Говарды-Норфолки

Скорее всего, Ридольфи стал двойным агентом. Причем, идея, судя по обстоятельствам его освобождения, принадлежала Елизавете. А уж обращение, несомненно, было заслугой сэра Фрэнсиса, про которого говорили, что "он умеет взять власть над умом человека, и знает, как заставить его действовать в свою пользу". Смысл этих передвижений тоже ясен: Елизавета, Сесил, Лестер и Уолсингем надеялись, что на золото Ридольфи клюнут все, кто хотел бы видеть в Англии другое правительство и другую королеву.

Что ж, когда в ноябре 1569 года Томас Перси, 7-й граф Нортумберленд, и Чарльз Невилл, 6-й граф Вестморленд, восстали, королевские войска были готовы. Мятежники направлялись в Стаффордшир, где в замке Татбери находилась Мария Стюарт. После разгрома, Нортумберденд бежал в Шотландию, а Вестморленд во Фландрию, но около 600 мятежников были казнены. Земли и имущество мятежных графов отошли, разумеется, короне.

А Норфолка в августе 1570 года из Тауэра выпустили, и поместили под домашний арест в его лондонской резиденции, под присмотром сэра Генри Невилла. В том же месяце сэра Фрэнсиса Уолсингема отправили с дипломатической миссией во Францию. Буквально через несколько дней после освобождения герцога, к нему пожаловал Ридольфи. У Норфолка был после Тауэра период некоторого просветления, и он отправил пронырливого банкира, с его планами сбора денег на освобождение Марии Стюарт, подальше. Ридольфи подозрительно настаивал, что письмо герцогу Альбе должен был написать Норфолк. Не то, чтобы Норфолк что-то заподозрил, он просто инстиктивно почувствовал к Ридольфи неприязнь: "Этот человек перестал мне нравиться", как он сказал.

31 января 1571 года, герцог получил письмо от Марии, в котором та подзуживала его бежать из-под домашнего ареста: "как это сделала бы я, презирая любую опасность". Зачем бежать? Чтобы жениться на ней, разумеется. Из-под ареста герцог не бежал. Может быть, напрасно. Потому что над его бедной, затуманенной своим величием головой собирались тучи, о которых он и ведать не ведал.

В начале апреля 1571 года в Дувре был задержан молодой фламандец Чарльз Бейли, который поступил на службу к шотландской королеве еще в 1564 году. У него не оказалось действительного паспорта, зато нашлись письма и книги от английских католиков-эмигрантов. Два письма были от Ридольфи, находившегося в Брюсселе. Бейли разок растянули на дыбе (при Елизавете к заключенным начали применяться пытки, в необходимости которых ее убедил сэр Фрэнсис, ссылаясь на обстоятельства, сходные с приведшими к законам против террористов), пригрозили повторить процедуру — и он рассказал всё, что знал. А именно, что 25 марта Ридольфи покинул Англию с личным обращением Марии Стюарт к герцогу Альбе, Филиппу Испанскому, и к папе. Просила она немного, всего лишь организовать вторжение в Англию. Целью вторжения было бы свержение Елизаветы, восстановление в стране истинной веры, и, разумеется, коронация ее, Марии, королевой Англии и Шотландии.

Рассказал Бейли и о том, что в начале марта Ридольфи снова был у Норфолка, и оставил у него документ, содержащий наброски плана вторжения и около 40 имён людей, поддерживающих этот план, своего рода "пятой колонны". Зачем это сделал двойной агент Ридольфи — понятно. Ему было велено (Сесилем, скорее всего) скомпрометировать Норфолка настолько, чтобы подвести его под топор палача. Сесил был очень целеустремлённым человеком, и в данном случае его целью было покончить с герцогом и герцогством, что ему и удалось. Понять Норфолка, принявшего в свой дом такой взрывоопасный документ от человека, которому не доверял, и в тот момент, когда сам находился под пристальным наблюдением — это уже сложнее.

Уолсингем, все еще находившийся в Париже, узнал, что у Ридольфи были денежные поручения к герцогу Альбе, выданные ему испанским послом в Лондоне. И что аналогичные поручения были отправленны в Испанию, Филиппу. Он также узнал, о чем именно шла речь во время встречи Альбы и Ридольфи, очевидно, от того же банкира, из первых рук. Ридольфи предложил, чтобы 6 000 аркебузеров с военным снаряжением, включающим 25 пушек, высадились бы в Англии, где они соединились бы с местной католической армией под командой Норфолка. А высадка должна была произойти в порту Харвич, который Ридольфи поместил в Норфолк, хотя этот порт находится в Эссексе.

Резолюция Альбы была изложена в его рапорте Филиппу, где он охарактеризовал Ридольфи так: "болтун, затвердивший урок на манер попугая". Герцог имел мнение, что испанцы могут высадиться в Англии только тогда, когда английские католики выступят, победят, а Елизавета будет мертва или арестована. "Мы должны сказать Норфолку, что если эти условия будут выполнены, он получит то, что хочет". Ридолфи, ничего не знавший о решении Альбы, поспешил дальше, в Рим и Мадрид, но Филипп к тому времени уже знал и об аресте Бейли, и о суждении Альбы.

Бейли перевели в тюрьму Маршалси, где Сесил подсадил к нему своего шпиона, лингвиста Уильяма Херле, представившегося ирландским католическим священником. Скоро Сесил и Лестер знали все мельчайшие детали заговора. И 7 сентября 1571 года Норфолк снова оказался в Тауэре. Оттуда он писал Елизавете "с переполненным сердцем и влажными от слез щеками", что он никогда не хотел ничего, кроме спокойной жизни, и что он проклинает день и час, когда увидел Марию Стюарт. Раскаяние не помогло, и 16 января 1572 года злополучный герцог был приговорён к смертной казни. Показательно, что на суде показания против него были зачитаны, но свидетели обвинения не присутствовали — программа защиты свидетелей в шестнадцатом веке, подумать только.

Норфолк не был предателем, он был тщеславным глупцом и мечтателем, скрывающим опасную информацию, льстя себе фантазиями на тему "а вдруг?".