Часть 6. Одна.

Там можно наказывать всех врагов и быть уверенным, что их тушки тоже пострадают вслед за астральным наказанием. А любые болезни возникают только в астральном теле и лечить надо его, а не тушку. У тушки всё само собой пройдет, когда астральное тело будет здорово и счастливо.

Сергей Анатольевич Пташкин обещал научить справляться с астральными врагами и лечить астральные тела, но только тогда, когда мы все поголовно научимся без труда находить свою трубу и по ней вылетать в астрал. Потом мы узнаем из его уст биоэнергетическую диагностику астрального тела и будем великими и могучими кудесниками 'шестой расы', коими мы в итоге станем, коль пришли за этот курс и заплатили за него свои кровные.

А эгрегоры вообще-то, конечно, монстры и подчиняют человека себе, но все высокоразвитые представители 'шестой расы' плевать хотели на эгрегоры и запросто ими управляют, досаждая своими приказами бедным соперникам.

На вопрос кого-то из группы: 'что же это такое за эгрегоры такие страшные?' преподаватель, Смирнов Виктор Иванович, авторитетно заявил, что это коллективное бессознательное, пожевал губу и тут же перешёл к описанию страстей-мордастей чинимых людским сознаниям и их тушкам эгрегорами в самых ужасных красках. А потом погрозился умных научить управлять эгрегорами, а не очень умных отдать этим самым эгрегорам на съедение. Виктор Иванович пообещал каждого умного лично познакомить с каждым эгрегором, замолвить словечко и подружить новых знакомцев между собой.

Любовь Андреевна Велесова, дама с 'базедовыми' глазами и многослойным макияжем, доказывала, что питье мочи трехдневной давности, предварительно выпаренной в кастрюльке пару часов подряд, необычайно замечательное средство от всех болезней, то бишь, первое средство для красоты и здоровья. Она приносила на лекции прозрачную бутылку с темно-коричневой мутной жидкостью и, через каждые пару фраз, прихлебывала из неё, почмокивала губами, прикрывала глаза, якобы от удовольствия, глубоко дышала, выдыхая ароматы городского бесплатного сортира, и продолжала нахваливать уринотерапию.

Смотреть на эти издевательства над собой я особо не могла, тянуло на рвоту и мне все время хотелось предложить ей закусывать вторым продуктом выделения организмом отработанных продуктов, но, естественно, прикусывала язык и молча хвалила себя за сообразительность, что заняла место за последним столом у окна.

Любовь Андреевна, видимо, ещё не знала, что её организм давно уже не справляется с вливаемыми в него ядами, что у нее успешно развивается цирроз печени и конец мытарств непонятой души уже близко.

После уринотерапии аудитория проветривалась до конца всех лекций. Приходилось кутаться в шубу и натягивать на уши меховую шапку. У меня мёрз нос и я всё свободное время выдумывала способ, как изготовить какой-нибудь наносник для согревания этого отростка тушки.

Господин Шапкин Иван Сергеевич, астролог, завалил нас математическими расчетами расположения планет на каждый день, час, минуту и секунду, объяснял, что это невероятно важно для жизни любого человека и, если этого не знать, то никакая диагностика правильной ни за что не будет, магия работать не будет, музыка умрёт своей смертью, лечебные камни рассыпятся в прах, в астральную трубу никаким образом никто из нас не попадет, а карма задавит нас до полного растворения в бескрайнем неизведанном пространстве греха.

Анна Ивановна Мишулина, милая умная старушка, геолог по образованию, рассказывала массу интересных вещей о породах камней, их составах, излучениях, действии на организм человека, хранении в себе энергоинформации о своём многолетнем хозяине или тех, кто постоянно находился вблизи минерала. Она много и интересно говорила о том, как воспринимать эту информацию и как её интерпретировать в соответствии с научными объяснениями той или иной природы действия минералов.

