— А я не тебя предупреждаю, а его. Слишком много для тебя чести. Слышишь, Наум! — что есть мочи, заорала я. — Тебе лечиться надо! Причем, не меньше полугода, и подальше отсюда! Иначе — смерть! Ты меня понял?!
— Замолчи! — не менее внушительно завизжала демоница. — От мельника вашего уже давно ничего не осталось, а у меня слух прекрасный... И не только слух, — резко прыгнул Наум в мою сторону и попытался ухватить за горло.
Мужская пятерня черпнула воздух в дюйме(20) от моей шеи и только тогда я вскинула вверх руку, рисуя в воздухе магический знак. Мельника отнесло на несколько ярдов и сильно приложило спиной об потолочную опору. Он медленно сполз вдоль нее, будто раздваиваясь в моих распахнутых от изумления глазах, и лишь несколькими мгновениями позже я поняла, что означал этот зрительный обман на самом деле. Предо мной предстала витха — коричнево-грязное, как жижа в дорожной осенней колее существо с горящими изумрудным пламенем глазными провалами и непропорционально длинными руками... 'Да, своими бы она точно до меня дотянулась', — брезгливо скривилась я и снова подняла руку:
— Вот и умничка, что решила лично познакомиться. Может, по доброй воле и вернешься к себе, вниз?
— Соплячка! — скосила свой рот демоница. — Ты еще не знаешь, с кем связалась, — и в ответ вскинула свои.
Наши энергетические заряды столкнулись прямо перед моей физиономией и, наплевав на магию, уже падая, я лишь успела прикрыть от взорвавшегося горячего воздуха вперемешку с серным угаром лицо. За что в следующий миг и поплатилась. Витха, прижав меня к полу, навалилась всем своим рыхлым телом и медленно провела шершавым языком по моей вывернутой в сторону шее... А потом, вдруг взвизгнула, перекатываясь уже под стол:
— Опять эта мерзкая вонь?! — даже с обидой выкрикнула она, громко чихая из своего убежища.
— Не нравится? — опершись на одно колено, сразу с двух рук запустила я в нее огненные шары. — Огнем занюхай!
Соперница моя отреагировала молниеносно, и заряды благополучно разорвали в щепы опрокинутую дубовую столешницу, больно чиркнув одной из щеп меня по щеке. Витха взмыла над еще не приземлившейся трухой и ответила мне своим серным 'плевком', от которого я спаслась лишь за многострадальной опорой... На какой-то момент в комнате наступило временное затишье, во время которого я успела осознать три вещи: что мои боевые навыки исчерпаны, что пробное анисовое мыло явно удалось и что...
— Анастэйс, ни шагу с того места! — да, вот именно это я и осознала в-третьих. 'С удовольствием, господин некромант. Только, где ж тебя, дорогой мой, носило?'
— Дорогая моя, коллегам нужно доверять! — прокричал мне Глеб и с разбега запустил в 'порхающую', как черноземная клякса витху своим льдистым шаром. Оп-па. Я что, это вслух произнесла?
Дальнейшие события стали разворачиваться со скоростью, плохо контролируемой моим зрением. Я лишь, то вжимаясь в пол, то вытягивая шею, следила за стремительно перемещающимися по небольшому пространству соперниками силы которых, казалось, были равны. Только однажды сердце мое сжалось, когда демоница пошла на таран, но, в последний момент, скользнула в бок совсем рядом с извернувшимся Глебом. А потом опять наступила гудящая тишина. И сквозь это гудение я услышала глухой голос некроманта:
— Анис, как ты там?
— Нормально, — даже не обратив внимания на такую странную интерпретацию собственного имени, проблеяла я.
— Тогда подойди ко мне.
Я тут же подскочила из своего убежища и невольно ахнула: среди висящего в комнате серного дыма, останков мебели и раскиданного повсюду тряпья, напротив друг друга замерли двое — некромант, с вытянутыми перед собой руками и демон, беззвучно разевающий свой рот. А, между ними, струной от гигантской гитары была натянута магия, удерживающая противников на равных позициях. Вот она то, видимо, и 'гудела'.
— Что я должна делать? — боясь нарушить баланс, шепотом спросила я.
