Мутная вода

Я даже не успел рассмотреть его лицо, чтобы понять реакцию. Громкий смех оглушил, неприятно царапая барабанные перепонки своей нарочитой резкостью и громкостью. Мне даже показалось, что сейчас сюда сбегутся все сотрудники, начиная с неспешного начальства и заканчивая переполошившимися охранниками.

Я будто получил пощечину, и тут во мне что-то окончательно сломалось, словно специальный заслон был снесен мутной водой прорвавшейся плотины. Какая-то очень отдаленная часть меня еще вела сама с собой диалог и пробовала уговорить быть благоразумным, искала доводы для отступления. Но это уже было настолько нереально и так далеко, что никакие слова не могли ничего исправить или остановить.

Быстрое движение и Дентон упал на пол, а костяшки моих пальцев приятно обожгло болью и стало ощутимо саднить.

Не отдавая себя отчета в том, что делаю, я схватил так удачно подвернувшийся под руку собственный галстук и связал его запястья за спиной, предварительно заехав кулаком куда-то в бок. Дентон успел только глухо охнуть и жадно глотал ртом воздух, пока я к нему не наклонился. Уперевшись одной рукой в пол, а другой перевернув и схватив за ворот шелковой и прохладной даже на ощупь рубашки, я ощутимо его встряхнул, в ответ вполне ожидаемо и справедливо услышав самые отборные ругательства.

— Твою мать, ты что творишь?! — зашипел он, и мне в лицо полетела слюна.

— А на что это похоже? — с удовольствием протянул я, неожиданно начав ловить кайф от всей этой ситуации и напрочь забыв о любых возможных последствиях. Наоборот, чем сильнее он бесился и терял свою пресловутую уверенность и бесстрастность, тем больше я успокаивался и словно смотрел на него со стороны. И заодно на себя, как бы являясь лишь сторонним наблюдателем собственной жизни и того, что сейчас вытворяли мои руки.

Теперь, наконец-то, мы поменялись местами.

Странно, но мне казалось, что несмотря ни на что он останется таким же холодным и бесстрастным ублюдком, как обычно. Но вместо этого Джейси Дентон поразительно быстро потерял контроль, и его разъяренный взгляд, имей он вполне реальную плотность, мог бы пронзить меня насквозь. Что же больше его бесило — то, что он оказался в подобной ситуации или то, что он оказался подо мной?

— Все, что ты тут говорил — очень занимательно. И, конечно, тут ты тоже полностью прав — такому гею как я действительно все равно и подойдет любая задница. А ты весь — одна сплошная задница. Ну и как я могу устоять?

Ах да, последнее: я никогда особо не афишировал, что являюсь геем, но и сильно, кажется, не скрывал. А может, это просто был совсем не тот случай.

Несколько секунд полюбовавшись на ошарашенное лицо нашего финансового директора, я схватил его за волосы и с силой потянул назад, чувствуя, как хрустнула его шея и как в ладони распускается собранный хвост; заставляя откинуть голову и выставить напоказ беззащитную шею с выпирающим кадыком, на которой тут же довольно ощутимо сжались мои пальцы.

— Превосходный вид сверху, — я расположился между его ног и с силой припечатал к полу рванувшееся было в сторону тело, не давая возможности для маневров. К счастью, наши весовые категории в некотором роде совпадали, и если тренированное, жилистое тело Дентона было более выносливым и гибким, то на моей стороне преимуществом являлись наращенные в спортзале мускулы. — А тебе, наверное, не привыкать кувыркаться под каким-нибудь потным мужиком?

У моей мести был необычайно приятный, чуть сладковатый, вкус. Я даже специально облизнул губы, чтобы лучше распробовать и, на манер Дентона, сочувственно поцокал языком.