Она действительно любила свой предмет и много о нём знала. Эта женщина вызывала уважение всем своим видом, тембром голоса, умным взглядом, спокойными движениями, рассудительностью и богатым словарным запасом. Я по-настоящему зауважала её и недоумевала, что она делает в этом коллективе.

Бочарова Ирина Игнатьевна, пианистка, высоким альтом нараспев рассказывала, что жизнь это музыка, а музыка это жизнь. Она пела, танцевала, играла нам на рояле в актовом зале школы, заставляла повторять за ней её 'па' и после каждой лекции заинтересованно спрашивала, действительно ли мы все теперь чувствуем себя лучше и так ли благотворно подействовала на нас её лекция музыкотерапии. Все дружно согласно кивали, быстро запихивали в сумки нотные тетради и торопились в аудиторию на следующую лекцию.

Диагностику ауры вёл сам Мэтр. Владимир Владимирович Прохоров. Он заливался соловьем, махал руками, закрывал глаза и всё время спрашивал: 'Вы чувствуете энергию, которую я вам посылаю?'. Народ кивал, махал руками, закрывал глаза и чувствовал. После его лекций у всех болела голова.

Я закрывалась 'щитом', чтобы не подвергать свою молодую здоровую тушку ненужным испытаниям и тренировалась сама, привыкая к новым видам энергий, которыми было наполнено моё тело и сознание после 'украденной' в Живом Замке Сферы, растворившейся в нём и инициации в Драконьем Мире. До меня дела никому не было, Мэтр был занят группой и заметить мои действия за 'щитом' ни под каким предлогом не мог.

Диагностику кармы вел Матвеев Василий Васильевич, близкий друг и соратник Мэтра, важный представительный мужчина после пятидесяти, с элегантной проседью на висках, каждый раз в новом костюме и галстуке, как на осенне-зимнем показе мужской моды, с неизменным свежим цветком, приколотым к лацкану пиджака, который он обязательно дарил с милой улыбкой и поцелуем руки какой-нибудь из восторженных учениц.

О карме он имел весьма отдаленное понятие, о её диагностике тем более, но ораторствовать умел. Не иначе когда-то закончил ВПШ (*Высшая Партийная Школа*).

Я слушала его и умилялась такой девственной чистоте ума по отношению к предмету, который он представлял публике, и наслаждалась витиеватости нанизанных на ключевое слово гроздьев ничего не значащих фраз. Было чему поучиться. И я училась.

Патологоанатом, Дмитриенко Сергей Игнатьевич, низенький, лысоватый, плотный мужчина в очках, монотонным голосом диктовал из засаленной тетрадки рецепты травяных настоев, то ли высосанные из чьего-то пальца, то ли придуманные непонятно кем и когда, потел, утирался огромным пожамканным платком и пах карболкой.

Лекции Виктора были отменены. Причину нам не сказали. Я попыталась его разыскать с помощью ментального луча, но это оказалось делом совершенно бесполезным. Если вампир не хотел, чтобы его кто-то нашёл, то даже родной жене это вряд ли бы удалось сделать. И я отступилась от затеи.

10

Проснулась я от запаха тонкого мужского одеколона. Кулак врезался в чей-то нос. Послышался 'ой'. Попала. Открыла глаза. Тёмная фигура занималась гимнастикой в моей спальне, то приседала, будто бы кланялась моей кровати, то выпрямлялась, изыскано, но приглушённо матерясь.

Я включила ночник.

Виктор зыркал на меня со злостью из-под прижатых к лицу ладоней и продолжал тренировку тела и словоблудия. Я разулыбалась веселой картинке.

— Ой, Вить, хватит уже, а?! Ещё скажи, что у тебя кровь носом пошла. То-то будет смешно!

— Больно же! — прогундосил он и мгновенно оказавшись на краю моей кровати и потребовал — Теперь вправляй!

Хрустнуло, ещё один 'ой' и Виктор оказался на полу. Вправив носовой хрящ, я поддала ему ногой под то место, на котором он уселся. Вампир обиженно засопел, осторожно трогая нос и садясь в кресло.