Глеб, сильно морщась, то открывал, то закрывал свои глаза, которые у него сейчас слезились. Он лишь кивнул мне, не отрывая взгляда от витхи, и также тихо ответил:
— У меня в кармане брюк... левом. Достань и когда я скажу, подбрось в поток. Анис...
— Да.
— Постарайся это сделать ровно посередине. Ты все поняла?
— Ага, — запустила я трясущуюся руку в карман мужчины и через несколько секунд уже сжимала в ладони маленький речной голыш. — Я готова.
— Бросай!
Камушек, всего на миг, завис в искрящейся 'струне', а потом некромант, едва заметно 'подтолкнул' его руками в сторону витхи. И голыш, постепенно набирая скорость, понесся по этому потоку навстречу демонице. А когда он ее достиг... Не было ни взрыва, ни огненной вспышки, ни еще каких-нибудь магических фейерверков — просто легкий 'щ-щёлк'. А потом на пол упал маленький камушек... с демоном женского пола внутри, исполняющим желания... за неумеренную плату.
— Глеб, ты чего? — подхватила я под локоть оседающего на пол мужчину. — Давай-ка отсюда выбираться... Ой, здесь же Наум еще. Посмотри — шевелится.
— Дело в том, Анис, что я... почти ничего не вижу, — виновато скривился обхвативший меня за плечи Глеб. — У витхи дыхание ядовитое. И она меня, кажется, чуть-чуть зацепила.
— Мать моя, Ибельмания! Так это теперь на всю жизнь?
— Думаю, нет, — свободной рукой протер он свои красные слезящиеся глаза. — Но, понадобится какое-то время на восстановление зрения.
— И подобающий уход. Я поняла. Держись за меня крепче, — с ожесточением пнула я развалившуюся прямо по нашему курсу бочку. — Ахирантес(21) с ним, с Наумом. Пусть им теперь другие занимаются...
— Как скажите, госпожа маг, — вымученно улыбнулся некромант и побрел рядом со мной на выход.
— Глеб.
— Да...
— А как ты думаешь, мое честное имя теперь восстановлено, после всего того, что здесь произошло?
— Оно у тебя всегда было таким... Кстати, ты ловушку забрала? А то мы еще свою работу до конца не доделали.
— Какую ловушку?.. А-а... Постой здесь. Я сейчас вернусь...
Ближе к вечеру в гости к нам пожаловал Дозирон. Попыхтев для порядка на наше самоуправство, объяснимое с его точки зрения, исключительно юностью, староста откровенно загрустил:
— А, скажите-ка мне, уважаемый господин Анчаров, посоветуйте, что ж теперь нам с этим героем то делать, с мельником нашим? Ведь жалко его, срамца — еле живой. Сидит в углу моего амбара, мычит на всех и головой трясет.
— Жалко? — с интересом переспросил его Глеб, лежащий сейчас на своей гостевой кровати с травяными примочками на глазах и туго обмотанным торсом. — И властям сдавать не хочется? Я правильно вас понял, господин староста?
— Так, чего там сдавать то — бренное тело? Сам-то он, я ж говорю, как дитя, честное слово. Он сейчас, если его допрашивать станут, ничего ж не поймет. Может... оставите его нам... на поруки?
— На поруки? — брезгливо передернулась я. — А что вы людям скажите в этом случае?
— Да все очень просто, — оживленно заерзал на своем стуле староста. — Скажу, что доигрался наш Наум в кентаврийского жеребца(22), и пришла ему расплата — приехал из Либряны 'обиженный' супружник со своими наемными воителями и отходил его от всей широты души. Его ж все равно пока никому показывать нельзя, в таком то состоянии. А когда полегчает... Ведь полегчает же? — взглянул Дозирон сначала на Глеба, потом на меня и уж в последнюю очередь, на приткнувшегося в ногах некроманта кота. Зеня в ответ широко зевнул и, набавляя себе затянувшейся паузой значимости, улегся по удобнее:
— Можно попробовать, но в моей практике таких случаев еще не было. Так что, гарантий дать не могу.
