— Какого чёрта! Кто такой? Фамилия? Почему не в укрытии? — досада Семёна Михайловича была вполне понятна, 200-метровый 40-тонный мост, необходимый для танков Т-28 из состава мехкорпусов, из парков Н2П днём часов шесть-семь собирать, а ведь надо ещё войска успеть до рассвета переправить!

— Капитан инженерных войск Стрельников, товарищ маршал! Посредник при понтонном батальоне! — повысив голос больше, чем в повседневной жизни позволяли петлицы, отчеканил сапёр. Последние свои слова Будённый ляпнул явно зря, мандраж у посредника слетел мигом при воспоминании о прямых обязанностях. Ах, вы ж, красные кавалеристы, ложиться в грязь, значит, не желаете?! Меня на курсы на полгода засунули из-за того, что паром за нормативное время не был собран бойцами, которые его впервые, считай, видят, а сами, значит, плевали на всё?! Сидят там, в наркомате, правила выдумывают для других идиотские, а сами чихать на них хотели? Так вот тебе! — Вы убиты товарищ маршал!

— Чтоооо?! С какой стати?

— Слышите, товарищ маршал? — кивнул махнул головой Стрельников в ту сторону, откуда изредка раздавались гулкие холостые выстрелы, которыми комендоры обозначали свою стрельбу.

— И что? С чего вы, товарищ капитан, взяли, что бьют именно сюда? — вскипел Будённый, уже "созревший" из-за не особенно крупных, но многочисленных и постоянных срывов подготовленных планов, и ещё громче, изо всех сил, чтоб его услышал каждый греющий пузом землю понтонёр, заорал. — Встать! За работу!! Времени до рассвета в обрез!!!

— Глаз четыре, глаз четыре, я Арбитр девяносто восемь, уточните цель обстрела, — по собственной инициативе, не дожидаясь команды, забубнил в микрофон ранцевой радиостанции, подключенной кабелем питания к переносимому напарником аккумулятору, сопровождавший посредника боец в форме НКВД. — Группа пехоты до взвода, две легковых, одна грузовая машины, броневик. Ориентиры... — радист огляделся по сторонам, но вслух ничего не сказал, чтоб не давать наводку на расположение наблюдателей и подвёл итог, — Всё верно.

— Вы убиты, товарищ маршал! — твёрдо повторил сапёр и добавил, обращаясь к сопровождающим, — И вы, товарищи, тоже. Прошу сообщить об этом руководителю учений, маршалу Ворошилову, самостоятельно.

Будённый был в бешенстве, но делать что-либо было уже поздно. В штабе учений кроме Ворошилова, который по старой дружбе мог бы, наверное, помочь, присутствовал Кожанов, да ещё представители компартий Украины и Белоруссии, болевшие каждый за "своих" и не дававшие их в обиду. В общем, без огласки никак, а правила есть правила, они для всех. "Красных" возглавил командующий Киевским военным округом Тимошенко. А Будённый, потом, после того, как учения закончились, в глубине души, наверное, был даже благодарен Стрельникову за то, что тот избавил его от позора проигрыша молодому комкору.

Новая метла по-новому метёт. Уже осознав, что сценарий Генштаба летит к чёрту, Тимошенко принял волевое решение и, раз переправу с нужной пропускной способностью организовать не получается, то следует, последовательно сосредотачивая превосходящие силы, разбить "синих" по частям. Новый удар "красных" пришёлся по южному плацдарму Рокоссовского, который казался послабее, так как войска постоянно отступали там, не стараясь прочно удержать позиции. Всякий раз, наткнувшись на оборонительную линию и понеся потери, "красные" готовили и проводили правильную атаку, но противника в тех окопах уже не было, он отошёл без упорного, настоящего боя. Во время этих действий обе стороны постоянно учились. Одни — вести разведку, действовать не по шаблону. Вторые — быстро окапываться, организовывать засады. Результатом же было то, что ещё через три дня уже торжествующий Тимошенко, вышел к Днепру и узрел на противоположном берегу вытащенные на сушу "любимовские" понтоны, которые было нечем эвакуировать. Разгрома группировки не получилось, получилось выдавливание. Войска Рокоссовского просто отступили на правый берег, организовав там прочную оборону.