— Вредина ты, Даринка, — укоризненно начал выговаривать он, — я тут ночи и дни не сплю, пепелок лучшего друга разыскиваю, приношу, прямо скажем в зубах любимой подруге, а она, мало того, что толком не проснувшись и мне кулаком в морду, так ещё и раненному другу под зад коленом. Эх, Даринка! Никогда из тебя порядочной вампирши не получится!

Я рассмеялась:

— Да ладно тебе! Из меня вампирша, как из дерьма пуля.

— Вот-вот, — кивнул он с наслаждением. — Из тебя ни дерьма, ни пули.

— Ладно-ладно, отомстил. Я уничтожена твоим искромётным юмором, — покивала я, поднимая руки вверх. — Ты нашёл пепел? Где?

Виктор кивнул, потянулся за кресло, вытащил оттуда плотно набитую кожаную барсетку, покрутил в вытянутой руке, улыбаясь клыкасто, и кинул мне. Поймала. На вес примерно килограмма два.

Я с сомнением покачала головой:

— Это все?

— Нет, конечно, — Виктор встал, обошел кресло, достал два плотных пакета — Вот это всё. Семь кило. Где-то ещё скрываются нехватающие два. Но я думаю, что они скоро всплывут.

Вампир победно уселся в кресло, закинув ногу на ногу, улыбнулся во все зубы.

— Расскажи! — потребовала я.

— Ну, если только чайку нальёшь горяченького, да с мягкой булочкой с маслицем, тогда я подумаю, посвящать тебя в мои тайны или нет, — протянул он кокетливо.

Я вздохнула, предчувствуя, что хорошими новостями не пахнет.

Мы уселись в кухне. Я в пушистом махровом халате и тёплых шерстяных носках, Виктор в неизменном плаще, который даже не удосужился расстегнуть.

— Сними хоть плащ, вампирюга, — укоризненно глянула.

— Сам не могу. Разве что ты мне поможешь, — тяжко вздохнул он, вставая и разводя руки в стороны.

Я усмехнулась, принимая его поведение за очередную игру, расстегнула пуговицы и тут же шарахнулась в сторону, едва не заорав во все горло.

Под плащом было страшное месиво: мышцы висели клочьями вперемежку с остатками одежды, в разорванных местах пульсировали органы, блеклая кровь запеклась струпьями, но кое-где ещё сочилась. Целыми остались только лицо, кисти рук и стопы.

Ярость колыхнулась во мне кровавой волной, едва не задушив своей силой.

— Кто?!? — прохрипела я сквозь зубы.

— Оборотень, — спокойно ответил Виктор, — выпрыгнул из ковра-портала вместе с какой-то малолетней девицей и сразу кинулся на меня.

Кровавая пелена бешенства заслонила глаза. Эльдар и Борель в новом теле! Ну, гады! За это вы оба заплатите мне сполна!

Я закрыла глаза, медленно выдохнула, унимая эмоцию. В висках стучало молотом, в душе бушевал смерч и отказывался подчиняться.

Я дала себе слово отомстить любой ценой, продышалась, пока не облило ледяной изморозью контролируемой холодной ярости. Дрожащими руками стащила измазанный изнутри длинный плащ, заставила Виктора сесть на табурет спиной ко мне. Хорошо, что он вампир, любое другое создание уже давно бы умерло, а он был жив и с моей помощью будет жить долго.

Чувствовали ли вампиры боль?

Не знаю как другие, но Виктор чувствовал, как чувствует её обычный человек. Когда-то он загнал занозу в палец и, пока я её вытаскивала, у него из глаз катились слёзы боли. И тогда это не было шуткой.

Теперь он молчал и терпел, позволяя мне пинцетом и маникюрными щипчиками отделять лоскуты одежды от тела, энергией склеивать ткани, ускорять регенерацию изорванных в клочья мышц. А это очень болезненный процесс, когда его делают без анестезии. Да и какая анестезия тут может помочь, особенно вампиру?

