Зараза (общий файл)

Осторожно придавить паукообразному лапку, наехав на неё колесом, получилось только благодаря песчаной поверхности, просевшей под моим весом и позволившей скорпиону вдавиться. Зафиксировав паукообразное, я стал внедряться прямо из колеса. Сейчас мне было нужно просто "высадиться" на жертву, а уж потом заниматься всем остальным. Приближался вечер, и скорпиона требовалось отпустить в его дом, чтобы он не погиб ночью, с наступлением которой я и сам замер, успев перед этим понять, что на моей поверхности находятся маленькие капельки выделенной животным жидкости, наверняка бывшей ядом.

Пришлось вместо экономии энергии заняться химией, снова устроив крайне дорогостоящее снабжение мобильного тела энергией со стационарных колоний, и разбираться в атомарном составе соединения. Впрочем, ничего кроме состава и порядка соединения атомов я не получил ибо никогда не увлекался настолько энтомологией, чтобы знать, как это соединение называется. Да и брызги вызвали небольшую боль в районе своего попадания, усилившуюся при попытке исследования и прошедшую только когда слой вещества упал до одной — двух молекул. Применения полученному яду я тоже найти в ближайшее время не мог, поскольку понятия не имел, на кого он рассчитан.

С утра, когда моя жертва наверняка выбралась на охоту, во всяком случае, моим внедрённым фрагментам стало светло. Я же стал заменять материал панциря на кремний, попутно изучая химический состав, который для меня пока выглядел как твёрдые шарики разных размеров. Некоторые были больше, некоторые меньше тех, из которых состоял я.

Оказалось, что просто читать книги не всегда достаточно. Ещё бы неплохо запоминать наизусть всё прочитанное, чтобы при необходимости, когда рядом нет ни библиотеки, ни шкафа с книгами, ни компьютера, не мучиться, пытаясь вспомнить точную последовательность элементов в таблице. Да, как я убедился чуть позже, выводы из своих ощущений делать тоже стоит.

Соваться в глубь живого организма я пока не решился, не будучи стопроцентно уверенным в его биохимии. Но, в силу производимых мной изменений, через несколько часов жертва сначала замедлилась, а потом, кое как добравшись вечером до своего убежища, но не сумев забраться в него, совсем остановилась, будучи не способна передвигаться в каменном панцире в несколько раз тяжелее того, что предусмотрела природа.

И что теперь с ним делать? Рискнуть изыскать атомы углерода в его клетках и попробовать заменить их? Или попробовать заменить только в нервном узле? Пожалуй второй вариант я использую когда встречусь с разумными обитателями этого мира, а этого я изменю полностью. За одно исследую точный химический состав. Пусть и на уровне разноразмерных шариков.

Определившись с дальнейшими действиями, стал проникать внутрь тела. Но результат оказался, мягко говоря, не совсем ожидаемым и серьёзно осложнил мне жизнь.

Вас когда-нибудь сажали на электрический стул? Вот. А я сел сам. По незнанию, конечно, но сел.

Начав проращивать нити себя внутрь живого организма, я неожиданно испытал несравнимое ни с чем "удовольствие" электрического удара. Вот это была уже настоящая зубная боль. Резкая вспышка и моё подвижное зрячее тело видит, как подопытный скорпион, несмотря на возросшую массу панциря, корчится в конвульсиях, а в одной из точек моего сознания пылает яркое пламя.

Последнее погасло только когда огонь занялся на скорпионе, точнее его сухих останках, ознаменовав собой полное испарение жидкости, вызвавшей замыкание меня.

Проблем с перспективой получения рук явно прибавилось. Интегрироваться в местных представителей сходу не получилось. В результате остался только пустой панцирь, способный, однако, думать.

Хотя разряд был для меня ощутим и болезненен, для отдельно взятого тела подвергшегося воздействию он был гораздо сильнее и, тем не менее, не убил. Из этого я сделал вывод, что короткое замыкание для меня в целом не опасно, при условии, что оно происходит в сравнительно небольшом объёме меня. Одновременно я видел, что имею достаточно энергии, чтобы убить организм который покрыт мной полностью.

Пока я втягивал в себя остатки кремниевого скорпионьего панциря, который за неимением манипуляторов, даже не мог взять с собой в исходном виде или закопать, чтобы не оставлять никаких следов, я обдумывал свои ошибки, допущенные при попытке внедрения. Выходило, что мне нужно учиться не только думать каждым телом отдельно, что я более или менее уже освоил за последнее время, но и управлять потоками энергии внутри меня, чтобы в случае короткого замыкания минимизировать зону поражения даже в небольшом теле. Последнее требовало освоить себя гораздо подробнее, чем я предполагал. Но в первом приближении такая задача выглядела не решаемой, поскольку требовалось знать точное положение каждого атома себя, а теоретически потребные для этого вычислительные мощности...

Пришлось потратить весь следующий день, чтобы поглотить всю эту массу кремния в себя прежде чем отправляться дальше, не поднимая при этом песчаной бури.

