Моё смертельное счастье...

— Вообще??? — это удивило ещё больше. Вот прям совсем-совсем нет? И даже красного сухого? И даже водки?

— Ты не пьешь водку.

Когда нет ничего, можно и водки...

Осуждающе качнув головой, он вставил вилку в розетку и махнул рукой, чтобы я подошла.

Подошла. Протянула руку, чтобы взять фен, но он отрицательно качнул головой и указал рукой на стоящий рядом пуфик.

Больной...

— Я предпочитаю иное определение, — сняв с моей головы полотенце и включив на удивление тихий фен, он продолжил, — мне больше нравится слово "эпатажный". Хотя ко мне оно тоже вряд ли подходит. Анна, желание вызывать эмоции и при этом находиться рядом с объектом — не болезнь. Для меня это норма. Так уж сложилось, что моим объектом стала ты и поверь, я не собираюсь лишать себя удовольствия насладиться как можно большим объёмом эмоций, прежде чем мы достигнем цели. И предупреждая твой вопрос о том, почему я раньше не обзавелся кем-то похожим, отвечу — я могу обходиться без подобного эксклюзива без особых проблем. Смертник раз в квартал — мне достаточно. Но раз уж у меня появилась ты...

Сюрреалистичный какой-то монолог получался... То есть я и правда для него развлечение, появившееся всего лишь из-за нелепого стечения обстоятельств? И если бы я не села в машину, он бы проехал мимо и мы никогда бы не пересеклись, а он никогда не завел бы себе подобную "рабыню"?

— Да, в целом ты права. Кроме рабыни. Сама знаешь, это не так. В принципе я мог бы совершить правосудие и сегодня, но мы ведь уже договорились, верно? Мне необходимо твоё счастье, иначе я не согласен. Так что расслабься, девочка...

И получай удовольствие? Ну-ну...

— Почему нет? Ты ведь его получаешь, — мужские пальцы скользили по прядям, высушивая и одновременно расчесывая. — И я его получаю. И будет у нас некий симбиоз, пока мы не достигнем желаемого...

Бред, но к сожалению, он происходит со мной.

— Когда?

— Всё зависит от тебя. Естественно, я буду прилагать к этому максимум усилий, но в конечном итоге всё будет зависеть именно от тебя, — фен был выключен, и мужчина легонько подтолкнул меня в спину. — Всё, я закончил. Иди в кровать.

А...

Голая?

— Да.

И так серьезно это "да" было сказано, что я не поленилась обернуться, чтобы уточнить, но пока недоуменным взглядом.

— Да, Анна. Я сплю голым. И ты тоже.

Вообще-то нет...

— Да.

Мда.

Нет, всё-таки психиатры на медосмотре что-то просмотрели...

Эта моя бунтарская мысль осталась без ответа и когда я чуть заторможено села на кровать, Кирилл подошел ближе и протянул руку. Видимо затем, чтобы я отдала ему полотенце.

Да забирай!

Фыркнув, встала, развернула, вручила. Отвернулась, откинула одеяло в сторону, и уже собираясь занырнуть под него с головой, услышала:

— Я сплю слева.

Да пожалуйста!

Оккупировав подушку справа, причем самую крайнюю, так как их по всей ширине кровати было аж четыре, я принципиально закрыла глаза и отвернулась, пытаясь не думать ни о чём.

Получалось плохо.

Точнее совсем не получалось.

Почему-то в голове засела и начала меня усердно грызть мысль, что ему намного проще было завести любовницу и слизывать с неё эти самые остаточные запахи эмоций, чем тащить в дом мокрую и, как он выразился, "протухшую" полукровку, а затем и вовсе укладывать её рядом с собой в постель. Нет, правда!

— Со мной никто не уживается. В личной жизни я тиран. А теперь успокойся и спи.

Мило. Очень мило. Что совсем не думать?

— Не можешь?

Грустно вздохнула и мысленно призналась: да, не могу. День, точнее вечер был чересчур насыщенным, и теперь я минуту за минутой проживала заново, пытаясь понять, но так ничего и не понимая.

