— Без студенческих нельзя.
— Административный кодекс давно читал? Как на работу в ЧОП устроился, не зная законодательства, а? Надо вновь поставить вопрос на заседании кафедры о работе охраны на нашем факультете... — Начинаю я злиться уже откровенно, выплескивая на данного типа, явно новенького, свое сегодняшнее раздражение.
Тот начал приподниматься, чтобы высказать мне что-то в лицо. Да, такие они, простые деревенские парни, любящие издеваться над ботаниками. Но второй хватает его за рукав и начинает что-то негромко говорить на ухо, одновременно покосившись на меня и прошипев:
— Проходите оба, конечно же.
— Спасибо. — Киваю я, причем даже без издевки. У меня действительно почти всегда играет врожденная вежливость. Без шуток.
Ботаник стрелой проносится к лестнице, успев мне благодарно кивнуть и также сказать сие сакраментальное слово: 'спасибо'. И, кстати, я соврал, само собой. Я его первый раз вижу. Судя по всему он с третьего потока, а я у них не веду. Усмехаясь, я сам направляюсь к лестнице, поднимаясь на второй этаж.
И застываю столбом. А какая аудитория? Кажется... К черту 'кажется'! Надо плестись в деканат и узнавать какую дали аудиторию. В расписаниях они никогда не прописывают аудиторию факультативов. К тому же, как обычно, сумасбродный деканат всегда тасует аудитории в последний момент как я — колоду карт. Соответственно, если бы там даже висел номер, все равно пришлось бы узнавать. С тяжелым вздохом, плетусь на третий этаж и бочком просачиваюсь в помещение, протискиваясь мимо толпы студентов.
— Что тебе? — Поднимает на меня глаза секретарша.
— В какой аудитории у меня факультатив сегодня? Второй курс. Второй поток.
Та подвигает ко мне журнал и молча тыкает в него пальцем. Мол ищи сам. Ищу. Ненавижу сии порядки. Но что с этим можно сделать? Это какое-то проклятие любых присутственных мест, честное слово.
Ага. Нашел. Так и думал — только зря сюда поднимался. На целый этаж. И еще раз взглянув на часы, плюнул на преподавательскую гордость и стремглав скатился на второй этаж к аудитории. Через полминуты должна начаться лекция и я даже не опоздаю. Перед самым кабинетом я заметил жиденькую группку знакомых студенческих физиономий и резко замедлился, пытаясь степенно зайти в аудиторию. Надо мной не смеялись. Меня тихо ненавидели. Но если бы не неавидели — смеялись бы. Одно из двух. Моя гордость, а вслед за ней и я — выбрали первое. Не могу я, почему-то быть нормальным таким и простым обычным молодым преподом.
Найдя глазами кафедру я поставил ее на стол и кинул куртку на стул. Молча уставился на студентов, ожидая пока они соизволят подняться передо мной. Сам всегда, пока таковым был, ненавидел подниматься перед преподом. Но теперь постоянно этого требовал. Это еще один маленький способ добиться хоть подобия дисциплины.
Поднимаются.
— А дверь закрыть? — Улыбаюсь я. Закрывают. — Теперь здравствуйте. Садитесь.
Вот об этом можно было и не говорить — они и так мешками с удовольствием опустились за парты.
— Кто мне может сказать что мы проходили в прошлый раз? — С небольшой усмешкой спрашиваю я, как бы проверяя их. На самом деле, мне это было нужно, чтобы узнать, а что мне им читать сейчас.
— Треугольник Святослава Игоревича. — Негромко ответила одна из девушек. Из той парочки, что учатся. Или хотя бы заучивают.
— Отлично. Значит, сегодня мы переходим от загадки его убийства к Ярополку.
Лекция началась. Политика импровизирования удалась как и обычно, когда мне надо импровизировать. Язык у меня вполне подвешен, если это очень надо. Причем сегодня явно лучше чем обычно. Слушали многие. И даже с интересом. К тому же, сегодня я шутил больше обычного, чуть ли не рассказывая анекдоты по ходу действия.