Первоначальный план получения доступа к информационным ресурсам цивилизации трещал по всем швам. То, чем я был сейчас, не могло показаться на глаза кому бы то ни было не вызвав ненужные вопросы. Значит нужно было прятаться и одновременно проникать самому, без чьей-либо помощи. Или улучшать маскировку. А для этого мне нужна была информация значительно более глубокая, чем та, которой я располагал. А местные многие вопросы, похоже, даже не начали изучать.

К моему глубокому сожалению пока получался замкнутый круг, выход из которого требовал риска раскрытия себя, раз прикинуться паучком или насекомым не получилось, либо поиска способа сохранения своей работоспособности в жидкой среде.

— 9 —

Если проблема изоляции "провода" не выглядела слишком сложной, достаточно было только научиться оперировать материей без привязки к конкретному элементу и просто покрыть свои нити стеклом или силиконом, если я хотел сохранить их гибкость...

Ещё бы помнить из чего этот силикон собирать.

...то оставалось ещё найти способ как-то подключиться к нервной системе. А точку подключения изолировать было нельзя. То есть, требовалось полностью отключать отдельные участки от энергии. А этого я ещё не делал. Даже когда меня разорвало, я не обесточивал отдельные части себя.

А учиться изоляции стоило. Пустыня, конечно, безводный мир, но дожди бывают даже в ней. Пусть и раз в несколько столетий. По закону подлости самое неподходящее событие случится когда его меньше всего надо. Зарыться же я не мог, значит должен был защититься. Покрыться стеклом тоже пока не мог, ибо не помнил наизусть его структуры.

Впрочем, можно было поэкспериментировать...

У меня ушла неделя с лишним, в течение которой я не двигался, на то, чтобы решить проблему изоляции своего основного объёма. И подвижного, и замков. Как я помнил, стекло делается из песка, потому и эксперименты вёл с ним же. Большую часть времени заняло именно покрытие своего тела. Полное покрытие. Что повлекло некоторую перестройку ходовой части. Но в итоге удалось немного уменьшить трение. Теперь максимальная скорость достигалась меньшими затратами энергии. Осталась открытой только дырки в моей оптической системе, поскольку сделанный мной прозрачный материал ухудшал качество изображения. Линзу же, тем более регулируемую, я пока изготовить не мог даже методом научного тыка. Во всяком случае, я полагал, что мне выйдет быстрее добраться до библиотеки, чем самому разрабатывать систему линз.

Помимо изоляции своих тел от агрессивной среды, я окончательно понял как выглядит для меня кислород, азот и углерод и мог приступить к экспериментам по обесточиванию части себя.

Но столкнулся с проблемой. Для эксперимента нужно было хотя бы намокнуть, а как это сделать? Единственным вариантом было поймать новую жертву для опытов или найти оазис с водой.

Но я находился в пустыне, где найти что-то живое было не самой простой задачей, как уже удалось убедиться. Не говоря о том, что я мог охотиться с большими трудностями из-за своей довольно низкой скорости и совсем не обязательно, что мне и дальше будут везти так, как со скорпионом.

Но вариантов у меня не было, ружьё для охоты я сделать не мог из-за незнания рецепта пороха и вида атомов всех необходимых элементов.

А если использовать для разгона магнитное поле? — пришла мне мысль и заставила себя думать.

Однако результата эти размышления не дали, поскольку в своём теперешнем состоянии я ни грамма не представлял себе способ заряжения, а без этого любое ружьё было бесполезно. В итоге я отложил все идеи и поехал дальше.

Следующие несколько недель мне не встречалось ничего интересного. Я ехал днём и ночью, поскольку занять подземные колонии было нечем, а энергии в них было достаточно для такого движения...

В начале я просто захотел решить проблему ночного питания. Но сразу стало ясно, что из этого ничего не получается. Возникал новый вопрос — почему?

Могу ли я менять частоту передачи?

Попробовал мысленно представить длину волны, прислушиваясь к тому, что происходит внутри моих тел на уровне отдельных атомов. Через несколько часов наблюдений понял, что размеры моих шариков-атомов при попытке излучения меняются. Ненадолго из-за избытка энергии и на ничтожную величину, но меняются.

Результатом первого эксперимента стала лишь трата времени и осознание, что для передачи энергии между телами нужно формировать новый канал. Связь была между телами явно не посредством радио.

Пришлось мобилизовать все ресурсы стационарных тел на решение проблемы связи и передачи энергии между ними. Мозговой штурм позволил за двенадцать часов выяснить, что для связи я использую какое-то отличное от электромагнитного, излучение атомов. И даже выявить частоты этой связи, позволив окончательно успокоиться насчёт перехвата моих мыслей. У местных таких устройств просто не могло быть. А если бы они и были, уже я бы их зафиксировал ещё на стадии отдельной песчинки.

