за сюрприз ты ей приготовила.

Стук в дверь прервал милую беседу. Последовавший за стуком голос поинтересовался:

— Шики, мы войдем?

Вопрос, обычно задаваемый с вежливым интересом в том, не занят ли человек чем-то предосудительным и не находится ли в состоянии, в котором не хотел быть обнаруженным, состоял из чистой кристаллизованной констатации факта, что дверь через мгновение будет открыта и стоящий за ней человек войдет в комнату в любом случае. Шики запаниковал: он приподнялся и принялся спихивать с себя Арквейд, которая, с выражением лица, как у довольной кошки, не подала и виду, что её беспокоят незваные визитеры. В таком положении их и застали вошедшие в дверь Акиха и Дзинан Насаё.

Не поднимаясь с постели, Арквейд повернула голову и посмотрела на врача. Её глаза коротко сверкнули и тут же приняли свой обычный вид. Акиха застыла на месте, её лицо приняло кровожадное выражение, а в глазах появилась жажда убийства. Она сжала руки в кулак и решительно шагнула вперед. Воздух внезапно стал горячее на несколько градусов и Шики показалось, что волосы его сестры резко покраснели. Он захотел вскочить с кровати и броситься бежать, но лежавшая сверху Арквейд своей тяжестью пресекала всякие подобные попытки. Пылающая от гнева Акиха повернулась к врачу:

— Господин Дзинан, как это понимать? Что ЭТО делает здесь?

Слово "это" было произнесено с презрительным оттенком в голосе, отказывая субъекту речи даже в звании человеческого существа.

— Но... — врач потирал голову, чувствуя, что последние несколько мгновений будто провалились из его памяти, — как я мог не пустить госпожу Брюнстад, если она — член семьи?

Акиха повернулась к Шики, пронзая его яростным взглядом.

— Что значит — член семьи? — спросила она, вдыхая поглубже. — Кто — член семьи, вот ЭТО?

— Да, член семьи, определенно. Сегодня утром госпожа Брюнстад пришла и...

— Прости, что сообщаю тебе об этом только сейчас, сестренка, — вклинилась в разговор Арквейд, за что Насаё, избавленный от необходимости быть мишенью гнева Акихи, её мысленно поблагодарил. — Шики, наверное, тоже не успел сказать тебе? Теперь я — его невеста.

"Невеста". Арквейд произнесла слово, намного более ужасное, чем Шики мог вообразить в самых жутких фантазиях.

— Что? Невеста?

— Угу, — с коварной улыбкой объяснила Арквейд. — Я хотела тебе сделать сюрприз, так что наслаждайся. Мы с тобой теперь семья, так что прошу меня любить и жалеть.

"Жаловать", — мысленно поправил вампиршу Шики. "Жаловать, а не жалеть. Впрочем, жалеть сейчас надо меня".

— Акиха, я... я сам только об этом узнал! — слабым голосом отозвался Шики.

— Вот как, — холодно подтвердила его сестра.

Только сейчас до Акихи, шокированной видом кровожадного существа, лежавшего на кровати в обнимку с её братом, стал доходить истинный смысл слова "невеста".

— И давно? — поинтересовалась она. — Давно у вас всё так... серьезно?

— Перестань, ничего подобного, — пытался протестовать брат. — Арквейд шутит.

— Шутит, значит? Вот как. Любопытно.

Акиха подвинула рукой доктора и сделала шаг вперед, сжимая кулаки. Глаза женщины из рода Тоно горели неприкрытой жаждой убийства. Арквейд, напротив, смотрела на неё с насмешкой: мол, "что ты можешь противопоставить Истинному Предку, смертная?".

— Господин Насаё, вы не могли бы покинуть палату ненадолго? — Акиха даже не повернулась в сторону доктора. — Возможно, сейчас прольется кровь, и...

— Никакой крови! — решительно возразил врач. — Осмелюсь напомнить, что главный здесь — я, и я буду соблюдать интересы лежащего в кровати больного. Здесь не место для драк, дамы!

— А драки и не будет, — весело сообщила Арквейд. — Сестре не пристало драться с невестой брата, даже если она не одобряет его выбор.

— Отойди от него. Сейчас же.

— А если не отойду, тогда что?

Слушая этот обмен любезностями, Шики начал понимать, что без его вмешательства между двумя девушками и правда может разгореться драка.

— Послушай, кровосос, — всегда вежливая и воспитанная Акиха легко забывала о своей выдержке, когда дело касалось её брата. — Ты возомнила, что можешь просто так прийти в палату к больному человеку, запрыгнуть к нему в кровать и позволить себе подобное хамство? Твоё присутствие здесь оскорбляет всю нашу семью, и, клянусь, если ты сейчас же не уберешься отсюда, то случится что-нибудь страшное. А ну отойди от Шики, и не дотрагивайся до него!