— Не льсти себе, ковбой, — моя, совсем еще "недавняя жертва", неожиданно перестала сопротивляться. Вместо этого, наоборот, Дентон попытался поудобнее опереться на сведенные за спиной локти и тряхнул головой, убирая с лица спутанные пряди. — Мало же тебе надо для того, чтобы почувствовать себя "мужиком", — передразнил с кислым выражением лица и сплюнул в сторону кровь из разбитой губы.

Не сумев справиться с легким потрясением от такого быстрого "перехода" и чувствуя, что схожу с ума, я ляпнул первое, что пришло на ум, стараясь, чтобы мой голос звучал так же ядовито.

— Так ты не возражаешь, если вместо так обожаемого тобой туалета, мы все-таки воспользуемся офисом? На руках я тебя не понесу, а вот на этаже в это время точно никого не будет.

— А потом я тебя уничтожу. Завтра все издательство будет знать о твоих "подвигах" и какая ты мразь.

Я отбросил в сторону резинку-невидимку, оказавшуюся до сих пор зажатой в кулаке.

— И про то, что я тебя трахнул, тоже напоешь?

На какой-то совершенно короткий миг ресницы Дентона мелко дрогнули, а глаза округлились. Но он быстро взял себя в руки, если только это было возможно в сложившихся обстоятельствах.

— Ты блефуешь, — спокойно заявил он мне, так что я готов был рассмеяться ему в лицо. Или согласно кивнуть.

Пожалуй, за сегодняшний вечер, это была действительна самая смешная его шутка.

— Сейчас проверим.

— Меня тошнит.

— Поверь, меня от тебя тоже.

Конечно, с самого начала и до нынешней минуты, я не собирался заходить настолько далеко и насиловать его. И он, как всегда, был прав — все, что я до сих пор делал, это просто блефовал. Но в этом-то и была проблема. Сейчас, нависая над ним, сначала беспомощным, а теперь снова пытавшимся мной руководить, я как никогда остро ощущал, что проигрываю ему. Постоянно и во всем. Он даже теперь, с разведенными ногами и связанными за спиной руками, умудрялся диктовать свои условия и выводить меня из себя. И заставлял себя чувствовать еще большим кретином, чем обычно. На мгновение, без ослепляющего чувства ярости и ненависти, все происходящее показалось полным абсурдом. А Дентон, оставаясь жестокой сволочью и циником, все равно был лучше меня, пусть он хоть трижды демонстрирует всему миру свою ориентацию. Являйся он кем угодно, даже серийным убийцей. И это ранило болезненнее, чем обычно. Острее. До сведенного спазмом горла.

Но в то же самое время мне не хотелось возвращаться к прежним обстоятельствам. Может быть во всем был виноват алкоголь, может, я просто действительно устал или окончательно рехнулся, но я не мог повернуть назад, находясь в той точке, из которой для меня не было возврата. В этом случае все бы стало только хуже. Ведь его никто не заставлял быть все это время таким сукиным сыном и ублюдком.

Да, я не до конца был уверен в том, что собираюсь делать. Я имею ввиду, что я ни черта не представлял, как смогу засадить этому уроду. И если честно, особого желания и не испытывал. Вероятно, что где-то на краю сознания мне даже хотелось, чтобы из коридора послышались шаги, и кто-нибудь нас позвал. Сошел бы даже внезапно затрезвонивший телефон. Но сказанная ради "красного словца" угроза оказалась очень заманчивой. С учетом того, что Дентон меня в любом случае размажет по стенке — отпущу ли я его или как следует трахну. В конце-концов, я гей и он гей, поэтому особых проблем возникнуть не должно. И в самом деле, он же не обвинит меня в изнасиловании? Максимум, я потеряю интересную и перспективную работу, изрядно сдобренную его вездесущим обществом, что уже не так плохо.

Я засомневался, в то время как мысли путались и метались одна к другой, образуя вязкую и совершенно нечитаемую массу.

И ведь совсем необязательно доходить до самого конца? Вполне достаточным будет просто унизить... Господи, о чем я только думаю?! Неужели нет другого способа, чтобы заставить его подавиться собственной желчью и исчезнуть? Просто оставить меня в покое? Черт!

