Горькая брусника

— Это единственное доброе дело Вадима. Раньше здесь был просто крашенный цементный пол. Дом старый и площадка со временем стала вся в выбоинах и ямках. Зайцевы уехали в отпуск. — Бабка кивнула на дверь соседей. — Вадим спросил меня: не могу ли я тоже куда-нибудь уехать на время, а он наведет порядок на площадке. Мол, положу новую плитку, а то стыдно перед людьми, да и опасно — можно ноги переломать. Я уехала к сестре в деревню. Когда вернулась, увидела эту красоту. Вряд ли белоручка сам укладывал плитку, но все равно за это ему спасибо. — Бабуля подслеповато сощурилась, разглядывая ключи на связке, определила нужный и вставила в замочную скважину. — Все одно, плохой он человек и сестра твоя не лучше, — добавила она напоследок и, окинув меня неодобрительным взглядом, вошла в свою квартиру.

Я минут пять тупо смотрела на дверь соседки, обитую серым потрескавшимся дерматином, потом сглотнула слюну. Под ложечкой неприятно засосало. Вот что искали в квартире! Значит, тайник сделал Вадим, но почему на площадке? А ведь он оказался прав, никто не подумал шарить вне квартиры и плиточку, скорее всего, несостоявшийся шурин укладывал сам.

Может, когда захочет, — усмехнулась я. — Так что же получается: Сестра не могла не знать, чем занимался ее дружок. Откуда она взяла деньги на покупку квартиры? Как они получены? Если от продажи наркотиков и обмана хозяйки квартиры, то это грязные деньги. Стоп. Скорее всего, ни за какую операцию Вадим не платил, сестра отдала бабуле копейки, якобы остаток от платы. Они на пару провернули эту аферу. Кошмар! Не может быть! А если Веденин все сделал сам? И откуда взялись наркотики?

Я осталась ночевать в квартире сестры потому, что в хозяйкиных апартаментах расположился мой партнер по танцам с очередной подружкой. Я не боялась, рассудив здраво: обыск уже сделали и ничего не нашли. Значит, больше не полезут, пока, во всяком случае.

Ночью мне приснился кошмар: наркоторговцы предлагали свой товар, высыпая круглые камешки, похожие на обтесанную морем гальку, прямо на меня и кровать. Они уверяли: если лизать камешки языком, можно попасть в рай или войти в состояние нирваны. Камней становилось все больше, стало трудно дышать. Я проснулась в ужасе и с силой сбросила с груди что-то тяжелое и пушистое. Кот, спавший на мне, протестующе замяукал. Желтыми огоньками сверкнули в полумраке его глаза. Чертыхнувшись, я выпроводила разбойника за дверь. Огромный жирный котяра соседской бабули повадился лазать через балкон в квартиру Алены. Этот полосатый монстр имел наглость укладываться в кровать, а потом переползать на спящего человека. Сестра не раз жаловалась на беспардонного кота, теперь Пушистик заявился и ко мне.

В июле студенты уезжали на практику. Я свою практику договорилась пройти в родной станице. Спасибо тете Гале, маминой сестре, она напишет все, что надо. Тетя работала заведующей домом культуры в Павловской. Таким образом, у меня освобождались два месяца. Я могу поехать в Вереево и выяснить правду о смерти Алены. Мне было больно узнать столько плохого о сестре. Я не считала ее ангелом и знала, какая она бывает, но такого не предполагала. Но Алена родной мне человек, а кровь, как известно, не водица. Не собираюсь сидеть, сложа руки, и ждать, что накопают сыщики.

* * *

— Давно она в таком состоянии? — спросила я отца.

Мама, как китайский болванчик, молча кивала головой на все задаваемые мной вопросы. Ее пустые глаза смотрели мимо меня куда-то в угол, на губах играла легкая улыбка, от которой у меня по коже пошли мурашки.

Папа пожал плечами. Под его глазами залегли тени, лицо приобрело землистый оттенок.

— Так выглядит она уже пять дней. Не верит в смерть Алены. Уверяет, что мать всегда чувствует, что с ее ребенком. Говорит: она жива.

Отец зевнул и потер руками лоб. Я покосилась на маму и предположила:

— А может и правда Алена жива?