В то же время штаб "синих" перешёл к решающей фазе своего плана разгрома противника. Константин Константинович намеренно ослабил своё южное направление, выведя оттуда всё что только можно, кроме пехоты. Совершив маневр силами по западному берегу Днепра на север, он нанёс решительный удар по ослабленному правому флангу "красных", прорвал их фронт и вышел в тыл на ничем не защищённые коммуникации своими кавалерийскими корпусами. На этом нарком обороны Ворошилов остановил и без того уже затянувшиеся маневры, присудив победу Рокоссовскому.

Эпизод 4.

Присутствуя на "разборе полётов" в Минске, в стане победителей, я вёл себя тише воды, ниже травы, стараясь затеряться среди многочисленных красных командиров сразу трёх главных силовых ведомств — НКО, НК ВМФ и НКВД. Хорошо, что чекистов, работников особых отделов армейских частей было достаточно много, чтобы я не особо выделялся из массы. К тому же, в разборе маневров принимали участие куда более интересные для высшего руководства РККА личности — военные атташе и представители Англии, Франции и Чехословакии. Компания что надо, невольно Мюнхен 38 эталонной истории вспоминается.

И всё же, сидя на самой галёрке, изредка ловил на себе нехороший взгляд наркома обороны, который, судя по всему, заимел на меня большой зуб. Ещё бы, сам Берия лично поднял меня посреди ночи и приказал с утра отправляться не в Сормово, в шарагу судостроителей, куда я планировал ехать принимать дела, а в столицу Советской Белоруссии, причём спецрейсом ведомственным самолётом. Лаврентий Павлович ничего не забыл и, тем более, не простил, судя по тому, что именно подчинённые ему особисты, которые вольно или невольно подстраховывали на учениях связистов и посредников, а потому сполна заслужили право голоса, старались как можно чаще упоминать мою фамилию, как бы выпячивая этим заслуги НКВД в укреплении обороноспособности страны. Понтоны — конструкции Любимова. Тактика плавучих батарей вместо таранного броневого удара мониторов — опять он же. Звено истребителей из двух пар, увеличенные интервалы, тактика боя на вертикалях — так это Любимов по весне фитиль летунам вставил, впрок пошло, судя по результатам. Радиостанции на всех танках и бронеавтомобилях московского выпуска, в отличие от харьковских и даже ленинградских — это вовсе не потому, что в Москве единственный радиозавод, выпускающий малогабаритные рации РСТ, а потому, что военпред Бойко есть самый наиближайший друг и соратник капитана госбезопасности Любимова. А уж роль Любимова в формировании облика советской морской пехоты и вовсе трудно переоценить. А быстроходные десантные баржи, которыми бригада МП и орудия береговой артиллерии в кратчайший срок были переброшены с Чёрного моря? Опять Любимов! Возможно, выполняли приказ показать первенство птенцов гнезда Феликса во всём, но добились, как я отчётливо видел, того, ради чего такой приказ мог быть отдан. Отдавили все мозоли и сухопутчикам и морякам, а моя фамилия буквально навязла на зубах. Хорошо ещё, что к миномётам, составлявшим львиную долю советской артиллерии, все уже привыкли. Да и стрелковое оружие со мной уже не связывали.

В то же время при подведении итогов я отметил для себя несколько важных моментов. Во-первых, командование РККА полностью отдавало себе отчёт, что при мобилизации будет крайне трудно в сжатые сроки разжиться гражданским автотранспортом и тягловыми лошадьми. Это ещё Грузинский мятеж показал, тогда было совсем лихо. Лошадей из колхозов вообще не изъять без бунта, а машин и тракторов вообще с гулькин нос в МТС. Если и их забрать, то зачем тогда вообще ломали крестьянскую жизнь и создавали колхоз? Вот и шёл транспорт в действующую армию прямо с заводов, по мере выпуска.

