| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Ты долго будешь там стоять?
— Ась? — обернулась она к замершей у двери Солене. Ну, любо-дорого на ту посмотреть: кренделя из волос — с алыми лентами, юбка с блузкой — в кружевных оборках. Туфли — воском начищены. А сама сияет, как масленичный блин. — Да идем уже, — и, захлопнув створки, решительно пошла на выход... Ух, будь что будет.
Было многолюдно, шумно и весело. Хотя сначала многолюдно. И все желающие, конечно, в их маленькую церковь не вошли. Сгрудились густой разноцветной кучей от ступеней крыльца до самой калитки (прощайте грядки со цветами). Детей же своих, кого с писком, кого "радостной ласточкой в полете", передавали поверх голов вовнутрь на непременное причастие.
Стэнка с мокрой и насупленной Соленой ("из-за тебя опоздали") определили, что Служба завершилась, когда их людской волной сначала сильно стиснуло, а потом понесло назад, прочь от церковных куполов. И решили судьбе не противиться. Так и шли в этой разноцветной гомонящей толпе до самой площади перед корчмой отца "трусливого" Гргура. Здесь все уже было готово: и столы с лавками, расставленные длиннющими плотными рядами, и то, что изобильно на них (лишь накрыто сверху рушниками от мух и ос).
— Я за стол не сяду, — тут же уперлась каблуками в землю Стэнка.
Подружка ее закатила к небу глаза:
— О-о... А тучи то разошлись, — и закатила их по новой. — О-о, ты опять за свое?
— Было бы тут "свое", села бы, — скрестила та руки на груди. — А ты иди. А то и здесь все места позаймут.
— Ага, — басом отозвалась ей Солена. — А сама где в это время? Домой опять убежишь? А, ну, пошли, — и неожиданно сильно подхватила подружку под локоть.
Стэнка от такого напора даже упираться на время позабыла. Так они и "добежали" сплоченно до самого крайнего на площади стола. А вот тут уже встала во второй раз:
— Да я ж тебе говорю... — и, смолкнув, открыла рот: мимо, в окружении четырех важных старост, медленно шел отец Зоил... — А волосы у него... рыжие.
— Ты о чем? — непонимающе скривилась сбоку Солена. Отец Зоил обернулся. Стэнка, пригнувшись, рухнула на ближайшую скамью. — Вот и разумница, — довольно изрекла, глядя на нее, подруга. — Только ты, того...
— Чего? — тихо выдохнула Стэнка.
— К столу то развернись передом. А то вкушать будет дюже неудобно...
О-ох, "вкушать"... Да то, что наготовили, состязаясь меж собой стожковые хозяйки, "вкушать" можно и зависнув над столом вниз головой. Тут вам и румяные голубцы, и сочные плескавицы(4), и гуляши в кольцах перца с луком, и горы из колбасок. А какие пироги?.. М-м. А какая ракия? Стожки — единственная в округе деревня, где есть дом с котлами для ее общей варки и единственный на всю округу "выдающийся рецепт" — ракия на сушеной сливе. Поэтому и готова она раньше, чем в остальных деревнях. А почему "выдающийся"? Выдает натуру с подноготной. Не хуже Стэнкиной угар-травы.
Стэнка все это вкусила по чуть-чуть, ведя в собственной душе борьбу меж двух грехов: чревоугодия и зависти... Судя по гире в животе, победу одержал первый. Второй на время затаился где-то в районе...
— Мне бы отойти, — выдула она шумно, проведя рукой по животу.
Двое парней из заозерной Зеленчуйки, упорно ухаживающих за Стэнкой и Соленой (скорее, за второй, первая лишь кривилась на их шутки и потуги), вмиг взбодрились:
— А может, проводить?
— А может, не надо?.. Да чтоб тебя, — прошипела, втянув шею в плечи.
Ну и зачем вообще сюда пришла?.. Господин Новик, по городской моде, под ручку с женой их старосты, проследовал мимо крайнего стола. На мгновенье их взгляды встретились. Мужчина в ответ и бровью не повел:
— С праздником, со Святым Днем Петра и Павла.
— И вас, господин Новик и госпожа Дула! — вежливо огласилась им вслед Солена.