— Да вы тут... — потрясенно оглядела я всех присутствующих. — ... сами умом отошли. Он же опасный человек. А, вдруг, едва оклемавшись, он опять решит 'подружиться' с каким-нибудь демоном? И что тогда? И я еще не говорю, что витха эта чуть не угробила нас с Глебом. И вообще... из-за него вы меня считали... Да ну вас всех, добреньких! — бросилась я вниз по лестнице и хлопнула дверью в сад.
Я, хоть и не дриада, но сад мой на меня всегда действовал умиротворяюще. Поэтому и сбежала сейчас от 'жестокости мира' в свой уголок с подвешенным между двумя яблонями плетеным гамаком. И раскачивалась, заставляя старые деревья поскрипывать в такт моим взмываниям. Да только на этот раз, не получалось что-то быстро успокоиться. Скорее даже наоборот — чем дольше я здесь, между двумя стихиями болталась, тем мрачнее становилось на душе. Ведь, никакой справедливости. Стараешься, делаешь людям добро: травы эти по лугам и лесам собираешь, по деревьям за чагами(23) лазишь (один раз даже упала) и до ночи отвары потом готовишь. А ведь так хочется, в мои-то годы с подружками (они мне в этот момент обязательно представлялись) в речке плескаться, а потом парней обсуждать и на посиделки у костра бегать. И чтобы жених был — красивый, умный и смелый, как... (здесь мне, в отличие от обычного 'размытого' образа неожиданно представился улыбающийся Глеб). И, вдруг, так сильно захотелось плакать. А кто ж мне это запретит?..
— Стася, кончай орошать слезами траву. Они у тебя не питательные, — нашелся-таки, охотник.
— Чего надо? — шмыгнув носом, уставилась я на Зеню.
— Мы к тебе, — вышел из-за куста ирги староста и застыл в нерешительности рядом с котом. — Господин Анчаров сказал, что, с Наумом, как ты решишь, так и будет... Надо решать, Стася — или заявлять в Прокурат, или...
— Ой, да делайте вы, что хотите, — протерла я ладонями мокрые глаза. — Тоже мне, нашли мстительную горгулью. Мне... просто обидно.
— Ох, дочка, — вздохнул Дозирон. — Я ведь вправду перед тобой виноват, что сразу не поверил. Так что, имеешь на обиду полное основание. А что касается Наума... Вот, жива была бы твоя всеми уважаемая тетушка, она бы тебе лучше про него рассказала. Он ведь не такой уж и плохой... был. Просто, не шибко разумный и удачливый, что ли.
— А-а. Так получается, что его теперешнее состояние — вполне естественное. Чего же вы от Зигмунда тогда хотите?
— Я-то? Хочу, чтобы у него был еще один шанс наладить свою жизнь. Я ведь его еще мальцом помню, таким же, как мой сын теперь... Нет-нет, даже не думай! — воздел он свою руку в ответ на мой выразительный взгляд. — Отца его я и не видел ни разу. Говорят, воитель наемный он был. Их отряд через Мэзонруж фураж свой гнал. Вот и задержались на одну ночку... А когда Наум вырос — исчез на несколько лет, так сказать, по родительским стопам. Мы уж думали, что больше его не увидим, а нет, вернулся, да не 'пустой'. На заработанные сребени(24) выкупил себе у старого тогдашнего мельника его хозяйство и вскоре женился, — ненадолго замолчал Дозирон, будто решая для себя, продолжать ли дальше. — Во-от... Он ведь, пока в наемных был, сунулся раз с отрядом нашего вассального правителя(25) на Склочные болота. Да, видно, неудачно сунулся... для своего мужского здоровья. Какая-то тамошняя нечисть 'приголубила' его сильным заклятием на это дело. Так что, мало того, что детей у него быть не могло, так и вообще, семейная жизнь не заладилась. А то, что он двух своих жен схоронил, в том его вины нет. Это и Зигмунд скажет. При нем Мата их обеих пыталась лечить, правда, от разных хворей.
— Ну да, — утвердительно кивнул головой кот. — Гиблые случаи. Хотя, если бы они ко мне обратились...
— То есть, вы хотите сказать, — невоспитанно перебила я умника. — что он с витхой связался, чтобы свои мужские проблемы решить?