— Знаю безотказный метод...

Сообразив по тону, что конкретно он имеет в виду, скривилась. Нет, спасибо.

— Зря отказываешься.

Почему просто не признать, что стояк замучил?

— Зря огрызаешься.

Как он смог бесшумно проскользнуть под одеялом, я не поняла, но ещё мгновение назад он лежал максимально слева, а теперь уже дышал мне в затылок, и его рука лежала на моём бедре.

А можно не шариться в моих мыслях так бессовестно?

— Поверь, я максимально абстрагируюсь от твоих мыслей, но ты словно сама их мне посылаешь. Не понимаю... — в его голосе действительно слышалась озадаченность, так что я поверила моментально.

Да и не новостью это было. Я ведь не только демон, но и сирена...

— Верно. Наверняка именно поэтому, — рука собственнически скользнула на живот и кончики его пальцев начали выписывать на нём неизвестные вензеля. — Сирена с сорванным голосом... Да, наверное дар ушел внутрь и теперь пытается пробиться иным, доступным образом.

Он размышлял вслух, при этом ни на секунду не оставляя поглаживаний и я бы рада от него отстраниться и сказать "хватит", но проблема была в том, что мне это нравилось. Это было дико, но мне это нравилось. Казалось, что благодаря его пальцам не от меня к нему, а наоборот, от него ко мне шло живительное тепло.

Жизненное тепло.

То самое, которое заполняло мелкие трещинки в моём заледеневшем панцире и потихоньку просачивалось внутрь, оживляя душу и сердце.

Я понимала, что с его стороны это банальное желание секса с обнаженным доступным женским телом, но не могла отказаться от той мысли, что я кому-то нужна, что во мне кто-то нуждался...

Что я больше не одна.

Иллюзия, конечно... но почему бы не поддаться ей и хоть на пять минут почувствовать себя необходимой?

Я поняла, что забылась, и он услышал абсолютно все мои личные размышления, лишь тогда, когда он достаточно оскорбленно фыркнул мне в ухо:

— Всего пять минут? Плохого же ты обо мне мнения. Анналиррия, я способен намного дольше.

Как же я рада, что он не видит моего бордового лица...

— Зато я чувствую жар твоего смущения.

— Прекрати. Замолчи. Достаточно!

— Тогда создай щит и не проецируй, — на мгновение остановив игру пальцев, он недовольно продолжил: — Я слышу каждую твою мысль так хорошо, словно ты кричишь мне в ухо. Поверь, не каждая из них приятна.

— Я не могу...

— Или не хочешь?

— Не могу, — поджав губы, я шептала вслух. По крайней мере так я сама объясняю, а не он копается в моих воспоминаниях. — Когда родители погибли...

Решимости продолжить не хватило, и голос сорвался. Всхлипнув, продолжила мысленно.

Когда родители погибли, я узнала об этом из новостей. Авиакатастрофу освещали не только на местных каналах, но и по всей стране. В этом самолете летело столько высокопоставленных лиц, что первой версией катастрофы тут же стал теракт. Она и сейчас являлась основной версией, но к сожалению расследования подобного рода проводились слишком долго и не факт, что даже через несколько лет я узнаю правду.

Для меня правда одна — родителей не стало. В один момент. В одну секунду. Мне даже хоронить было некого — самолет упал в океане.

Первые дни я выла и рыдала сутками. Не ела. Никуда не ходила. Не отвечала на звонки и в итоге соседка, у которой были запасные ключи, вызвала бригаду скорой и сама им открыла.

Бригаду ждало печальное зрелище...

Именно тогда стало ясно, что я потеряла голос и теперь мои глаза больше не голубые, а бордовые.

Из больницы я сбежала на вторые сутки. Просто сбежала, уйдя ночью в одной ночнушке, без проблем пройдя мимо поста и спящей медсестры.