— Так проводить тебя? — приподнялся один из ухажеров.
— Спасибо. Посижу еще, — зло буркнула ему через стол Стэнка.
Однако вскоре все ж пришлось оттуда вставать: народ дружно двинул на поляну за деревней для игровой части Дня. Сбежать по пути не получилось и сейчас — Солена вцепилась в легкий рукав блузки Стэнки:
— Не прощу ни в жизнь. Чего мне одной с ними двумя делать?
— Да чтоб... тебя, — страдальчески закатила к небу глаза травница. Конечно, были у нее "варианты" на эту тему, но даже намекать на оные набожной Солене у нее язык не повернулся б. Да и сами парни... Вряд ли. Вот, если б с кем другим? С кеми другими... Тфу! Это в Святой то день! Кстати, о святости... Золотисто рыжую макушку отца Зоила в галдящей и румяной от ракии толпе, она не разглядела. — Ладно, пошли...
Огромная поляна, упирающаяся в предгорный бор, была заблаговременно поделена на... слово городское... точно, зоны. Зона с карусельным столбом и качелями, зона с широким помостом для спектакля, для вечерних танцев, где уже вовсю играли трубы, тамбурицы и свирели. А еще была игровая зона. То — для детей, хотя они везде успеют. Народ сейчас, как пестрой рекой остров, обволок собой помост и шустро расселся в скошенную (тоже заблаговременно) траву.
— Ой, что сегодня будет, ума не приложу, — устраиваясь сбоку, покачала головой Солена.
Ухажер ее зеленчуйский живо откликнулся:
— А разве не то, что и каждую годину? Олени с нимбами?
Солена удивленно прищурилась:
— Не-ет.
— Нимб отпал? — внес предположение второй, протягивая Стэнке семечки в ладошке.
— Да какие еще нимбы? — развернулась к нему Солена. — Кузнец наш, Тверд, что оленя всегда изображает, руку себе три дня взад сломал. Вон он сидит, насупленный, — вытянула она шею направо к помосту. — И теперь вместо него — Уйка.
— Это, который... — напрягла память Стэнка.
— Ага, — качнула подружка головой, да еще и рот открыла. — И теперь, что будет...
Впрочем, то осталось для всех пока отложенной загадкой, потому как на помост вскарабкался староста Стожков и, прокашлявшись в кулак, заорал:
— Добрые люди! Со Святым Днем вас и... в общем, мы гостям всегда рады и угодить и развлечь! И сейчас вы увидите божественную историю про Святого нашего Петра, ключника Рая, и его старшего брата, Святого Павла, управителя громами и молниями! А происходит она...
— В стародавние времена!
— В предтечном мире!
— Да мы уж знаем всё! — завыкрикивали из гомонящей толпы. На что староста насупился, с душой махнул рукой и с помоста свалил.
Вместо него туда шустро взобрались пятеро стожковых дев и, выстроившись в углу полукругом, радостно запели:
— Хвала вам небеса за реки и леса!
За нивы и стада! Хвала! Хвала всегда!..
И дальше в том же ритме с тем же текстом. Пока следом на помост не залез в простыне-тоге важный старикан, поправил свой нимб (вот у него нимб был) из соломы и бороду, и воздел к толпе свои худые руки:
— Я — Святой Петр! — заявлено было со всей серьезностью. — Я стерегу Райский сад и земных своих чад! Да только много грехов на них нынче! Не так ли, брат мой?!
Божественный его брат, явно припозднившись, выскочил следом и с ходу проорал:
— О, да! Ибо жить они стали не по законам Отца нашего, а...
— Вот дядька Прохор с Гораном дают, — хмыкнула себе под нос Стэнка. Хоровые девы меж тем заголосили:
— За грехи! За грехи!
Лишены Отца руки!
Благодати лишены!
Те грехи покажем мы!
А дальше пошло самое традиционно интересное и на помост, один за другим начали вылазить воплощения семи смертных грехов, среди коих, традиционным же признанием наградили "блуд" в исполнении наливной дочери кузнеца, Марыли. Да и та исполняла свою роль с душой, и даже каялась перед Святыми братьями, оголив блузкой плечико. Стэнке, глядя на это, закралась крамольная мысль. И она зашарила глазами поверх людских голов... но, макушку отца Зоила среди них опять не нашла. Тем временем, действо на помосте перетекло в свой апофеоз. И туда живо выволокли большущий пустой котел, начищенный до мутной зеркальности. Святые братья, торжественно качнув друг другу соломенными бородами, расступились по сторонам:
— Грехи повержены! Не так ли, брат мой, Павел?!