Я снова колебался, и Дентон это почувствовал. И сделал то, чего я от него точно не ожидал.

В этот момент, словно в ответ на мои мысли, тело подо мной дернулось, настойчиво требуя к себе внимания, и я перевел взгляд на лежащего подо мной финансового директора, который даже на полу, с рассеченной до крови губой, растрепанными волосами и одеждой в беспорядке, умудрялся выглядеть так, словно смотрел на меня с обложки какого-нибудь модного и новаторского во всех отношениях глянцевого журнала, со специальной вкладкой посередине о разнообразных эротических фантазиях сексуальных меньшинств. Причем в этом списке он, определенно, занял бы лидирующее первое место.

Я ошарашенно поймал себя на мысли о том, что эта сука чертовски сексуальна и, по-своему, красива. То ли я оказался больным садистом и любителем всех этих игр, почти доходящих до "расчлененки", то ли он действительно должен был оказаться внизу и со связанными моим галстуком руками, чтобы я наконец-то оценил все его "прелести", но факт оказался неоспоримым — внизу живота начало наливаться приятное тепло.

И тут же от переизбытка эмоций, а вероятнее всего из-за выпитого шампанского, у меня закружилась голова, и комната поплыла перед глазами. Я уперся ладонями в пол по обе стороны от плеч Дентона и уронил голову, случайно уткнувшись прямо в чужую шею, где кончалась "нейтральная" ткань воротника. Носа тут же коснулся уже знакомый травяной запах, от которого пересохло в горле и дико захотелось пить. В свою очередь Дентон попытался меня вяло пнуть коленом, но конечно же не попал. А вместо холодного пола под пальцами вдруг оказались пряди, которые тут же захотелось намотать на руку и дернуть.

Они действительно как шелк...

— Вы так мило беседовали с Магнусом. Неужели не дал?

Раздавшийся тихий голос с легкой хрипотцой показался совершенно незнакомым.

— Тебя в твоем положении все еще беспокоит только это? Завидуешь?

— И эту, кажется, из отдела продаж, ты весьма успешно лапал.

— Значит, все-таки ревнуешь?

Я медленно выдохнул, потому что оставаться в таком положении становилось все труднее. Надо было каким-то образом собраться с силами и встать. И потом уже в лифте вызвать такси и назвать адрес Магнуса.

Не хочу садиться за руль в таком состоянии.

А этот мудак пускай сам разбирается с моим галстуком и ищет в этот час кого-нибудь достаточно альтруистичного и трезвого, кому бы при взгляде на него не захотелось затянуть галстук потуже, а, наоборот, помочь, да еще потом держать язык за зубами. Уверен, будь он на моем месте, поступил бы точно так же. А про вдруг проснувшуюся сексуальность нашего финансового директора я подумаю утром, если этот пьяный бред все еще не выветрится из головы вместе со всем только что произошедшим...

— Новак, — совершенно отстраненный, спокойный голос — Если ты сейчас с меня слезешь, то, так уж и быть, я разрешу тебе уволиться по собственному желанию.

— Ты же сам этого не хочешь? — эти слова сорвались прежде, чем я успел подумать. Просто так, по инерции, как тысяча других пустых фраз, произнесенных в течение дня и ровным счетом ничего не значащих. Но почему-то мы оба застыли, а воцарившаяся тишина показалась слишком звонкой.

Только если со мной все было понятно, то мой оппонент вел себя очень странно.

Я поднял голову, чтобы в этом полумраке найти если не ответ, то хотя бы чужие глаза.

— Не хочу? — как-то слишком весело передразнил Дентон и даже неверяще хлопнул глазами, стоило только нашим взглядам встретиться. Это выглядело совсем по-детски и больше смахивало на театрализованное представление. Словно не он, а я должен был знать ответ.

