Случайный визит

* * *

Была у меня в самом начале мысль взять с собой и Майку. Саша, вроде, не возражал, наоборот, заявил, что и Ашапар и Кумат миры довольно спокойные, и моей жене будет полезно расширить свой кругозор. В случае же чего мы сумеем её защитить. Я даже стал потихоньку готовить Майку к мысли о предстоящем путешествии и она, было, загорелась. Но, узнав, что в той местности, изобилующей всяческими чудесами, куда я намерен с ней отправиться, нет никаких гостиниц, никаких оборудованных пляжей, а готовить нужно на костре, быстро охладела. Да ещё и ехать туда придётся на велосипеде!

'Езжай один!' — заявила она. — 'С этим, своим Сашей! Я женщина современная, избалованная спа-салонами, пятизвёздочными отелями и супермаркетами, а вовсе не подруга Конана-варвара. Если в лес на пару дней — то ещё, куда ни шло! А на... На сколько? На три-четыре недели? Нет уж! Ты только пообещай мне, что на Новый год мы съездим в тропики и дуй один. Мысленно я с тобой!' Кроме того, приближалась осень, а с ней и какие-то выборы и у Майки в её студии было полно работы. 'Выборы четыре года кормят!' — говаривала она.

Наверно Майка всё же лукавила: мы с ней и ни в такие походы ходили, даже на Эльбрус поднимались. Или же она просто уже повзрослела, а я ещё нет?

Со смешанным чувством облегчения и разочарования я воспринял этот её отказ и по своей привычке к самокопанию стал отыскивать в нём резоны 'за' и 'против'. Хорошо Саше говорить 'спокойный мир'! А те бандиты, которые его чуть было на моих глазах не заколбасили? А стаи зверей, глядящих из кустов и мечтающих отведать не только шашлыка, который ты готовишь на костре, но и тебя самого? Если это 'довольно спокойный', то какой же тогда неспокойный? А с другой стороны, Майка же не поверит моим рассказам, вруном будет считать. Ничего, возьму с собой фотоаппарат.

Короче, я пришёл к выводу, что и правильно, что она с нами не поедет. Ещё мы слетали с Сашей на озёра, и я его поучил пользоваться аквалангом, да и сам вспомнил, что там к чему. Вопреки моим ожиданиям, он отнёсся к этим приборам по-деловому, но без того энтузиазма, как например, к велосипеду. Выяснилось, что он уже опускался в своём мире 'на дно морское' по каким-то своим магическим надобностям, используя магическую же технику. А озёра наши — отнюдь не Красное море: никаких особенных подводных красот не наблюдается. Зато плавал Саша, как тюлень и дыхание умел задерживать на большее время, чем я. И обгонял меня, даже когда я надевал ласты. Тут он, наверно, жульничал: использовал свою силу. Впрочем, сами ласты он весьма одобрил.

Наступил назначенный день, и мы отправились. Я ночевал у Майки и когда пришёл рано утром домой, оказалось, что Саша уже приготовил завтрак, и мне пришлось позавтракать ещё раз. Ничего, это не во вред! Велик быстро сжигает лишние калории. Ещё раз, проверив всё необходимое по списку, мы надели тяжеленные рюкзаки, вывели из гаража велосипеды и поехали. Во изменение графика, я заехал в соседний супермаркет попрощаться с мамой. Она уже сидела в своей кабинке и, узрев меня, улыбнулась в окошечко. Определённо она мне сегодня не понравилась. Лицо какое-то заострённое, под глазами то ли припухлости, то ли тени. Но она меня уверила, что просто приболела: 'жара проклятая!' Что, дескать, 'езжай сынок, отдыхай!'

— Извини, мама, что-то ты совсем больной выглядишь! Не стоит тебе врачу показаться?

— Да я их боюсь, Серёжа. Стоит им добраться до человека, сразу найдут у него сто болячек. А так, как-то спокойнее. Травок попью, и всё пройдёт!

— Травок... Мы в конце декабря, наверно, с Майкой куда-нибудь полетим. Мальдивы, там, Таиланд — ещё не решили. Ты собирайся тоже, в тёплом море поплаваешь, позагораешь. А то в этой своей коробке... У тебя загранпаспорт не кончился?

— Нет, сынок, ещё не кончился. Обязательно полетим!