Ещё сутки мне понадобилось, чтобы вернуть тело в приличный вид и запретить себе выказывать свою боль на людях. В течение первой недели я прошла медосвидетельствование на психическое состояние и теперь у меня была справка, что я вменяема и угрозы окружающим не представляю. Мне выписали успокоительное и стабилизирующее и оставили в покое. Я забрала ключи у соседки и запретила ей вмешиваться в мою жизнь.

Даже на работу начала ходить...

В библиотеке никто не знал, что я не человек, ведь я работала там всего полгода и всегда ходила туда веселой и жизнерадостной девушкой в своей основной человеческой ипостаси, выполняя нехитрую работу библиотекаря.

Всё равно это было прикрытием...

Но бросить эту работу я теперь не могла, потому что она, как ни странно, осталась моим единственным заработком. Вместе с голосом я потеряла все свои способности. Все. Абсолютно.

— И в том числе все щиты.

— Странно, — его рука давно продолжила поглаживания, но они были больше успокаивающими, чем интимными, да и к себе он меня прижал не как обнаженную женщину, а как ревущую девочку. Крепко, но аккуратно. — Так, сейчас пока не будем об этом. Спи. Отдыхай.

Не знаю, что он сделал и как провернул, но я уснула. Сразу.

Значит, и Демьян с Мирабель погибли в той самой злополучной авиакатастрофе...

Случайно ли?

Тело расслабилось, но мозг всё никак не мог отрешиться от новой информации, которую так неаккуратно вываливала на него Анна. Не фильтруя, не утаивая, не стесняясь. Хотя вряд ли она понимала вообще, что делает и сколько всего опасного, прежде всего для себя самой, дает ему узнать.

Анналиррия... Демон Анна и сирена Лирра. Два почти несовместимых существа, без труда воплотившиеся в изящном женском теле. Но произошла катастрофа и боль потери разъединила, а затем и вовсе заперла существ по разным уголкам. Демон спрятался в сердце, а сирена в душе. И лишь человеческая оболочка всё ещё по привычке пыталась жить, хотя уже понимала, что не в силах справиться с этой болью одна.

Сможет ли он вернуть их в первоначальное состояние и не нарушить тот идеальный баланс, который создали её родители?

А что будет, если не сможет или если баланс не будет идеальным?

Повернув голову и посмотрев на спящую принцессу, Кирилл едва уловимо поморщился, рассмотрев на её бледных щеках ещё не высохшие дорожки слёз. Никаких если.

Сможет.

Глава 4

Эта ночь была первой, когда мне не снились кошмары. Удивительно...

Судя по моим внутренним ощущениям, утро было уже довольно поздним, но меня никто не будил и никуда не торопил. Странно...

Приподнявшись на локте, осмотрелась. В комнате Кирилла не было. Неужели я одна?

— Я в гостиной.

Иронично усмехнувшись, качнула головой. Да-а-а... Тактичностью тут и не пахнет.

— Зря так думаешь. Я ведь не мешал тебе выспаться, да и вообще... — Мужчина показался в дверном проёме, причем он был уже одет (вчерашние брюки, но свежая, голубая рубашка) и даже гладко выбрит. — Я очень тактичен, Анна, поверь. Пока...

Пока что?

— Пока ты в свою очередь — хорошая девочка, — многозначительно улыбнувшись, демон подошел ближе. — Помочь одеться?

— Нет, — голос после сна был ещё ужаснее, чем вчера и мы оба синхронно поморщились.

— Постарайся пока воздержаться от разговоров вслух. В любом случае я тебя прекрасно слышу.

Удивившись подобному совету, я вздернула брови и мысленно предложила объясниться.

— Тебе необходимо квалифицированное лечение, которое включает в себя максимально бережное отношение к сорванным связкам. Думаю, после обеда мы с тобой кое-куда прокатимся... Так, одеваться будешь или нет?

Буду. Сейчас приду в себя от очередного шока и буду.

Только я не совсем поняла...

С благодарным кивком приняв из его рук почему-то голубой шелковый халат и черные хлопковые трусики, я суть зависла, но в итоге поняла, что проще не думать о его действиях вообще, иначе это грозит мне очередным разрывом шаблона.