Последующие маневры, вплоть до прошлогодних окружных, всегда подтверждали это правило. А держать машины, крайне необходимые в народном хозяйстве, в составе армейских частей в мирное время нельзя — простой техники. Вот и старались военные максимально насытить войска оружием, способным передвигаться без тягача. Отсюда и пересадка лёгких гаубичных дивизионов на гусеничные самоходки или полубронированные грузовики-вездеходы, которые на гражданке использовать попросту нельзя. Под эту технику подвели и теорию применения, основанную на опыте Гражданской войны и Грузинского мятежа. Танк или броневик-лидер комбата, оснащённый рацией, выводил САУ на открытые позиции во второй-третьей боевой линии с удобным путём отхода, например на гребень высоты, откуда они в стиле конармейских тачанок или, скорее, артиллеристов 19-го века, поражали цели сосредоточенным огнём батареи или огневого взвода прямо через голову своих войск, используя крутую навесную траекторию гаубиц. В случае опасности огневые полагалось быстро менять. Этим достигалась и экономия боеприпасов, поскольку поразить цель, видя её своими глазами, гораздо проще, нежели с закрытой позиции.

Во вторых, Берия весьма серьёзно подошёл к вопросу взятия РККА под плотный контроль. Даже самое меньшее подразделение, комендантский взвод полка, имело в своём составе полноприводный грузовик ГАЗ с полковой радиостанцией, лёгкий броневик-вездеход БА-40 на шасси ГАЗ 40-й серии с дизелем и малогабаритной радиостанцией "Тур" и отдельно переносной вариант этой рации. Причём, всё это не только числилось, но было в наличии, новое, поступившее за последние полгода-год. И радиосвязь со своим командованием, поскольку собственные НКВД-шные проводные линии в армейские части ещё не были проложены, для чекистов была повседневной рутиной, обычным делом. В отличие от армейцев, которые хватались за радио только в случае полевых выходов, да и то далеко не всегда. И тут оказывалось, что или аккумулятор разряжен, или лампы сгорели, или радист уволен в запас, а смены ему нет. Получилось так, что сложилась постоянно действующая даже в мирное время радиосеть, полностью дублирующая армейскую до полка или авиаэскадрильи включительно. Этот скрытый резерв очень сильно выручил армейцев во время учений во всех смыслах, вплоть до того, что грузовик чекистов, порой, был единственной машиной в стрелковом полку и использовался для элементарной доставки продовольствия к полевым кухням.

А в третьих, в числе наиболее часто упоминаемых в положительном смысле фамилий командиров, то и дело мелькали знакомые по истории "эталонной" Великой Отечественной. Оно и немудрено, война оценивает людей абсолютно непредвзято и безжалостно, выдвигая тех, кто действительно способен. Особенно хвалили командира 4-й кавдивизии Жукова, который не только прочно сидел на своём месте уже третью проверку, но и на маневрах действовал блестяще, хоть и не без серьёзных потерь. Во многом, благодаря именно его стараниям был задержан дополнительно на двое суток первый прорыв "киевлян" к Днепру.

— Подводя окончательный итог, хочу сказать следующее, — взял слово Ворошилов. — В ходе маневров Красная Армия отрабатывала действия в начальный период войны. Каждая сторона, исходя из тактической обстановки и соотношения сил выбрала свой способ действий. "Красные" решали задачу нанесения поражения противнику в ходе глубокой операции с привлечением больших масс подвижных частей. Надо сказать, что подобный способ действий в таких масштабах был применён впервые и закономерно были выявлены недочёты, которые предстоит устранить в самые сжатые сроки. Особенно в части быстрого форсирования водных преград. "Синие" же, уступая в силах, применили стратегию активной обороны, выматывания противника, с последующим контрударом. Так как Красная Армия в сроках мобилизации, надо признать, всё же уступает вероятным противникам, такие действия нами отрабатывались уже давно и основательно изучены. Нет ничего удивительного в том, что победа досталась "синей" стороне. В целом, РККА показала способность эффективно действовать в условиях маневренной войны, командиры и штабы работали инициативно, решительно, правильно реагируя на внезапные изменения обстановки. Войска продемонстрировали хорошую маршевую подготовку, способность к сложным формам боя с охватом флангов противника, способность быстро оборудовать оборонительные позиции. Считаю, что все справились хорошо, поработали на совесть. Теперь дело за малым, показать на завтрашнем параде советскому народу всю мощь нашей родной РККА. Приказываю подготовиться и провести парад по утверждённому плану не хуже, чем маневры. Все свободны, приступайте.