Мама улыбнулась мне на прощанье, и её болезненная улыбка чуть было не побудила меня всё бросить и немедленно звонить знакомому доктору. Но на улице ждал Саша, и я, пообещав себе сразу же по возвращении заняться её здоровьем, тоже улыбнулся и вышел на тротуар.

Примерно за час мы доехали до Скал: великам пробки не помеха. У Баюна никого не было. Меня вдруг озаботил один вопрос и спросил Сашу:

— А как перемещаться? Велосипед тут не останется?

— Нет, — усмехнулся Саша. — Всё, за что ты крепко держишься и можешь унести, переместится вместе с тобой.

— А если я за ветку дерева буду крепко держаться? Перескочу вместе с деревом?

— Нет, ветку оторвёт... или руку. Были случаи! Ну, пошли, что ли?

Меня поёжило: портал оказался серьёзной штукой. Проверив, не держусь ли я за что-нибудь неподъёмное, я вслед за Сашей подошёл к Баюну и, после того, как маг исчез в проявившейся на мгновенье черноте, шагнул за ним следом, протянув вперёд правую руку, а левой крепко сжимая раму велосипеда.

Уже привычно втянуло в темень портала, разобрало там на атомы, снова собрало и выкинуло на свет. Я рухнул на землю, сверху меня накрыло звякнувшим велосипедом. Нет не больно, удар пришёлся в основном по рюкзаку. Саша снял с меня велосипед и помог подняться.

— А есть ещё заклинания, позволяющие въехать в портал даже на лошади, только я их не знаю! — совершенно спокойно закончил он начатое на моей стороне. — Ты в порядке? Или сначала отдохнём?

Я произвёл беглую инспекцию своего физического состояния и решил, что вполне могу двигаться. Но сначала освободил из заключения 'Сайгу', примкнул магазин, передёрнул затвор, досылая патрон в патронник, и поставил на предохранитель. Мало ли что? Тут я свободный человек! Повесил карабин на грудь, и мы отправились.

В этот раз мы миновали знакомую полянку без остановок. Не сказать, что ехали по дороге, — какие в глухом лесу дороги? Но звериных троп, ведущих к водопою и перпендикулярных им — рокад наверно, оказалось более чем достаточно. Звери тоже не любят ломиться через бурелом и протаптывают для себя дороги. Другое дело, что в наше время само выражение 'звериные тропы' стало синонимом чего-то далёкого и дикого. Потому, как зверей в нашей местности здорово поубавилось. А тут, похоже, — нет.

Саша ехал впереди, иногда он притормаживал на развилках, выбирая дорогу, а затем уверенно устремлялся куда-то. А я вслед за ним. Светило солнце, уже привычно звучал разноголосый птичий хор, я почти перестал обращать внимание на лесные запахи, то травы на редких полянах, то, наверно, каких-то ягод, то, извините, всевозможного помёта, попадающегося на тропе.

Но вдруг пахнуло дымком. Мой спутник остановился:

— Серёжа! Скоро деревня. Запоминай нашу э-э...

— Легенду?

— Да-да, легенду! Я путешествующий дворянин, куда и зачем я еду, никто никогда не спросит. Ты мой охранник-тарабон из далёких краёв, у тебя и рост подходящий и лицо не местное. Держись высокомерно, ни с кем не заговаривай первый, ни в коем случае не вздумай никого благодарить. А то люди усомнятся, что ты тарабон.

— Конечно, мне придётся не разговаривать, я же местного языка не знаю!

— Ах, это! Я и забыл... Это недолго. Слезай, снимай рюкзак, садись на землю, а лучше сразу ложись! Буду тебя языку учить.

Я послушно улёгся на траву, подложив под голову край рюкзака. Маг аккуратно прислонил к дереву велосипед, порылся в многочисленных своих карманах и извлёк на свет нечто вроде узкой жестяной полосы. Примерил её к моей голове, подогнал по размеру, и я оказался увенчан подобием туговатого обруча. Саша тем временем достал свою брезентовую военно-полевую медицинскую сумку, которую ему подарил я, поскольку она много удобнее всяких мешков. Он чрезвычайно это оценил, как только увидел и сразу же разложил по её отделениям свои бутылочки, пузырьки и кулёчки. Теперь он достал из неё какой-то невзрачный флакон и, глянув мне в глаза, сказал:

— Задержи дыхание!