Я так увлекся, что при завершении пары чуть было не ушел домой, вовремя сообразив, что меня ждут на заседании кафедры. На которых я очень редкий гость. Потому что под любыми возможными предлогами уклоняюсь от организационной и, так сказать, научной жизни нашей кафедры. Постоянно выдумываю разнообразные причины. О большинстве из которых мгновенно забываю и иногда посему оказываюсь в неудобных ситуациях. Ведь могут спросить. Я же уже и не помню, что придумывал. К тому же, иногда как обухом по голове начинают названивать и требовать какие-то планы и еще что-то, о чем я почти не имею представления из-за столь наплевательской политики по отношению к родному ВУЗу.
Подступая к кафедре я вдруг ощутил какое-то странное покалывание в районе сердца. И мой желудок начал стягиваться в тугой узел явно морской завязки. Предупреждающие ощущения заставили меня остановиться и беспардонно прислониться спиной к холодной стене. Перед глазами начало стремительно темнеть. Что-то зашумело в голове. Пятна разнообразной окраски вихрем пронеслись вокруг. Я с усилием поднял кисть руки к глазам и понял что почти ее не вижу. Только ощущаю холодную культю. Видение? Опасность? Атака?
Вспышка пламени ослепила меня и унесла на мгновение в черноту в которой я разглядел только маленькую девочку, лет десяти, которая висела на цепи в темном помещении. И резко отстранился, выныривая, уходя, убегая. Но поздно — передо мной уже стояло два голема, тянущих ко мне мерзкие склизские лапы. Удар пальцами в ближайшего. В его якобы глиняной плоти (я прекрасно понимал, что это лишь энергетическое видение) остались несколько оплавленных дыр, которые стремительно разрастались. Еще удар. На концах пальцев появились как будто бы стальные черные когти, больше напоминающие лезвия стилета и голем кувыркнулся назад, распадаясь на части. Второй был уже у меня за спиной, занося лапу. Резко оборачиваюсь, периферийным зрениям вновь видя прикованную девочку и бью когтями наотмашь по занесенной лапе довольно медлительной твари. Конечность голема отделяется от остальной слизистой и белесой плоти и падает на неопределенный пол.
Я чувствую что мое тело, бешено тратящее сейчас энергию, оседает по стене коридора на пол. Но не могу вырваться, пока не найду выход. А значит... Голем пошатывается и вдруг взрывается сам. Я еле успеваю закрыться левой рукой. Кольцо на пальце наливается тяжелым огнем, однако магическая шрапнель проходит мимо цели. Ощущаю на затылке взгляд и резко разворачиваюсь, понимая что надо успеть вырваться из иного бытия до того, как мое тело не рухнет с кризом. Ведь я совсем не был подготовлен к такому. На меня смотрит та самая девчушка. Во все свои зеленоватые глаза. Она меня видит! Хотя и явно присутствует в обычной реальности, где бы она сейчас ни была.
Только начинает проступать удивление... Мои ноги что-то оплетает. Я подпрыгиваю от неожиданности и с мерзостной брезгливостью вижу что мои ноги оплетают руки. Они выползают, извиваясь прямо из пола и стен. Удлиняясь, кривляясь и пытаясь меня поймать. Что это еще за ерунда?!
Дергаюсь в стороны. Руки не отпускают. Лишь сжимаются еще крепче. Да что же это такое? Где я? И куда меня вынесло? Не пускают, проклятые. И сжимают все сильнее. Я уже понимаю, что они пытаются высосать из меня энергию. И еще я понимаю страшную вещь — если им это удастся, то я прямо из ВУЗа уеду не просто в больницу с кризом, а в реанимацию с каким-нибудь инфарктом.
Рывок. Еще рывок. Ничего не выходит. За спиной слышится скрип открывающейся двери и я понимаю — там главный виновник происходящего. Если он сейчас ударит в спину...
Поднимаю слабеющие пальцы к глазам и тихо шепчу:
— Именем... Волей... — И называю несколько слов. И еще кое-что. Разводя пальцы в стороны. Спина взрывается болью. Однако это не атака противника, стоящего за спиной. Он-то как раз сейчас должен сходить с ума от удивления.