Выяснение свойств излучения я оставил до лучших времён, а пока переориентировал мощности на передачу энергии. Высокий коэффициент меня пока не волновал, я мог использовать сразу все стационарные тела, главным было именно сильно увеличить энерговооружённость мобильного тела.

Ни луны, ни искусственных спутников над планетой я так и не обнаружил, хотя и старательно их искал. Госпожа Фортуна повернулась ко мне лицом только к концу седьмой недели. К сожалению, улыбка оказалась очень короткой. Пытаться догнать нечто похожее на ящерицу, мне вообще было бессмысленно. Можно было предпринять попытку только выследить её нору и напасть когда она будет там.

Слежка заняла ещё одну неделю, ибо как я уже сказал, угнаться даже за пресмыкающимся мне оказалось невозможно, но время пропало не зря. Теперь нужно было решить, как можно охотиться при моей конструкции. После того, как я полностью покрыл себя изоляцией, всё моё тело стало недоступно для любого непосредственного контакта. Пришлось потратить время на то, чтобы переоборудовать самую нижнюю группу глаз, годную только в случае полёта, в некое подобие органа размножения — в полости я мог выращивать новые маленькие свои тела и ронять их на песок через небольшое отверстие. Это позволило, с одной стороны, всегда или почти всегда, сравнительно быстро получить новое тело для закладки, а с другой, не беспокоиться о хранилище для тел и его или их изоляции.

Вкатив в нору своё маленькое тело, я наехал колесом на отверстие и стал ждать. Конечно, животинка могла просто перестать пользоваться этим входом, но я надеялся, что она, наверняка, сначала исследует камушек и препятствие.

В итоге меня просто проигнорировали. Как именно, тыкалась ли ящерка в колесо закрывшее вход или сразу развернулась, я понятия не имел. Но, прождав неделю, запитал маленькое тело в норе от тела на поверхности и стал обращивать нору.

Под поверхностью расти быстро не представляло проблемы. Главным было не спугнуть жертву. А значит, предстояло расти в то время, когда жертвы или нет дома, или она спит. Первое позволяло расти в утренние и вечерние часы, второе днём и ночью. Днём, разумеется, рост имел самый большой КПД, поскольку энергии было с избытком.

Уже через несколько десятков минут такой работы я, наконец-то, поселился на броне ящерки. И стал покрывать её своей пленкой, которую тоже защитил от намокания. А дальше стал продвигаться вглубь чешуи и затем в тело, одновременно выводя себя из стенок норы в животное, продвижение, в жидкой среде которого происходило довольно медленно — трубку меня, по которой я сам поставлял себе строительный материал, пришлось изолировать сразу же, как только она вырастала на один атом. Взаимодействие с водой в точке роста приходилось просто терпеть. А изоляция потребовалась весьма приличная — не тоньше клеточной стенки. При том, что сама трубка была просто большой молекулой.

Увы, но быстро расти не получалось, поскольку нужно было ловить моменты когда образец грелся на солнышке, поскольку передавать энергию на себя внутри органического тела я пока не решился, опасаясь испортить столь дефицитный в моих условиях подопытный контенгент. В это же время можно было уверенно впитывать и строительный материал.

Чтобы решить этот вопрос, пришлось серьёзно вторгаться в нервную систему. Сначала просто изыскивая нервные волокна, занятые управлением мышцами лап, а затем и в головной мозг, беря на себя полное управление биологическим телом, постепенно вытесняя мозг и беря на себя все функции организма. И, конечно же, впервые взглянуть на мир не только камерой обскурой.

Мир оказался удивительно похож на землю — чистое, без единого облачка, голубое небо, жёлтый песок... Снова появились мысли, что я всё же на Земле. Только воспоминание об отсутствии у этой "Земли" Луны, заставили грустно вздохнуть. И вернуться к правде жизни — ящерицу нужно было кормить и позаботиться о том, чтобы она сама не стала чим-нибудь обедом. А раз у этой конкретной ящерицы оказалось развитое цветное зрение, то желающих её скушать, вероятно, много. Иначе, зачем ей такие глаза?

В процессе замены мозга я, конечно же, внимательно изучал все встречающиеся молекулы на предмет их состава. Основных компонентов оказалось шесть.

Однако снова встала проблема разно-размерных и совершенно неподписанных шариков. А условий для достоверного определения их принадлежности не было совершенно. Предположение, что если на Земле жизнь построена на основе водорастворимых соединений углерода, то и на других планетах будет то же самое, я сам опровергал лучше любого мысленного довода. Единственным приемлемым вариантом классификации атомов было сопоставление их размеров и выявление точного различия по этому параметру. Но тут выявилась странность — соотношение размеров иногда давало сбой. Попадались шарики чуть больше или меньше тех, какие должны были быть согласно расчёта...

Тем не менее, даже это дало возможность построить математическую последовательность и в купе с тем, что я помнил из химии наизусть, позволило укрепиться мнению, что биохимия, а следовательно и просто химия этого мира идентичны Земным, а уже на этом мнении составлять собственную таблицу химических элементов.