Время от времени я давала ему отдыхать. Тогда мы пили чай и разговаривали. Виктор пил его с огромным количеством сахара, объясняя это тем, что, якобы, сахар для вампира действует в данном случае, как димедрол на человека.

По словам Виктора, он применил заклинание поиска и уже через неделю нашёл дом, где держали пепел дракона.

Разыскать один единственный дом в огромном мегаполисе было крайне трудной задачей, но Виктор с ней блестяще справился. Попасть в дом незаметно оказалось невозможным даже для вампира. Там всё время кто-то находился и защитный контур заклинаний реагировал на его приближение, как хорошо настроенная сигнализация на приближение ожидаемого вора.

Виктор решил не рисковать, чтобы не всполошить воров пепла, терпеливо выжидал. Для проверки высылал туда своих 'деток', но на них контур не реагировал, может быть потому, что они не знали об истинной цели своих вояжей.

О том, что целью Виктора был пепел, он никому не говорил, зная, насколько это драгоценная вещь для настоящих магов и представителей других рас, населяющих Мегаполис. Если эта информация вдруг стала бы доступной кому-то из них, могла бы начаться настоящая бойня между кланами в погоне за добычей.

Расположился Виктор в многоэтажке напротив того дома, где держали пепел, в квартире одиноких пенсионеров, которые его так и не заметили. Только вампиры умеют оставаться настолько невидимыми, когда не хотят, чтобы на них обратили внимание те, кто находится рядом.

Виктор был не тем вампиром, каких показывают в страшных триллерах. Он был старым мутантом, изменившим свою истинную природу высасывания крови на менее грозную. Он питался эманациями человеческого счастья и был 'кровно' заинтересован в том, чтобы люди были, как можно, более счастливыми. Поэтому места проведения разных увеселительных мероприятий, свадеб, дней рождения, радостных событий были теми местами, где его и его супругу можно было найти.

Мне как-то приходилось наблюдать его 'трапезу'. Он весь светился от счастья, молодел на глазах, набирался сил, мышцы наливались мощью, щёки розовели, морщинки полностью разглаживались. После этого он обычно был несколько месяцев бодрым и весёлым.

— Мне ничего не оставалось делать, как воспользоваться 'лучом поиска'. Да и то, игольчато, — рассказывал он во время моих экзекуций над его телом. — Ткну, как иголкой, и назад. Информации мало, но зато картинку получал довольно понятную после преобразования заклинания. Всё же лучше, чем ничего.

— И что углядел?

— Постоянно там был только оборотень, молодой парень лет двадцати восьми-тридцати. Но разве этих оборотней поймешь по внешнему виду? Ему с тем же успехом могло бы быть и восемьдесят и сто двадцать. С меня ростом, длинные чёрные волосы, правильные черты лица, зелёные глаза.

Я хмуро кивала головой, сосредоточенно ковыряясь в ране на животе и внимательно слушала.

— Но люди менялись постоянно, — продолжал Виктор, — постоянным был только рыжий парень и молоденькая грудастая девица, с короткими ногами и тонкой талией...

— Её задницу можешь не описывать. Это меня не интересует. Говори по делу, — буркнула я, вытягивая из живой ткани пожёванный кусок подтяжки.

Виктор слегка побледнел, закусил губу и отвёл глаза, пережидая, пока я закончу.

— Чаще всего появлялся мужчина средних лет, внушительного вида. Эдакий интеллигент в пенсне, — отдышавшись, продолжил свой рассказ вампир. — Но никто из них не появлялся в окрестностях дома. Я решил, что все они проходили через портал.

Я задумчиво посмотрела ему в глаза:

— А поведение, жесты, походка, положение тела не были у всех этих людей похожи?

— Не знаю, Дарина, может быть, но я на это не обращал внимания, если честно.

— Вспомни, пожалуйста. Это важно.

Виктор нахмурился, потёр лоб:

— Что-то такое было... Только не помню что. Ты их знаешь, Дарина?

Я кивнула:

— К сожалению, знаю.

— И кто они? — Виктор заинтересованно склонил набок голову.