— И ты туда же. Она что, голая исчезла! Все вещи на месте — абсолютно все. Обрывки ее купальника нашли водолазы, — рассердился отец. — Не поощряй бредни матери, ей нужно примириться со смертью дочери.

У меня закололо сердце, и я тихо спросила:

— А ты примирился?

Его лицо сморщилось, в глазах заблестели слезы. Он усилием воли взял себя в руки.

— Нет, но надо жить...

Я поманила отца рукой, показывая, что нам нужно поговорить наедине. Мы вышли во двор и присели на лавочку под виноградной беседкой. Пьяняще пахло цветущей ночной фиалкой. На небе зажглись первые звезды.

— Папа, покажи мне вещи Алены и расскажи, как добраться в Вереево?

Отец посмотрел на меня повлажневшими глазами и насторожился. Достал из кармана пачку сигарет. Чуть дрогнувшей рукой вытащил одну сигарету и прикурил.

— Зачем тебе это нужно?

Я проводила взглядом улетающий вверх дымок.

— Хочу поехать в то село и попытаться выяснить, что произошло?

— Настя, не делай этого. Пусть полиция разбирается. Они считают: это сделал маньяк, погубивший трех других девушек. Я не хочу потерять еще и тебя. — Его руки сжали лакированную поверхность доски. На руке обозначились вены. — Поверь, все, что мог узнать, я узнал. У меня получится отговорить тебя?

Я покачала головой.

— Ты всегда была упертой, — с досадой сказал отец.

— Пап, обещаю, я буду осторожна. Алена физически не была сильной, поэтому не смогла оказать сопротивление. А я, как уж, меня не так-то легко вырубить.

— Ты сильная, ловкая, быстрая — это да. Но с мужчиной тебе не справиться, прошу тебя, Настя, не делай глупости.

— Папочка, вот увидишь, все будет хорошо, — я не собиралась сдаваться.

ГЛАВА 3

Автобус натужно взревел мотором и наконец взобрался на гору. Сверху открылся чудесный вид на долину, поросшую лесом. Под горку старый трудяга пазик катил резво и весело. Все больше пассажиров выходило на остановках. В салоне автобуса осталось всего семь человек. Я разглядывала в открытое окно далекие заснеженные вершины гор, подернутую дымкой сверкающую ленту реки, высокие холмы, похожие на зеленых ежей и чувствовала: ничего красивее не видела раньше.

— Девонька, а ты свою остановку не пропустила, — обратилась ко мне пожилая женщина в темном мешковатом платье, больше похожем на хламиду. Гладкозачесанные волосы, лицо без косметики и какой-то благостный вид выдавали в ней истово верующего человека.

— Надеюсь, нет. Мне на автовокзале сказали: Вереево конечная. — Я заметила, что лицо тетки скривилось, будто она укусила лимон.

— А к кому едешь? Если не секрет, конечно.

— Ни к кому, просто так. Слышала места у вас больно красивые, турбаза имеется, а неподалеку курорт с ийодо-бромными водами. А про себя подумала: "Очень интересно, что она так волнуется?"

— Природа у нас и правда красивая... — женщина замялась, было видно она хочет выяснить у меня еще что-то.

Я вздохнула. Придется немного удовлетворить любопытство собеседницы.

— Пишу курсовую по истории танца. Мне нужен покой и тишина.

— Не стоит останавливаться в нашем селе, — вмешалась в нашу беседу женщина в симпатичном брючном костюме голубого цвета. Ярко-фиолетовые волосы и алая помада заставляли задерживать на ней взгляд. — Хотя на турбазе безопасно, там ребята охраняют своих клиенток.

— Почему нельзя погостить в вашем селе? — удивилась я, строя из себя недалекую дурочку.

— Сейчас начало июля, а в это время в Вереево небезопасно для такой молодой девушки, как ты, — поддержала товарок третья женщина в цветастом сарафане, из-за излишней полноты она смахивала на нарядную клумбу. Когда автобус потряхивало на выбоинах, ее пышные телеса колыхались, аляповатые цветы на ткани двигались, как живые.

"Это они о маньяке", — поняла я, а вслух произнесла:

— Вы не могли бы сказать почему?