Чувствую как меня ломает. Сознание мутнеет. Пальцы начинают искажаться. На руках проступают пятна. Кожа лица наливается тяжестью. Мысли окончательно путаются и я шиплю сам себе под нос, который стремительно вытягивается еще и еще, фразы на древнем языке. Они вырываются сами, помимо даже моего собственного желания. Подсознание знает что делает.
Боль бьет во мне ключом. Кости трещат и кожа горит под тяжелым и вязким огнем. А дальше... Дальше я оборачиваюсь. Медленно, чтобы не потревожить спину, к тому, кто стоит позади, вновь поднимая руку, потяжелевшую в несколько раз и покрытую черной сталью со светящимися красными узорами. Перед моим лицом, прямо в сантиметрах от пылающего болью лица, стоит затянутая в капюшон фигура, медленно пятящаяся назад.
Боль в лице и спине не позволяет засмеяться, хотя смех хочет вырваться из моей груди, перетянутой тяжелой броней.
— Кто ты, ничтожество? — Мой низкий бас отражается от стен, вызывая резкий приступ боли в располосованном лице.
Ответа не последовало. Фигура в капюшоне бросилась наутек. Первый порыв — за ним. Вперед. Убить, разорвать скорлупу и впиться клыками во вкусное внутри. В то, что хранится под переплетением нитей тела в груди... Но разум подает голос тонким писком внутри искореженной броней и ранами фигуры. Моей, между прочим.
Время. Энергия. Назад.
И я делаю усилие. За моей спиной раздается свист и удар по воздуху. Руки, сжимавшие мои ноги уже отвалились сами, почернев и иссохнув. А теперь стены этого подобия темницы взрываются пеплом, заставляя моментально сгореть противную плоть, высовывавшуюся из них. Но я этого уже не вижу. Разрывая все нити и напластования на замкнутом помещении, вырываюсь вверх, видя черное пламя вокруг. Оно сжимается вокруг меня, заставляя почти орать от боли, нахлынувшей на мое тело, как то которое здесь, так и то, к которому я стремлюсь там, в коридоре ВУЗа.
Поднимаюсь высоко, оказываясь в тугих
с
плетениях струй воздуха и просто переворачиваю вниз кисть руки, роняя в темницу неплохое заклятие поиска. Обычный, но крепкий маячок. Которое маскирую. Маскирую тем, что опускаю вниз вторую руку, с которой срываются потоки черного пламени, плетьми хлещущее по коридору за темницей. Потому что не хочу пока задеть эту непонятную девчушку. Что-то останавливает даже того меня, которым я являюсь сейчас. Тенью прошлого...
Снизу раздается многоголосый визг боли, бьющий по ушам, что звучит для меня сладчайшей музыкой. Энергия страдания, причем страдания правильного, сильного и от любопытного рода существ. То, что дает много энергии. Прилив сил захлестывает меня с головой и, прерывая течение огня, рывком оказываюсь в самом себе.
— Если видишь в стенке глюки — не волнуйся, это руки... — Шепчу я сам себе, пытаясь как обычно пошутить над самим собой. — А ведь права поговорочка.
Сжимаю холодные и мокрые пальцы, поднимая глаза. Надо мной стоит девушка и парень. Тот самый ботаник. Надо же. Кому-то стало плохо и кто-то даже обратил на это внимание. Или это в благодарность за помощь с охраной? Я уже пытаюсь думать. Причем по-человечески. Фантомная боль в спине, руках, лице — еще держится ведь. Только мешаясь с самой обыкновенной слабостью и разбитостью всего тела.
— Вам плохо? — Спрашивает парень.
Нет, блин, мне хорошо! Разве не видно? Зачем спрашивать?
— Есть немного. Если ты мне подашь руку — смогу подняться. — Тихо отвечаю, приподнимая лапку. Внутренне надеясь, что из-за такого серьезного движения меня не прошибет резкая боль: от пальцев к плечу и дальше в ребра. Тень прошлого...
Парень протягивает руку и, нещадно опираясь на нее, я поднимаюсь, унимая дрожь в коленях.
— Что с вами... было? — Участливо спрашивает девушка.
