Лед и Смерть (фик по Наруто)

— Что?

— Как что, отведал силушки богатыр... нет, это из другой оперы. Отведал сока женского, вот. Я серьезно — это важный этап. Теперь, наконец, можно начать нормальные тренировки.

Красноухий Хаку поперхнулся чаем. Хорошим чаем, между прочим, настоящим, верхушечным, из одноименной страны.

— Нормальные?

— Конечно. То, что было раньше — простая разминка, не более. — беззаботно отмахнулся я. -Видишь ли, в чем дело, теперь, когда ты получил доступ к женским гормонам, твое тело начнет развиваться по-другому. Ты станешь... эм-м, матереть. Мужать. Плечи шире, кости толще, мышцы больше, и все такое. И нам нужно оседлать этот процесс, чтобы получить максимальный результат. Скажем, глубина твоей грудной клетки совершенно недостаточна, но нужно грамотно рассчитать нагрузки, чтобы одновременно не замедлить твой рост. Широкий коротышка — не наш метод, согласен?

Несколько обалдевший от напора Хаку только кивнул.

— Поэтому допивай, и идем, диагностическая печать уже заждалась.

Некоторое время спустя мы разбирали результаты обследования.

— Ага, вот тут, видишь? Самое начало изменений, первый сдвиг. Задержись ты еще на неделю, и конечная эффективность упала бы на три-пять процентов, а так все нормально, успели.

— Рандо-сан, но из вот этого графика следует, что нужна продолжительная нагрузка на все мышцы разом. Как этого добиться?

— Очень просто, как поступают все другие шиноби. Тренировочный костюм или утяжелители. У нас нет ни того, ни другого, так что будем выходить из положения при помощи разума. Твои мысли?

— Фуиндзюцу?

Дважды хлопаю в ладоши.

— Разумеется. Ложись, будем из тебя якудзу делать. Что? А-а, не обращай внимания, это мои заморочки.

— ... смотри, завязываем выходы печатей на тебя, так что ты сможешь усилием воли отключать их в случае необходимости. Регулировать сопротивление — нет, это будет делать вот эта группа печатей, автоматически, исходя из достигнутого прогресса и интенсивности текущей тренировки. Там много понаверчено, потом разберешься. Раз в неделю нужно проходить более подробное обследование и диагностику, чтобы выявить возможные отклонения или наоборот, возможность ускоренного развития. Ну, вот и все. Встань и иди!

Хаку со стоном рухнул на "кровать" — прямоугольный выступ пола примерно два на полтора, высотой по колено. Болело все тело. Каждая мышца, каждое волоконце в мышцах, кости — и то болели. Ныли почки, пытаясь переработать результат ударных тренировок, напоминала о себе печень и тяжело бултыхалось в груди сердце. За неделю мучений он забыл о том, что можно видеть сны — черная бездна поглощала его, как только тело принимало горизонтальное положение. Рандо-сан, как он продолжал называть это... существо, оставляя звание сенсея за Забузой-саном, давал пока только базовые стойки и комплексы, заставлял делать жуткие упражнения на растяжку и координацию — но в каких объемах! Трехчасовой бег на максимальной скорости был самым легким из всего. Как всегда, отшельник преследовал разом несколько целей. Во-первых, учиться тайдзюцу было еще рано, тело просто не набрало еще необходимых силы и гибкости, а кривовато вколоченные приемы вообще требовалось переучивать, они не составляли единой системы, стиля. Наставник обещал разработать стиль специально с учетом его, Хаку, возможностей, но позже, когда "развернет на новой основе" некую "Параллель". Это не укладывалось в голове у парня, он-то всю жизнь считал, что нужно тренироваться, перенимая у учителя какую-либо систему боя, но чтобы так! Во-вторых, они одновременно прокачивали и развивали чакроканалы — и это утомляло поболее всего остального. Своей чакры у Хаку хватало примерно на час бега с полным ускорением, так что едва ли не круглосуточные тренировки проводились исключительно на чакре Рандо-сана. Каждое утро Хаку первым делом сливал весь восстановившийся за ночь резерв в небольшой металлический кубик, и босым вставал в странную печать, которая наполняла его резерв чакрой наставника. Ощущения от этого были весьма необычными. Казалось, его чакра не имела никаких особенностей, воспринимаясь, как дистиллированная вода — никакого вкуса и запаха. Но, попав в тело Хаку, она мгновенно подстраивалась и становилась частью его собственной, нисколько не отличаясь в контроле от изначальной. А по вечерам, когда физических и прочих сил не оставалось ни капли, наставник клал ладони на солнечное сплетение и точку дань-тянь, что пониже пупка, и начинал пропускать ударные объемы чакры по всей СЦЧ Хаку. Сначала от боли в растягивавшихся каналах он терял сознание в полминуты, потом время постепенно доросло до пяти минут. Каким-то образом наставник ухитрился ни разу не порвать ни один канал. Он перегружал их ровно до той степени, когда они начинали бы разрушаться, и держал нагрузку ровно то время, что Хаку мог выдержать. От демонстрации такого немыслимого контроля, да еще и осуществляемого в чужом теле, Хаку начинал завидовать белой завистью и тренироваться еще усерднее. Он как-то попытался разобраться в системе печатей, заменявших ему тренировочных костюм, но при первом же пристальном взгляде на них отказался от этой мысли — бесконечные извивы перетекающих одна в другую жутких по сложности печатей наводили невольную дрожь. Хаку дал себе слово, что однажды обязательно достигнет такого уровня, что сможет разобраться с этим фуиндзюцу. И с ниндзюцу. И со всем остальным тоже.