— Чтобы я с тебя слез, — почти шепотом выдохнул я и только сейчас, с этой фразой, осознал, что он больше не сопротивляется. Уже давно прекратил кричать и сыпать ругательствами вперемешку с угрозами, вместо этого как будто ожидая моих дальнейших действий.

Эта мысль была настолько шокирующей, что на какое-то время я завис, беззвучно уставившись на него и не понимая, кто же из нас двоих больше спятил?

— А ты ничего не можешь довести до конца? — вдруг зло и совершенно иррационально выплюнул Дентон и посмотрел на меня так, словно я был законченным кретином — единственным в своем роде и с кем ему уже долгое время приходилось иметь дело.

Похоже, к нему возвращались его привычные цинизм и надменность. Но меня было уже не так легко провести.

Неужели это то, чего он действительно хочет? — мелькнула шальная и все еще не до конца сформировавшаяся мысль. И я сделал совершенно из ряда вон выходящую вещь — лизнул его в шею. Только чтобы проверить.

Потому что то, что всегда безотчетно бесило в нем, теперь стало странно возбуждать.

Дентон шумно втянул воздух, и от столь видимой реакции по всему моему телу прошла зябкая дрожь, остро контрастируя с жаром тела. В одночасье комнату наполнило наше шумное дыхание и слишком отчетливое шуршание одежды.

Это было больше похоже на отражение, которое полностью копирует реальность, но тем не менее не является правдой, а лишь хрупкой фальшивкой, настолько неправдоподобным все казалось. И мы сами вели себя неправдоподобно, словно были чужими не только друг для друга, но и сами для себя.

Не ожидая, когда же я сделаю следующий шаг, Дентон сам потянулся ко мне губами, словно ему не терпелось все это поскорее закончить.

Что ж, я не был против. Если это безумие, то должно завершиться как можно быстрее, чтобы потом по возможности легче вернуться к привычной жизни и безопасному ходу вещей. Только вот что в нашем случае было "нормальным", я пока старался не думать.

Губы Дентона были влажными от слюны и крови. Горячими и такими же вязкими, терпкими, как его парфюм. Его рот был действительно "умелым", и он не только мастерски произносил гадости, но и дарил просто крышесносное блаженство. Я чувствовал себя озабоченным и легко возбудимым школьником, готовым кончить от одного только невинного поцелуя.

Мне нравилось сталкиваться с ним носами, стукаться зубами и не церемониться с нежной кожей. Нравилось, когда он засасывал мои губы и ощутимо прикусывал, словно это было изысканным лакомством, и он хотел съесть — сначала их, а потом и всего меня целиком. После, вполне вероятно, мы будем выглядеть как два неудавшихся борца, в сексе предпочитающих ласке столь же эффективные болевые и удушающие приёмы, как и в спорте.

Странно, но Дентон не просил меня его развязать, да и вообще не выказывал никакого неудовольствия по поводу своего положения. Наоборот, он выгнулся на полу дугой, полностью перенеся всю свою тяжесть на плечи и приподнимая бедра, чтобы, расправившись с молнией на его дорогих брюках, я мог стянуть их вниз вместе с бельем. Только от одного этого действия по всему его телу пробежала судорога, отозвавшаяся и во мне.

Кажется, когда-то я уже задавался вопросом о том, как он трахается. Что ж, сейчас я мог получить весьма красноречивый ответ не только на этот, но и на другие, не менее "скромные", свои вопросы. Потому что наш действующий финансовый директор был прекрасен и безукоризнен — не только в качестве несокрушимого оппонента на очередном собрании, но и в качестве секс-партнера. Снова "лучший", только теперь меня это не уязвляло, а заводило так, что приносило достаточно ощутимый и болезненный дискомфорт в паху.

Тело подо мной нетерпеливо и искушающе прогнулось в пояснице. Дентон опрокинулся назад и отвернулся, в то время как его колени еще больше разъехались в стороны. После чего стон, больше похожий на приглушенный всхлип, непроизвольно вырвался из моего горла вместе со сбившимся дыханием.