— О, да, брат Петр! И благодать возвращена! И щедрые дары за то!
— Примите же и впредь живите в свете!
— Вот сейчас, гляди, — Солена обхватила своими подружкину ладонь.
И на помост взобрался... олень. Конечно, мужик с рогами, огромными рогами, раскрашенными под золото и ремнем прикрепленными к голове, но вот соотношение их веса и веса "артиста" было явно не в пользу второго. К тому ж, тот оказался еще и изрядно нетверёз.
— Матушка моя, — изумленно распахнула Стэнка рот.
Парни с обеих от них с Соленой сторон в кулаки заржали. Олень на помосте... устоял.
— При-примите от нас, чада, сей дар! — скосился на него Святой Петр — Горан.
— Забейте, освежуйте и разделите меж собой все поровну! — внес поясненья Павел — Прохор и... слегка подтолкнул "дар" в сторону котла.
Да ему этого и хватило. И, вмиг потеряв равновесие, оленя понесло прямиком в нужную сторону... Бз-бум-м-м! Под звон не хуже Благовеста, Божий дар по собственному почину, минуя забой, освежеванье и раздел, навернулся рогами в котел. Толпа ахнула от такого "нетрадиционного поворота". Стэнка, упав в колени Солены, захохотала.
— Славься, Отец наш!
Славьтесь Петр и Павел!
Благодарим за сей щедрый дар! — в разнобой заголосили девы на помосте. А в другой стороне от него, в окружении старост и их жен, умирал от желания засмеяться отец Зоил...
— Ну, что делаем дальше? Куда идем? — спустя приличное уже время воодушевленно поинтересовалась у Стэнки Солена.
Подружка ее была очень довольна. Ей и ухажер нынешний нравился, курносый и задорный, и всё происходящее сейчас на поляне. Стэнка на тот момент уже сама подостыла и расслабилась. Поэтому, лишь дернула плечом (и оголилось оно не хуже, чем у Марыли. Да и ее "кудрявый и чернявый" казался теперь не таким уж неотесанным):
— А, куда хотите. Вон там, вроде, весело, — и кивнула на собравшуюся вокруг детской зоны толпу.
Кавалеры девушек давно и явно рассчитывали свернуть к танцам, но, расстройства не проявив, зашагали по бокам. Однако разглядеть что-то с краю было невозможно. Лишь расслышать ребячий визг и хохот зрителей, коим повезло гораздо больше, чем Стэнке с Соленой.
— Тю, жалко-то как, — капризно скривилась первая.
— А давай... о-оп!
— О-ой! — и вмиг взлетела на мужское плечо. Следом взвизгнула Солена, водруженная точно так же. Нет, с кавалерами им точно свезло. А вот с тем, что теперь открылось их взору...
На детской круглой площадке вовсю шла игра в "Пастушка". Суть ее сводилась к ловле "блудливой овцы" им самим. На ноге овцы тренькал привязанный колокольчик, а пастуху застилал глаза тугой платок. И он в таком виде должен был поймать овцу или не поймать... Пастухом оказался отец Зоил. Странная роль для священника, хотя если вдаться в религиозный ее смысл...Однако ловить "члена паствы" он явно не спешил, двигаясь внутри круга медленно и даже неуклюже. Зато малолетние "овечки" развлекались вовсю.
— Вот хромый, а неймётся ему, — подытожила, глядя на веселье, Стэнка.
— О чем ты там? — качнул ее на плече парень (имя его еще бы вспомнить).
— Да ни о чем. Снимай меня, — бережно опустили ее вниз, на траву. — Пить что-то хочется.
— Я видал, где квас разливают, — оскалился ей ухажер... вот как его, все ж, зовут?
— Добро. А ты, Солена?
— Чего? — просияла им та с высоты. — И мне тож! Квасу!