Глядя на отключившегося юношу, я в очередной раз с улыбкой думал о том, что мне повезло с контрактником. Хаку был обучен ровно в той мере, чтобы уже понимать суть тренировок, но не понимать их невозможности. Да, по меркам шиноби, то, чем мы занимались каждый день, выходило далеко за рамки возможного. Тело парня перестраивалось на глазах. Он уже подрос на два сантиметра, а потяжелел на шесть килограммов — чистых шесть килограммов костей и мускулов. Ни один клан, даже самый могущественный и богатый, не мог создавать такие условия для тренировки одного-единственного шиноби. Что-то подобное делали для Итачи, но Хаку я давал больше. Намного больше. Кроме немереных изводимых запасов обычной обезличенной чакры, я исподволь манипулировал с сенчакрой, отчего организм юноши постоянно балансировал на грани между адаптацией и компенсацией, никогда при этом не склоняясь в сторону второго. Тренировки обеспечивали динамическую ортоадаптацию, а само пространство пещеры и в особенности, сплошь покрытая вязью печатей "кровать" — статическую. Хаку не казалось странным, что, не обладая регенерацией джинчуурики, он каждое утро встает полностью восстановленным и обновленным — в крови никаких следов распада тканей, мышцы не забиты молочной кислотой, а механизм суперкомпенсации полностью отработал свое.

Но я-то знал, каких усилий стоило этого добиться. Ладно, что вся пещера, по сути, была превращена мною в один большой тренировочный комплекс, ладно, что пришлось нарастить канал, отводящий энергию от Кристалла — на сегодняшний момент я потреблял почти две сотых процента мощности узла циркуляции. Это уже вызвало деструктивные изменения на окраинах сотого Листа, в котором я поселился, и создало предпосылки к его сокращению. Впрочем, я не собирался препятствовать этому и принимать какие-либо меры — мне будет вполне достаточно, если уцелеют узлы с Кристаллами и моя гора, а это даст натренировать не одну сотню риккудо-сеннинов. Даже если на Хаку придется потратить половину объема этого Листа, ничего страшного. Однако, добиться того, чтобы за ночь происходила полноценная суперкомпенсация, было гораздо труднее. Мне хотелось сэкономить для Хаку как можно больше самого драгоценного ресурса — времени, поэтому пришлось пойти на то, чтобы начать заигрывать с локальным управлением скоростью его течения. Процесс, в нормальном режиме занимавший несколько суток, я спрессовал в семь часов, причем с моим жестким и непрерывным контролем.