А я ещё прошлый не склеила.

Халат, так халат. Трусики, так трусики. И вообще, мне в туалет надо!

С вызовом подумав слишком громко, в ответ заработала лишь ироничный взгляд и жест, милостиво разрешающий мне проследовать в места не столь отдаленные.

Уж спасибо!

— Всегда пожалуйста, — абсолютно серьезно донеслось мне в спину, а затем он чуть повысил голос, чтобы я слышала его из-за закрытой двери, и добавил, — возле раковины зубная щетка в упаковке и расческа с заколкой. Они для тебя. Не задерживайся, завтрак уже накрыли.

Задержишься тут...

Максимально быстро справившись со всем, с чем мне порекомендовали справиться, уже через шесть минут я выходила из ванной комнаты умытая, с чистыми зубами, расчесанная и даже заплетенная. Не став мудрить, я заплела самую обычную косу и скрепила кончик предложенной заколкой, благо волосы были достаточно длинными и послушными.

— Молодец, — встретив меня чуть ли не в дверях ванной, мужчина протянул мне новую одежду, которая при ближайшем рассмотрении оказалась шоколадными легинсами и свободного кроя туникой с очень симпатичными рюшами по горловине и рукавам. И опять же, пока я в замешательстве рассматривала новые и весьма качественные (стопудово дорогие!) вещи, он поинтересовался: — Помочь?

— Нет, но... — шептать у меня получалось довольно хорошо, и я не удержалась, высказала своё удивление вслух: — Ты купил это для меня? Новое?

— Почему тебя это удивляет?

Действительно. Почему меня вообще всё это удивляет?!

Нервно фыркнув, я прижала вещи к груди и отправилась к комоду, рядом с которым были как шкаф с пуфиком, так и большое ростовое зеркало. Мне вот интересно... зачем так дорого одевать и в принципе баловать свою будущую еду?

Ах, да! Точно!

Искоса глянув через плечо, увидела, что он до сих пор стоит у двери ванной и с интересом наблюдает как за моими передвижениями, так наверняка и за умозаключениями. Значит, всё, ради того, чтобы я была счастлива, да?

— Верно. Рад, что мои предположения о твоём уме нашли подтверждение. Я буду не только тебя бесить, но и баловать. Это входит в программу.

А не дороговато?

— Я могу себе это позволить. Поверь, нужная мне эмоция практически бесценна. Анна, одевайся, завтрак ждёт.

А отвернуться?

Неожиданно закатив глаза, мужчина фыркнул и действительно отвернулся, отчего я шокировано замерла. То есть вот так просто? То есть теперь...

— Ты уж определись, чего хочешь, — тихо рассмеявшись, отчего я замерла вновь, он добавил: — У тебя минута.

Черт!

Уж не знаю, уложилась ли я в минуту или чуть больше, но он обернулся лишь тогда, когда я оправляла складочки на тунике, с удивлением констатируя, что это не только мой размер, но и мой цвет. В смысле "это" мне очень шло, даже с учетом того, что сама я сейчас была не просто бледной молью, а полудохлой, тощей, бледной молью с огромными бордовыми глазами на исхудавшем лице, которое обрамляли чуть вьющиеся тёмно-каштановые волосы, делая кожу ещё бледнее.

— Ерунда. Откормим, загорим, вылечим, — подойдя ближе, Кирилл тоже внимательно осмотрел полученный результат, причем весьма недвусмысленно задержав взгляд на моей груди, для которой вновь не выдали полагающейся ей одежки. Пускай она у меня "всего лишь" третьего размера и сейчас скрыта под рюшами... — А мне нравится. Не комплексуй. В любом случае, кроме нас двоих об этом никто не узнает, верно?

Настороженно поймав его взгляд в отражении, нахмурилась. Мне кажется или...

Не став додумывать мысль, я с вызовом вздернула подбородок, когда он иронично приподнял бровь, предлагая мне всё-таки её додумать.

А вот даже вслух скажу!