— Да? Правда? Что-нибудь страшное, кроваво-багрового цвета? Посмотрю с удовольствием, — радостно воскликнул Арквейд.

Намек вампирши был ясен и прозрачен: слова, обозначавшие оттенки красного цвета, могли относиться лишь к феномену с непереводимым названием Crimson Red Vermillion — страшному событию пробуждения демонической крови внутри её носителя. Акиха знала, что часть её крови — не полностью человеческая, а от Арквейд скрыть подобный факт было невозможно в принципе. Глядя на беснующуюся сестру своего друга, вампирша позволила себе подразнить её и намекнуть: если от ярости та даст волю своим внутренним демонам и превратится в чудовище — её оставшаяся жизнь будет коротка, полна интересных ощущений и, что самое главное, Шики останется беззащитен перед лицом влюбленного в него Истинного Предка.

— Арк, а вот это уже перебор, — подал голос пока ещё не беззащитный Шики.

— Что — перебор? — недоуменно спросила Арквейд.

— Ты сама понимаешь — что.

Напряжение в комнате чуть ослабело: до Акихи дошла мысль, что её брат, хоть и позволяет себе лежать в кровати в обнимку с вампирами, по-прежнему на её стороне.

— Мне очень хочется сейчас послушать, как вы ссоритесь, — тихо произнес он. — Извинись перед Акихой, сейчас же.

— Вот ещё, — обиженно надулась вампирша. — Пусть она первая извиняется.

— Да и ты тоже, сестра. Объявить себя невестой Арквейд, конечно, погорячилась, но ты была не права, когда называла её разными кличками.

— Ты хочешь сказать, что я должна извиняться перед ЭТИМ? — возмущенно процедила сквозь зубы Акиха. — Брат, ты в своем уме?

— Абсолютно, — подтвердил Шики и вздохнул. — Господин Дзинан, не могли бы вы сделать мне одолжение?

— Какое?

Доктор никуда не делся и всё время, пока длился обмен колкостями, стоял сзади.

— Пожалуйста, выведите их обеих отсюда.

— Что? — хором воскликнули Арквейд и Акиха.

— То, что я не хочу вас видеть, пока вы не научитесь терпеть друг друга. Обоих не хочу видеть.

Девушки замерли, пораженные внезапным предательством самого близкого человека. Арквейд смотрела на него глазами испуганной кошки, выражение лица Акихи же напоминало взгляд рабовладельца, любимая игрушка которого внезапно выкинула невиданный доселе фортель и обнаглела настолько, что заявила права на собственную человеческую природу.

— Шики, ты понимаешь, какие последствия тебя ждут после подобного демарша?

— Какими бы они ни были, я хочу, чтобы вы извинились друг перед другом. Да, и ещё: Арквейд, сними эту блестящую какофонию и надень что-нибудь более приличное, не из придорожных журналов. Если Акиха тебе поможет, то я буду искренне счастлив.

Доктор Дзинан открыл дверь и не терпящим возражения голосом пригласил:

— Дамы, попрошу вас. Отношения вы сможете выяснить за дверью.

Когда обе девушки скрылись в коридоре, Шики попросил врача:

— Я очень хочу прогуляться. Вы не возражаете, если я ненадолго покину палату?

Доктор достал из кармана стетоскоп:

— Вначале я вас осмотрю.

* * *

Впервые за время своего пребывания в больнице Шики вышел во дворик, куда не возбранялось гулять больным — конечно же, с разрешения врача. Больничным двориком называлась небольшая внутренняя площадка больницы, со всех сторон окруженная стенами, в центре которой был засеян квадратный газон. Пациенты могли гулять вокруг газона и по дорожкам, пересекающим его вдоль диагоналей — достаточно широким, чтобы на них могли разъехаться две инвалидные коляски. Таким образом, дворик был разбит на четыре больших зеленых треугольника, вдоль сторон которых были высажены невысокие, тщательно подстриженные кусты. Впрочем, в такую жаркую погоду по залитым солнцем тропинкам никто не гулял; немногочисленные больные, рискнувшие выйти на улицу, прятались в тени расположенной вдоль стен крытой галереи. Границу между светом и тенью обозначал ряд колонн и разными способами мощеный пол: дорожки вдоль газона и сквозь него были выложены керамической плиткой, а внутри галереи, как и во всей больнице, пол покрывал светлый узорчатый кафель.

Шики решил, что в тени галереи достаточно жарко и выходить под палящие лучи смысла нет, поэтому он медленно пошел вокруг дворика, не выходя за ряды колонн. Мимо него проехала пожилая дама в инвалидной коляске с механическим приводом и новомодным пультом управления, позволяющим не толкать колеса руками. За дамой неторопливо следовал сопровождающий в белом халате, развлекавший её рассказами о последних событиях в Японии и в мире. Шики обменялся с ней взглядами и улыбнулся вслед. Её сопровождающий взглянул на проходившего мимо праня лишь мельком, не прерывая свою речь, и забыл о нём, как только исчез из его поля зрения. Нисколько этим не опечаленный, Шики продолжал идти вдоль галереи, до самого конца которой людей больше не было.