Восстановление организма после нагрузок — процесс настолько сложный и вариативный, что больше похож на шаманство, чем на науку. Рассчитать методику тренировок хотя бы с девяностопроцентной эффективностью сложнее, чем траекторию межпланетного перелета или трехстихийное дзюцу. Пришлось завязать целую десятую долю внимания на непрерывное отслеживание изменений в организме Хаку. Но все эти неимоверные потоки чакры, КПД использования которой не превышал таковой у паровоза, все усилия и ресурсы, уходящие на обучение парня, сторицей возвращались назад темпами его роста. Хаку развивался даже не в разы — на порядок быстрее, чем лучшие клановые шиноби.

В скором времени, как в соседнем узле циркуляции завершится установка и настройка "Параллели" — вспомогательного вычислительного комплекса, я планировал перейти от общеразвивающих базовых тренировок к подаче нормального учебного материала. Где-то рядом маячил поход за додзюцу — самостоятельно создать с нуля столь уникальную штуку я не мог, просто не хватало понимания сути чакры, так что поход должен был принести пользу и мне. И сделать это должен был Хаку, сам. Я спуститься в Срединный Мир лично и в силах тяжких не мог, это считалось бы нечестной игрой и вело к ее автоматическому прекращению, в том числе и путем ликвидации всего мира — в домене имелись соответствующие ограничители. Поэтому все, что я мог — отправлять проекцию, уровень сил которой должен был быть соизмерим с Мандой, как самым сильным из призывных тотемов.

Впрочем, "соизмеримо" в понимании мира означало "не более порядка разницы", то есть, в максимальном варианте я мог создать проекцию, примерно в девять раз превышающую возможности Манды. Если заниматься читингом, то за основу можно было взять Нидайме Манду, однако это уже могло вызвать неудовольствие мира и срабатывание ограничителей, так что я предпочел не рисковать лишний раз. Хватит и этого. Зато я мог действовать непрямыми способами, через комбинации трендов — цепочек псевдослучайностей — подстраивая нужные варианты развития событий. В силу ряда действующих ограничений это было весьма низкоэнергетическое воздействие, поэтому при должной силе воли и напряжении тренд мог быть преодолен даже обычным человеком, не шиноби, однако знание канона давало мне неоспоримые преимущества. Долгими усилиями мне удалось-таки сделать так, чтобы схождение вероятностей породило одну-единственную совместную миссию команд номер восемь и девять. Вот уж пришлось попотеть! На шиноби не действовало большинство моих обычных способов влияния, рассчитанных на простых людей — смешно было бы думать, что Майто Гая может пробрать понос, или Року Ли как-то повредит упавший на голову кирпич, так что идеального результата достичь не удалось — я планировал нахождение обоих Хьюг в одной команде, вместо этого получилось сразу две. Что ж, будем действовать, исходя из полученного. До настоящего времени ни я, ни Хаку не оказывали заметного влияния на мир, но уже довольно скоро канон должен был измениться...

Через месяц, когда рост Хаку достиг ста семидесяти сантиметров, а вес — шестидесяти пяти килограммов, мы несколько сменили тип тренировок. Освоение шло должным образом, Хаку практически не испытывал проблем с управлением своим телом, но почти — не значит совсем. Столь быстрое, почти взрывное изменение не могло пройти абсолютно гладко. Разум юноши не мог привыкнуть к новым размерам и пропорциям тела, поэтому пришлось увеличить долю упражнений на ловкость и координацию. Я по-прежнему не давал ему никаких боевых приемов и ударов, ограничиваясь наработкой базовых движений — нынешнюю задержку мы с лихвой компенсируем в будущем. Десятки тысяч повторений одних и тех же движений были бы невероятно скучны, если б не одновременные упражнения для мозгов.