Ну, магия, так магия! Я послушно перестал дышать, а примерно через минуту Саша откупорил свой пузырёк, сунул его мне под нос и приказал:

— Теперь дыши!

Я вдохнул, невообразимая вонь ударила мне в нос и как-то сразу в голову.

'Тут мне и конец!' — успел подумать я и потерял сознание. Но, конечно не умер. Хорошо, что я уже лежал, а то бы рухнул, как подкошенный. Когда я открыл глаза, мой мучитель аккуратно заворачивал в тряпочку блеснувший в лучах солнца жёлтый кристалл. Заметив, что я очнулся, Саша подмигнул мне, как будто такие шуточки были в порядке вещей:

— Как дела? Голова не болит?

Голова не болела, но как будто очугунела: во всяком случае, мои попытки удержать её в подобающем положении были безуспешны. Она постоянно заваливалась в сторону от вертикали. Ещё и подташнивало.

— Что... что ты со мной сделал, маг-недоучка? — едва пробормотал я — слова с трудом продирались сквозь пересохшее горло.

— Языки мы учили, — наставительно, как маленькому поведал мне собеседник, подавая фляжку, глаза же его смеялись.

— Ффф... фв гробу я видал... такое учение! — выдавил из себя я.

Хоть и не и не с первого раза, но мне удалось совместить рот с фляжкой и смочить саднящее горло.

— Ничего, ты скоро оценишь... — Саша снова протянул мне какой-то пузырёк. — Понюхай!

Я сперва машинально отшатнулся, но запах подсказал мне, что это нечто вроде нашатырного спирта. Самое то, в моём состоянии. Взял аммиак, несколько раз глубоко нюхнул его, глаза налились слезами. Но в голове тут, же рассосалась тяжесть, и она встала прямо.

— Спасибо! — пробурчал я, возвращая бутылочку. — Только я что-то ничего не выучил.

— Неужели? — спросил маг. — А вот мы сейчас проверим!

И он изрёк какую-то белиберду.

— Арос-ксашам! — произнёс я, и тут до меня дошло, что это он спросил: 'Серый, как меня зовут?' а я понял и машинально ответил.

Не давая мне опомниться, Саша стал задавать разные вопросы на своём наречии, а я отвечал. В конце концов, от новых, непривычных эволюций у меня онемел язык, я заупрямился как маленький и стал отвечать по-русски. Мой учитель сжалился и тоже перешёл на мою родную мову.

— Акцент, конечно, потрясающий! — заявил он, глядя на меня, как учёный на редкий лабораторный препарат. — Но исправить его никакая магия не поможет, только практика. Впрочем, ты же по легенде иностранец, ничего страшного.

— Язык у меня опуж... опух уже от твоей практики, — проворчал я, усаживаясь удобнее.

— Кстати, Серёжа, — заметил маг, устраиваясь рядом со мной на траве, — ты первый известный мне человек, который воспринял во время одного сеанса пять языков и не умер!

— Т-то есть, как это — 'не умер'? — возмутился я. — Я, что, мог умереть?

— Да не мог, не мог! — успокоил меня экспериментатор, — я же маг всё-таки, не дал бы. Понимаешь, не смог удержаться. Обычно человек с некоторым напряжением воспринимает один язык: у него потом полдня болит голова и тошнит, если не подлечить, конечно.

— Во-во! — вставил я.

— Два языка за раз — предел! Я дал тебе самый употребительный, имперский жаргон. Смотрю, ты лежишь розовый и довольный, как младенец после материнской титьки. Изумился и 'загрузил' — так у вас говорят?

— Да...

— ... имперский классический. Никакого ухудшения самочувствия! Вообще, в книгах зафиксирован всего один случай в истории, когда человек — а он потом стал великим магом Ладором — выучил за раз три языка. Даю тебе третий — полянский: почти никакого эффекта! То есть — на самочувствие, только пульс слегка участился. Тогда...

— Тогда ты и решил меня окончательно уморить для эксперимента!

— Нет, конечно! Всё было под контролем. Короче, я привил тебе ещё локкский — твой 'родной', между прочим: ты у нас теперь локк! — и синто. Тут вижу — хватит. Впрочем, у меня на кристалле больше и не было.