— Перепад давления на улице. Сосуды сдавило. — Заученно срывается с моих губ. Я давно знаю как отвечать на такие вопросы, если нечто своеобразное накатит на меня среди посторонних и непосвященных в мои тайны людей. Тем более, на уровне физиологии — примерно это и происходит.
Девушка кивает. Парень помогает мне усесться на лавочку напротив (вот куда надо было рушиться).
— Элеутероккока ни у кого нет? — Задумчиво интересуюсь слегка окрепшим голосом.
Оба качают головами. Понимаю, как это выглядит. Я вполне себе молодой на вид человек. Лет двадцати пяти или около того. И с такими проблемами.
Ах, да. Он у меня самого с собой в бутылочке есть. Где-то в одном из многочисленных карманов куртки. Только разбавить...
— У меня есть. Если тебя не затруднит, — Смотрю на парня. — Сходи в столовку, пожалуйста, и налей мне воды в стакан.
— Хорошо. — Снова кивает тот и уходит.
'Я часть той силы...' — ухмыляюсь вдруг про себя, вспоминая знаменитую фразу. Как верно. И как полезно. За эти добрые дела мне могут даже помочь.
Дожидаясь воды и подавляя остаточное головокружение, поднимаю голову на девушку:
— Вы с какого курса? — Получилось немного хрипло, однако все лучше чем было только что.
— С третьего. — Коротко ответила девушка и, после короткой паузы добавила. — Третий поток.
— Ясно... Поэтому я вас и не видел. — Заключил я, хлопая себя по карманам. Искал сигареты, но понял что я не на крыльце и не в туалете и курить как-то не очень здесь будет.
— А что вы ведете? — Для поддержания разговора спросила она.
— Факультатив. История Киевской Руси, да. — Протянул я, заставляя уняться дрожь в пальцах.
— А... — Начала было она, однако прервалась увидев своего друга (спутника? парня?), направлявшегося к нам с пластиковым стаканчиком, наполовину наполненным водой.
Я благодарно кивнул парню и, взяв у него из рук стаканчик, быстро отвинтил крышку у бутылочки корня целебной травы. Плеснул на глаз и залпом выпил, поморщившись.
— Спасибо. Да вы можете идти, у меня уже все в порядке. — Улыбнулся я одними губами. Сил на эмоции у меня пока все равно не было.
— Хорошо, — Ответил мне парень, поправив очки и после короткой паузы представился. — Меня зовут Артем. А это — Ксения.
— Я запомню. Буду трудности с комиссией, тьфу-тьфу — зовите. Ну или на защиту отзыв написать. — Проявляя широту своей черной души ответствовал я.
Они почти сразу же куда-то испарились, немного смущенно поулыбавшись мне на прощание. А я им так и не представился. Честно говоря, давно отвык от того, чтобы меня называли по имени, а не Яртом.
Теперь что? Домой бы, расслабиться перед компьютером, фильм какой новый глянуть или почитать. Ан нет, надо на кафедру. На это самое заседание. С тяжелым и протяжным вздохом оторвав седалище от скамейки, поплелся к своей текущей цели — двери в трех метрах от своего носа. Который как раз зачесался, что вызвало еще несколько мгновений промедления. Или мне просто не хочется туда идти?
Оказавшись внутри тесной комнатки, простите — кафедры, замечаю почти полный состав. Цветкова, страшная во всех смыслах, на мой взгляд женщина. Упорная, жестокая, фанатичная. При том — из тех кто мягко стелет, да спать как-то совсем неудобно становится. Фомина — неплохая тетка, да слишком уж въедливая и педантичная. У которой срок выполнения любого дела — не просто вчера, а еще в том веке, когда того самого Ярополка братец уконтрапунтил. Жаворонов... А вот про него мало что могу сказать. Странный тип. С большими связями везде, где только можно. Но об этом можно только догадываться. Всегда вежливый, доброжелательный. Человек науки. Иначе бы, наверняка, даже карты выкладывать не надо — был бы уже каким-нибудь очень и очень серьезным чиновником в министерстве. Ну и весь остальной бедлам.