Да, Хаку приходилось вместе с проходом дорожек и ката перемножать в уме цифры, во время растяжек навскидку определять количество соломинок в моей руке, стоя на руках, распределять внимание на десять и более объектов, а также заниматься прочими умственными извращениями. Постепенно мы начали уделять все больше и больше внимания этому, даже несколько снизив темп физических тренировок. Хаку уже свободно перемножал трехзначные цифры, даже будучи поднятым среди ночи, и мог одним взглядом определить точную численность группы до пятисот человек, однако не проявлял никакой радости от своих достижений. Наоборот, последнюю неделю юноша ходил мрачный и сосредоточенный на своих мыслях — я объяснил ему, для чего все это.

Наконец, настал день, когда я объявил, что сегодня тренировок не будет. Еще более помрачневший Хаку молча кивнул и ушел к себе, готовиться к миссии. Целый день он провел в медитации и самокопании, пока я волевым приказом не загнал его спать. Наутро совершенно свежий и отдохнувший юноша навьючил на себя снаряжение и собрался уже сложить печати, когда я протянул ему небольшой свиток.

— Прочитаешь на вечерней стоянке. И... Хаку, не гоняй зазря масло, просто прими это как данность. Так нужно. Таков уж мир шиноби.

— Я знаю, Рандо-сан. — глухо ответил парень, глядя мне прямо в глаза.

— Удачи, Хаку. Она тебе понадобится.

Он кивнул и исчез, а мне оставалось только смотреть. Где-то далеко беспокойно зашевелился во во сне Огамасеннин — мои действия, наконец, привели к снятию Венка Мойры, и тень новой сущности пала на полотно будущего. Хоть это и было предусмотрено, я поморщился. Никогда не любил провидцев.

* * *

Юхи Куренай была не в настроении. Мало того, что она на дух не переносила Майто Гая, а приказ Хокаге был однозначен — совместная миссия, и точка, так еще и его точная копия доставала всех своей "силой юности". Не прошло и суток, как они вышли из Конохи, но куноичи уже нестерпимо хотелось погрузить бровеносца в вечное гендзюцу. Теперь Куренай точно знала, какую именно черту не любит в шиноби — ЭНТУЗИАЗМ! Вот и сейчас:

— Эй, Киба, давай смахнемся! Я вижу, в тебе кипит... — окончание фразы потонуло в шелесте кунаев и сюрикенов Тобидогу, распечатанных Тен-тен. — Ауч! Ты чего? Я только хотел...

— Рок Ли, соберешь все оружие, потом сто кругов вокруг стоянки вот с этим валуном.

— Да, учитель! — и бровастое недоразумение с треском ломанулось в кусты.

— Гай, он нас демаскирует.

— Да ладно, Куренай, а твои разведчики на что? Должно быть, жуки Шино разбрелись уже на несколько километров вокруг. А если кто придет — то познакомится с нашей силой...

— Майто Гай! Еще одно слово, и я применю Джибаку Сатсу.

— Ладно-ладно, это я так, к слову.

— Иногда я думаю, что стоило бы все-таки вытянуть из вас обоих эту привычку с помощью Фуджа Хоин... — пробормотала себе под нос Куренай, а лучший рукопашник Конохи, отличавшийся хорошим слухом, поежился и на всякий случай отодвинулся подальше.

Хаку, засевший на дереве в четырех километрах южнее, наблюдал за лагерем конохских шиноби. Те особенно не скрывались, в распечатанный телескоп было хорошо видно, как генины устроили вечернюю тренировку, а джоунины что-то обсуждали, сидя на большом бревне. Шиноби с боевым опытом может почувствовать даже столь удаленное наблюдение, поэтому Хаку старался смотреть не пристально, а размытым скользящим взглядом, а джоунинов вообще держал только краем глаза. Одновременно он раздумывал над задачей. Пока что путей решения он не видел никаких — он мог свободно потягаться с двумя, даже с тремя генинами, но старшие шиноби размажут его, не напрягаясь. Но Рандо-сан все-таки выдал ему эту миссию, значит, решение существовало. Последнее, в чем Хаку мог упрекнуть своего наставника, это в самонадеянности. Ёкай ничего не оставлял на самотек. Где же ключ?