Ну и зачем мне было сюда лететь? То же самое я узнал бы наверняка, но чуть позже. Для моей работы не критично. Понятно, что все эти движения ради иностранцев. Вот, в прошлом году, после окружных Киевских маневров, которые ещё "вредители и предатели" проводили, договор с Францией подписали о сотрудничестве. А сейчас что? Учитывая, что немцы в марте в демилитаризованную зону войска ввели, а французы промолчали, уж не о полноценном ли военном союзе речь теперь идёт? Впрочем, мне плевать, знаю, что никто никаких договоров соблюдать не будет. И военно-техническое сотрудничество, по большому счёту, на словах. Ещё по работе в моторном отделе знаю, никакой технической помощи по купленным ещё до подписания договора лицензиям на М-100 и М-85. Похоже, даже всё точно наоборот, впарили моторы как условие подписания соглашения. А дальше с ними кувыркайтесь как хотите. Вот вам станки и чертежи, а технологии сами осваивайте. Но мне-то что до этого сейчас?

— Капитан Любимов? — подошёл ко мне военный с полковничьими петлицами, уже в коридоре.

— Точно так, — остановился я.

— Нарком обороны, маршал Ворошилов, ждёт вас в восемнадцать ноль-ноль в кабинете командующего округом.

Вот этого-то я и ждал. Ну и что этот полковник стоит передо мной, моргает?

— Есть, — нехотя подтвердил я, что правильно понял переданное мне послание и буркнул вслед удаляющемуся довольному собой полкану. — Устав ходячий.

— Любимов! Ах, чертяка! Какими судьбами? — тут же набросился на меня проходящий по коридору со свитой нарком ВМФ.

— Вот, маршал Ворошилов внезапно вызвал, — ответил я хмуро, понимая, что настроение у Кожанова сейчас наверняка испортится.

— Ты уж, капитан, не сболтни лишнего, — тем не менее, добродушно предупредил меня довольный сам собой нарком. — Освободишься, милости прошу в мой салон-вагон. С меня причитается, заодно и до Москвы подброшу в лучшем виде. Отправление в двадцать два, не опаздывай.

— Есть, товарищ флагман флота первого ранга! — демонстрируя наблюдающим со стороны сугубо служебные отношения, вытянулся я перед наркомом.

Свободное время, целых пять часов до, очевидно, тяжёлого разговора с Ворошиловым, предвидеть ход которого я мог лишь в общих чертах, а потому подготовка к нему показалась мне бессмысленной, только себя "накрутишь", я использовал с толком. Пообедал в обеденном зале на фабрике-кухне недалеко от нового дома правительства, плакат на которой гласил, что введённое в строй в 1935 году предприятие изготавливает тридцать тысяч обедов и ужинов в день. Кстати, банкет по поводу окончания маневров готовился здесь же, только в ресторане, поэтому тот до завтра был закрыт, наверное, плакаты по стенам развешивали. Военных, чекистов в зале было множество, но я устроился на отшибе. Заводить сейчас знакомства мне совершенно не хотелось, наоборот, душа жаждала покоя. Отметив, что рабочих, для которых и была построена фабрика-кухня, в столице Советской Белоруссии кормят "на убой", я вышел на улицу и стразу же натолкнулся на афишу. Премьера фильма "Дети капитана Гранта", кинотеатр "Культура". А почему бы и нет? Что с того, что я уже смотрел этот фильм "в будущем"? Вдруг его здесь по-другому сняли? Да и не помню я оригинал досконально. В любом случае, старое, сейчас только в моём случае, советское кино можно смотреть бесконечно, никогда не надоедает. Одно слово — классика.