Он шагал, глядя вокруг, хотя с одной стороны была лишь стена с зарешеченными окнами, а с другой — залитая ярким до боли в глазах светом лужайка. Тихий стук шагов, производимый его обувью, магнетическим образом воздействовал на возбужденный ссорой Акихи и Арквейд мозг. Пока Шики пытался выгнать из головы сцену конфликта, она вновь и вновь всплывала в мыслях, но стоило ему прислушаться к мерному звучанию собственных шагов и треску цикад, непонятно откуда взявшемуся в стенах больницы, как глупый эпизод ревности тут же куда-то пропадал. Мало-помалу мысли отступали, уступая место сладостному безмолвию. Шики дошел до угла галереи и свернул налево. Внезапно в теле появилась блаженная ловкость, голова поплыла, и мир вокруг него описал широкую дугу, смазывая видимую картинку.

"Кажется, приступ", — мысленно сказал он сам себе. "Чертова анемия".

Шики так и не понял, каким чудом он умудрился схватиться обеими руками за колонну и не свалиться навзничь.

— Ой, вам нужна помощь? — произнес кто-то сзади.

— Пожалуй, что да, — умоляюще сказал Шики. — Я падаю.

— Не надо, не надо! — некто подхватил за локоть и Шики почувствовал мягкое прикосновение чьей-то руки. — Давайте, обопритесь на меня и сделайте пару шагов назад. Сзади вас лавочка, я помогу.

Позади Шики, возле стены больницы в самом деле была небольшая скамейка. Он опустился на гладкую деревянную поверхность и повернулся, чтобы взглянуть на своего спасителя: оказалось, что руку держала девушка лет восемнадцати, также, как и он, одетая в больничные одежды. Когда она встретилась с ним взглядом, её щёки чуть покраснели, и она отдернула руку чуть более резким движением, чем следовало при обращении с человеком, только что едва не упавшим в обморок. .

— Позвать врача? — спросила она. Шики оперся на спинку лавки и отсутствующим взглядом смотрел вдаль. Он встрепенулся: дышалось легко, лишь голова из-за жары была чуть тяжелее обычного.

— Нет, не надо, — ответил он, приходя в себя. — Я думал, это приступ анемии. Но вроде бы все обошлось, я в порядке. Просто немного перегрелся. Кстати, спасибо.

— Пожалуйста, — ответила его спасительница. — Если бы не я, вы бы упали.

— Может, будем на "ты"? — предложил он и повернулся к ней. — Меня зовут Шики. Тоно Шики. Рад знакомству, — с улыбкой представился он, протягивая руку для пожатия.

— Лицзинь Сочуа, — представилась девушка и пожала его руку, уже нисколько не смущенная. — Приятно познакомиться. Точно не надо позвать врача?

Шики глубоко вдохнул горячий летний воздух.

— Нет, не надо, — ответил он, оценив самочувствие. В груди ничего не болело, и слабости он не чувствовал.

— Если что-нибудь потребуется, то я помогу.

Девушка, которая продолжала настойчиво предлагать ему помощь, походила на высокого нескладного ребенка. Одежда висела на ней мешком, а приплюснутое, типично китайское скуластое лицо скрывалось за огромными прозрачными очками в квадратных оправах, отчего Лицзинь, и без того не самая очаровательная из девушек, которых Шики знал, теряла последние крохи женского обаяния.

— Нет, все в порядке, — окончательно приходя в себя, заявил Шики. — Просто я на секунду испугался, что у меня случился приступ. Наверное, не надо было вставать с кровати.

— Наверное, не надо было, — подтвердила Лицзинь.

Шики замолчал. Кроме благодарности за спасение, ему нечего было сказать девушке, видом и выражением лица походившей на типичного школьного зануду, да и сама Сочуа не горела желанием что-то ему сообщать. Когда несколько секунд вежливой паузы закончились, она подняла лежавшую на скамейке книгу и уткнулась в неё.

— Что ты читаешь? — спросил он, нарушая молчание. Не отрываясь от книги, девушка коротко ответила:

— "Гиперион".

— Не знаю такой книги, — рассеянно произнес Шики. — Это какая-то фантастика?

— Ну, можно и так сказать. Фантастика, правда, тут не главное.

В голосе девушки Шики услышал легкое раздражение.

— А что главное? — спросил он, наконец-то ухватившись за тему для разговора. — Я никогда не слышал про эту книгу, честно.

Лицзинь подняла голову и внимательно посмотрела на него:

— Как можно жить, если ты не читал таких книг? Это знать надо, это же классика!

— Скажите, пожалуйста, — обиделся Шики. — Где-то, может быть, и классика, а у нас — вовсе нет. Да и вообще, фантастика бывает разная.