Так они остались с подружкой вдвоем. Правда, ненадолго. И Стэнка уже в развороте поняла: вернулись не с квасом... и не ее...
— Здравствуй, душа... Стэнка.
— Здравствуйте, господин... Новик, — выдохнула она.
— Нам бы поговорить с тобой.
— Так вы говорите.
— Не здесь, — мотнул мужчина головой.
— В другое место я с вами не пойду, — уперлась в ответ Стэнка.
— Да ты не бойся. Я... — начал господин Новик и вновь осекся. И в правду: кто кого бояться еще должен? После такого то? — Я лишь поговорить.
— Так вы говорите.
— Стэнка?
— Ну?
— Я тебя про-шу, — выдавил мужчина сквозь зубы. И даже пятнами весь пошел.
Солена, переводя взгляд с него на подружку, испуганно кашлянула в кулак:
— Ой!
— Так ты идешь? — скосился на нее господин Новик.
— Кто? — выкатила глаза Солена. — Я?!
— Да причем здесь...
— А никто никуда с вами не идет. И вообще... некогда нам, — прошипела Стэнка и, схватив Солену за руку, решительно двинула прямо в толпу.
Подружка ее сначала дергалась сзади и пищала, но, потом как-то стихла и травница на ходу обернулась: не оторвала ли той в запале руку? Но, через миг ее саму неожиданно вынесло на простор и яркий дневной свет. Стэнка, разжав ладонь, замерла. Толпа удивленно загомонила.
— Вот кто теперь пожелал?! — услышала радостно-хмельной выкрик дядьки Прохора. — Выходи, девонька! Не стыдись!
— Куда? — хрипло уточнила Стэнка и, наконец, обернулась.
На другом конце людского круга стоял отец Зоил. И на вид удивлен был не меньше самой травницы, сжав в руках черный платок... Это что — ей и... "овцой"?
— Пропустите меня, — рванула Стэнка назад в гущу. Но, народ сплоченно ей воспротивился — еще бы, такое зрелище упустить:
— Чего ты боишься то?!
— Давай, побегай!
— Стэнка, не робей! — понеслось в нее с разных сторон. Но, добило самое последнее:
— Да она пужливая! Особенно, до священников! И знаем, почему, хе-х!
— Рот свой, — взглядом погасила Стэнка ухмылку на корявом лице Уйки и, развернулась к Святому отцу. — Ну, где ваш... колокольчик?
Тут уж толпа взревела по-настоящему. В полный голос...
Игра началась медленно — да Стэнка просто застыла, не зная, как повести себя дальше. Точнее, куда себя дальше вести. С этим колокольчиком на ноге. Отец Зоил в своем конце тоже замер, целиком обратившись сейчас в слух. Лишь голову на бок склонил... Дз-зинь. И сжался как пружина. Стэнка открыла рот: где его прежнее вальяжное шатание? Дз-зинь. И мужчина метнулся на тихий звон. Матушка моя! Игра то у них всерьез. Ну, а раз так... и, закусив губу, осторожно пошла по кругу. Толпа за ее спиной словно исчезла совсем. И, даже не дышала — сразу видно, болеют за кого. Дз-зинь-дзинь. Еще рывок — и она едва увернулась. Это что же за такое? Теперь отец Зоил застыл к ней спиной. Стэнка и сама перестала дышать. Осторожно шагнула от него — раз... два. Мужчина повернул голову... Три шага. Дз-зинь. И она опять проскользнула под рукой. Толпа громко выдохнула. Отец Зоил усмехнулся. Нет, не улыбнулся — усмехнулся. Да что же это?! Стэнка огляделась, будто ища ответа по сторонам: кто перед ней?
— Подружка, держись... Ой.
Дз-зинь. В этот раз Стэнке увернуться не свезло: ее уверенно схватили за рукав. Девушка уже почти освободилась, но, тут запнулась за свою же туфлю. Отец Зоил полетел сверху вслед, в последний миг успев зависнуть над ней на руках — толпа огласилась долгожданным торжествующим ревом.
— Я вас не поранил? — опершись на колено, сдернул он с глаз платок. — Я вас...
— Малость... Святой отец, — подскочила Стэнка со спины на локти.
А вот теперь он в самом деле... улыбнулся. И подал ей свою руку:
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