— Уже третий год пятнадцатого июля маньяк-колдун приносит в жертву одну девственницу, — объяснила мне "хламида", ее глаза подозрительно заблестели.

— Я слышала, что в этом году уже пропала одна девушка. Значит, до следующего года мне ничего не грозит, — проявила я свою осведомленность в местных событиях.

— Ошибаешься, пропавшую еще не нашли, и она могла просто утонуть в реке. До ведьминого шабаша еще десять дней и тебе действительно опасно находиться в это время в Вереево, — внесла свою лепту в общую беседу дама в сарафане.

Автобус подбросило на кочке, и мне показалось, что крупные ромашки на ее наряде качнули головками.

— У вас в селе совсем нет девушек? Почему именно мне нужно опасаться маньяка? — возмутилась я.

Пазик спускался по серпантину горной дороги, время от времени его подкидывало на ухабах и рытвинах так, что звенели оконные стекла.

— Потому что колдуны и ведьмы своих не трогают, только приезжих, — ехидным голосом сообщила "хламида". Ее лицо просветлело, оживилось, в глазах загорелся неподдельный интерес.

"Боже! Да она счастлива, что присутствует при появлении будущей жертвы маньяка и будет очень разочарована, если я останусь в живых".

Прежде миловидное лицо женщины показалось мне неприятным и злым.

С первого сиденья к нам повернулся лысый мужчина в камуфляжной форме.

— Бабы, прекратите ее пугать! А ты не верь про колдунов . — это выдумки старух. Да, какой-то псих убивает девушек, милиция его ловит и поймает. Не ходи одна в безлюдных местах и будешь в безопасности.

— Не буду, — пообещала я. — К тому же нет причины меня убивать, я уже не девственница.

"Камуфляж" смущенно крякнул. Бабка с кошелкой, сидящая напротив меня, возмущенно заквохтала:

— Тьфу! Нашла чем хвастаться.

Я, конечно, соврала, чтобы обезопасить себя. Вдруг до маньяка дойдет слух о моей порочности. Пусть он исключит меня из кандидатур на роль жертвы. Как-то так получилось, что никто из знакомых парней и мужчин не покусился на мое целомудрие. Ну не везло мне, в школе почему-то нравились именно те мальчишки, которых я совершенно не интересовала, а липли те, кто и даром был не нужен. Ключевое слово нравились, не могу похвастаться, что была хоть в кого-то влюблена до беспамятства. Да я с детского сада всегда была к кому-то не равнодушна. Легкая влюбленность жила во мне неизменно, как инфекция, но из-за взрывного темперамента объекты обожания постоянно менялись. Многие мальчишки в школе даже не подозревали, что на короткое время становились героями моих грез. Кажется, мне нравится само состояние возвышенной влюбленности. Переходить к физическим контактам пока совсем не хочется, или просто я еще ни разу по-настоящему не влюблялась. В институте меня, тем более, никто не заинтересовал: певуны и плясуны не мой тип мужчин. Честно говоря, даже не знаю: кто бы мог мне приглянуться. Я не привереда. Немного вредная, признаю, бываю взбалмошной и не серьезной, это да, но не заносчивая. Чего нет, того нет.

— Вот она нынешняя молодежь, ни стыда, ни совести, — пробурчала пухленькая, круглолицая бабулька напротив меня, отрывая от мыслей о моей не востребованности у мужчин.

— Скажите, где можно в селе снять комнату, — обратилась я к пышной даме в сарафане. Она больше других вызывала у меня доверие добродушным улыбчивым видом.

— В гостинице сейчас наверно мест нет, но у нас многие сдают комнаты приезжим. Через Вереево пролегает несколько туристических маршрутов: к озерам, в горы, к водопадам и дольменам, — ответила она, улыбаясь и сверкая парой золотых зубов.

— Ой, я читала о ваших дольменах. Три громадных сооружения в лесу, — вспомнила я.

— Точно. Рядом с селом три. А так намного больше. — И, помедлив, добавила: — И все-таки будь осторожна.