— Выходит, что так, — вздохнул мужчина. — И ты знаешь, нет зла без благодати — помогла ж ему демоница. Исполнила желание... Ты дочку нашего бакалейщика, Скрижа, знаешь? Майю?
— Помню... По прошлому деревенскому празднику. Светловолосая пышка. Она тогда все время хихикала с подружками над выступлением нашего поэта... Погодите-ка, — вдруг дошел до меня смысл старостиных вопросов. — Так Майя, что, от мельника забеременела?
— Я это точно знаю, Стася, — с ухмылкой покачал головой Дозирон. — Она ж мне сама и выложила, когда в амбар, куда мы с Фионарием Наума притащили принеслась... Выходит, что именно этого он и хотел от демона — продолжения своего рода.
— А витха уже внесла нужные ей коррективы, — встрял со своим умозаключением Зеня. — Так наш некромант сказал, — значит, не со своим...
Еще два дня мы с Зигмундом плотно занимались лечением пострадавшего от витхи некроманта. Я — своими целебными примочками и отварами, а кот — 'медицинскими' притчами, внимал которым Глеб со всей прилежностью. Хоть и улыбался скептически по началу. К вечеру третьего нам было торжественно представлено доказательство наших совместных усилий — сросшиеся ребра и почти идеальное зрение. Почти, потому что совсем его восстановить было, увы, невозможно — демон постарался, все-таки. Но, сам бывший больной смотрел на такое положение вещей вполне философски и уверял, что оставшийся на всю жизнь прищур помех ему не создаст, и на мир он будет лицезреть по-прежнему оптимистично. У меня же с каждым днем настроение, в отличие от Глеба, все больше портилось. И причины этого я прекрасно понимала. А еще понимала, что всему хорошему когда-то приходит конец и главное при этом — сохранить на всю оставшуюся жизнь о нем воспоминания (это мне умник подсказал, правда, по другому поводу)...
— Ты спишь? — в ответ тишина. Значит, спит... Последний зенин сеанс закончился совсем недавно. Сам врачеватель тут же унесся пополнять 'энергетические' запасы сметаной, а я, воспользовавшись моментом, тихонько присела с краю кровати, где, с закинутыми за голову руками на высоких подушках сейчас посапывал Глеб. — Я что хотела тебе сказать... Хорошо, что ты спишь и меня не слышишь... Мне очень жаль, что ты скоро нас покинешь. Я к тебе уже привыкла. И мне будет тебя не хватать. Твоих глаз, хоть они у тебя теперь и с прищуром. Твоих умных замечаний и... твоей улыбки. Ее особенно. Это хорошо, что ты так быстро поправился, но уж лучше, если бы ты... Вот я Трахиния(26)... В общем, это тебе на память... И как хорошо, что ты спишь.
Темные волосы Глеба пахли солнцем и, почему-то одуванчиками, а сам он, со своей безмятежностью на лице сейчас напомнил мне ребенка. Я склонилась к нему еще ниже и осторожно поцеловала, сначала в щеку, а потом осмелела и поцеловала уже в его теплые губы.
— Знаешь, я совсем не уверен, что окончательно поправился.
— Так ты не спишь? Ты все слышал! — потрясенно отпрянула я.
Точнее, попыталась это сделать, потому что тут же почувствовала руку мужчины у себя на затылке:
— Анис, я тоже не хочу от тебя уходить, — опять притянул он меня к себе.
— А это ничего, если я совсем не умею целоваться?
— Так даже интереснее. Просто закрой глаза.
— Хорошо...
— А вот эльфы, Глеб, считают, что делать это нужно обязательно с открытыми глазами. Так можно увидеть истинную сущность своего возлюбленного.
— Зеня!!!
— Ну, извините, — нахально дернул хвостом кот и развернулся к ступеням.
— Анис, постой.
— Мне пора, Глеб. Надо... настой процедить...
Зигмунда я нагнала уже у основания лестницы и, бесцеремонно перехватив откормленное на сметане туловище, поволокла в свою избушку. Кот, как ни странно, не сопротивлялся, покорно болтаясь коромыслом на моей руке. Что бы это значило?