— А если бы было? Ты бы продолжил, во имя науки?

— М-м... нет... — ответил Саша без особой, впрочем, уверенности. Учёный, что с него возьмёшь! А хотел ещё раз упрекнуть товарища за его безрассудство, но он опередил меня:

— Кстати, вместе с языками даётся и некоторый объём знаний об их носителях, обычаях и так далее. Это тебе может пригодиться.

Действительно, я уже почувствовал, что много, чего знаю про Империю. Про своих сородичей воинственных локков, про полянское царство, про народы синто. Только всё это как-то плохо перемешалось в голове и кололо острыми углами... Поняв моё состояние. Саша сказал:

— Сегодня дальше не поедем. Тебе обязательно нужно поспать, а во сне всё разложится по полочкам.

Не помню, что было дальше, возможно он меня сам и усыпил. Только ночью я проснулся от того, что Саша при свете костра трясёт меня за плечо. Когда я раскрыл глаза, он сунул мне в руки кружку с каким-то пахучим травяным настоем. Я отхлебнул этого горячего и сладкого и снова рухнул в прерванный сон.

* * *

До деревни оказалось ещё довольно далеко. Сегодня было облачно и не жарко, а поскольку я проспал всё на свете, решили сразу же двигаться. Сначала путаница звериных троп перешла в нормальную, человеческую тропинку, затем та расширилась и стала дорогой, виляющей между пней. Потом по обочинам потянулись уже сплошные вырубки с чадящими кострами, из ненужных веток. Сами разнокалиберные брёвна лежали по сторонам неровными штабелями.

Попадались и группы людей. Почти все бородачи. Привлечённые нашим появлением они бросали работу и замирали, пялясь на необычное зрелище: двое на двухколёсных 'телегах' без малейшего признака лошадей. Одеты аборигены были бедно, но практично: серые холщовые штаны, зияющие многочисленными прорехами и того же материала и степени убитости рубахи, подпоясанные у кого простым вервием, а у кого и кожаными ремнями. У многих за поясами торчали ножны. Но никто за них не хватался, не больно-то они нас боялись: их много, а нас только двое.

— Свободные крестьяне! — сообщил мне Саша, как мне показалось несколько неодобрительно. — Переселились в эти далёкие края. Сюзерена у них ещё нет. Но, ничего: или из них самих, кто найдётся, или приедет, кто и возьмёт их под свою руку.

— Как это — 'возьмёт'? — спросил я. — А если они не захотят?

— Как-как? Очень просто! Приедет с дружиной ближайший барон или маг, возьмёт деревню штурмом, спалит пару домов, они и 'захотят'. У вас не так, что ли?

— Ну-у, примерно так! — вынужден был согласиться я.

Потом дорога пошла уже между полей, теснящихся среди многочисленных рощ, и вскоре показалась деревня. Её действительно следовало бы брать штурмом, но ворота в сплошном частоколе при нашем приближении немного раскрылись и потому — обошлось. Подъехав ближе, мы спешились и повели своих 'коней' в поводу. За рога, то есть. Нужно было позавтракать, а судя по времени, уже и пообедать, потому, что вчерашних приёмов пищи я, как ни силился, припомнить не мог, кроме двойного завтрака и ночного чая. А сегодня утром мы с Сашей съели только по шоколадке.

Миновали ворота, охраняемые парой угрюмого вида молодых парней в общепринятой тут униформе с ножами за поясом и с натуральными лаптями на ногах. Из-за спин стражей торчали луки и, видимо, колчаны со стрелами. Серьёзно тут у них. Но нас не остановили и даже ничего не спросили. Правда, я заметил краем глаза, как один из парней подозвал босоного мальчишку, одетого совсем уж в обноски не по росту, шепнул ему нечто на ухо и вестник умчался куда-то с докладом. Другие тусующиеся у ворот мальчишки, да и девчонки, кстати, при нашем прибытии примолкли, но раскрыв рты проводили взглядами. Когда мы миновали этих добровольных помощников 'вратарей', то за нашими спинами началось негромкое обсуждение. Нас, естественно. Как я понял, тут любой новый человек заменяет кино и театр, точить о нём лясы будут ещё долго.