Автобус снова подбросило на ухабе, я чуть не прикусила язык. Бабуля порылась в кошелке, достала румяный поджаристый пирожок и впилась в него на удивление крепкими зубами. В салоне автобуса умопомрачительно запахло сдобой и ванилью. Я проследила взглядом за кулинарным изделием, чуть ли не заглядывая бабке в рот, и шумно сглотнула слюну. Совершенно не подумала взять с собой пару бутербродов, решив, что смогу перекусить в кафе автостанции или во время стоянки автобуса. Мне не повезло, водитель выбился из графика и сократил время стоянки. С раннего утра у меня во рту не было и маковой росинки, а время уже приближалось к одиннадцати. Почти обед! Бабуля поправила платок на голове и снова запустила руку в кошелку. Я заинтересованно замерла в ожидании.

— То не дольмены, а каменные могилы, — заявила вдруг бабка, копаясь в кошелке. — Святые места для живых не предназначенные. — Она выудила кружок домашней колбасы и смачно откусила приличный кусок.

Живот у меня предательски заурчал.

— Бред и суеверие, — возмутился "камуфляж".

— Сам ты бред, — огрызнулась бабка. — Я доподлинно знаю, у нас в Вереево живут две молодые ведьмы и колдун, а у самого леса старая ведьмачиха. В соседнем же хуторе древний колдун поселился. — Старушка бодро схрумкала колбасу и достала еще один пирожок, вызвав у меня непроизвольный стон.

— Это ты про Фому говоришь, — догадался мужчина, — так он же травник — не мели чепуху, обзывая так лекаря. А кого ты в нашем селе нарекла колдуном?

Женщины тихо переговаривались между собой.

— Аглая и Варька настоящие ведьмы, а Леший их полюбовник, — ответила бабка, вытерла жирные пальцы носовым платком и снова стала шарить внутри кошелки. Ее гладкие, полные совсем не старушечьи щеки подрагивали в такт движения автобуса.

"Неужели она не наелась", — промелькнуло у меня в голове.

Старушка выудила из недр лукошка детскую бутылочку с молоком и выпила ее в три глотка. Меня разобрал смех. Бабка покосилась в мою сторону и пояснила:

— Козье молоко.

— Ну Ленька-Леший может и околдовал кое-кого в деревне, допускаю, что и Варька-краса дорогу девкам перебежала. А что тихоня Аглая сделала? Почему ты ее в колдуньи записала, — заинтересовался "камуфляж".

К моему большому облегчению старушка закончила трапезу и перестала изощренно мучить меня.

— Люди видели: Варька с Агнешкой бегали по лесу и оборачивались в кошек.

— Бред, ну полный бред! Девки дурака валяли, а вы их сразу в ведьмы записали. Я еще пойму, почему Феодору кличут колдуньей, она на этот персонаж и смахивает, но девчат так обозвать, — мужчина звонко засмеялся.

Спавший на заднем сиденье автобуса молодой подвыпивший мужчина проснулся и внес свою лепту в разговор.

— Бабка Феодора точно колдовка. Я на спор мимо ее хаты с дулей в кармане прошел, так она сразу заявила мне: "Бездельник, будешь дули крутить — век не женишься". Все сбылось. Прокляла она меня. Мне уже тридцатник, а я невесту так и не нашел.

— Не проклятие не дает тебе жениться, а водка. Какая девушка захочет в мужья выпивоху, — усмехнулась дама в сарафане и поправила пышную прическу.

— Паха, подтверди. — Мужчина толкнул, спящего на соседнем сиденье друга. — Ты свидетель, все видел, подтверди, что бабка Феодора — ведьма.

Павел заворочался, почмокал губами и громко захрапел. Бабулька с кошелкой ядовито произнесла:

— Алкаши проклятые.

— Не-а, бабка, я может, и люблю выпить, а Паха нет. Его сморило с одной бутылки пива. А Феодора — все одно ведьма.

Автобус трясся на ухабах со скоростью двадцать километров в час. Густой лес подступил вплотную к щебеночной дороге. Пассажиры стали горячо ругать местную власть. Я поняла, что к интересующей меня теме больше никто не вернется, и стала рассматривать в окно проплывающие мимо деревья и кустарники. В сплошной зеленой стене мелькнула прогалина, и на ней возник неясный силуэт мужчины, вызвавший у меня внезапный озноб.