— Субсветовая скорость, — крикнула Дрей. — Половина световой скорости.
Зеленые корабли отключили свои сверхсветовые двигатели. "Другой коготь" вернулся в трехмерное пространство-время со скоростью, равной половине скорости света, и устремился прямо на ксили. Враг теперь был всего в нескольких световых минутах от них, не более удаленный, чем Земля от своего Солнца. Зеленые корабли приближались так быстро, что фон — кипящие облака газа и пыли на Спирали — был слегка окрашен в голубой цвет.
По мере приближения ночных истребителей Пириус мог видеть, как они роятся, пролетая над, под, вокруг друг друга, быстрыми движениями, за рисунком которых невозможно было уследить, как мухи, за что и получили свое прозвище в Казарменном шаре. Их движения были почти как танец, подумал Пириус; плавные, грациозные, даже красивые. Но не человеческие.
И они были близко, ужасно близко. Пириусу показалось, что он увидел первое робкое вишнево-красное мерцание луча звездолома.
— Прорывайтесь по моей команде, — сказала Дрей. — Три, два, один...
Строй клина распался. Три зеленых корабля отделились, внезапно устремившись назад по большой дороге спирального рукава. Остальные, включая Дрей и Пириуса, сомкнулись плотнее. Теперь их только четверо, четыре зеленые искры в этом ослепительном световом шторме в центре Галактики, четверо против плотной стаи ксили, летящих прямо впереди.
Нилис пробормотал: — Не понимаю...
— Заткнитесь, — сказал Пириус.
Какое-то время — мгновение, удар сердца — ксили удерживали свою позицию, и Пириус подумал, что уловка не сработает. А если бы это не сработало, он был бы покойником.
Но затем ксили сломались. Двигаясь как один, они устремились вслед за тремя удаляющимися кораблями.
Пириус вскрикнул, переполненный облегчением и ликованием. С других кораблей раздались ответные крики. — Лета, это сработало!
Дрей ненадолго отключила связь, так что звучал только ее голос. — Давайте отложим вечеринку на потом, — сухо сказала она. — Построение В. Вы знаете, как это делается.
"Другой коготь" накренился и развернулся.
Нилис вцепился в край своего виртуального кресла. — О, мои глаза, — прошептал он, очевидно, больше расстроенный небольшим количеством фигур высшего пилотажа, чем лобовым сближением со стаей истребителей ксили.
Вскоре четыре корабля выстроились в новый упрощенный клин. Дрей приказала им сообщить, как только они займут позицию: третий, четвертый, седьмой подали сигнал. Пириус, седьмой, следовал за Дрей, лидером; третий летел рядом с Дрей, за ним следовал четвертый.
Снова заговорил Нилис. — Мы летели на ксили. Почему они не отразили нас?
— Они думали, что мы были отвлекающим маневром, — сказал Пириус. — Что у остальных, первого, пятого, шестого, была настоящая миссия — какой бы они ее себе ни представляли. Ксили быстро приняли решение и погнались за остальными. Но они ошиблись.
— Ах. Те, другие, первый, пятый, шестой — они были отвлекающим маневром. Умно! Возможно, мы лжем лучше, чем ксили. Что это говорит о нас?.. Но, конечно, это сработало бы только в том случае, если бы ксили не знали об этом заранее.
— Мы летели по схемам, направленным против маневра Толмана. — Схемы, предназначенные для того, чтобы лишить противника возможности посылать сигналы в свое собственное прошлое. — Все это часть игры. Тем не менее, это азартная игра; вы никогда не можете быть уверены, с чем столкнетесь.
— Но это сработало, — сказал Нилис. — Гениальный блеф!
Пириус увидел вспышку света примерно в сорока градусах по азимуту, зеленую сверхновую. Кто-то там сражался и умирал, и все ради "гениального блефа".
Дрей видела те же огни. Она хрипло крикнула: — Продолжаем по отсчету.
— Да, сэр.
— По моей команде. Три, два, один.
Снова начались эти дрожащие скачки светового дня, и снова звезды проплывали мимо Пириуса, когда он мчался по светящимся полосам пыли.
Глава 31
Применив свою новую власть, Люру Парц доставила Нилиса и его маленькую свиту на Юпитер. Через неделю после столкновения под Олимпом стало ясно, что она была движущей силой событий.
Пириус Ред ничего не знал об "архиве", в который его привели. Даже Нилис, обычно такой словоохотливый, ничего не сказал. Но тут вмешалась психологическая подготовка Пириуса: беспокоиться о неизвестном было пустой тратой энергии.
Кроме того, здесь был Юпитер. И Пириус подумал, что из всех древних странностей, которые он видел в Солнечной системе, Юпитер был самым необычным.
От Юпитера, в пять раз дальше, чем Земля от Солнца, центральное светило казалось самым крошечным из дисков. Когда Пириус поднял руку, она отбросила резкие прямые тени, тени бесконечности, и он не почувствовал тепла.
И сквозь этот приглушенный свет проплыл Юпитер и его свита спутников.
Когда-то это была могущественная планета, фактически самая могущественная в Солнечной системе, даже массивнее Сатурна. Но древний конфликт привел к преднамеренному образованию миниатюрных черных дыр в сердце планеты из металлического водорода. Каковы бы ни были намерения этого экстраординарного акта, результат был неизбежен. На это ушло пятнадцать тысяч лет, но, наконец, имплозия Юпитера в узел пространства-времени в его ядре была завершена.
Когда-то у Юпитера была свита из множества спутников, четыре из которых были достаточно большими, чтобы считаться самостоятельными мирами. Во время последней катастрофы, когда гравитационная энергия пульсировала по системе, спутники разлетелись, как испуганные птицы. Три из этих гигантских спутников были уничтожены, оставив Юпитеру впечатляющее кольцо из льда и пыли. Но даже сейчас кусочки спутников неуклонно падали в пасть черной дыры, и их сжатие, когда они втягивались в горизонт событий, заставляло центральный объект сиять подобно звезде.
Уцелел один большой спутник, который вращался по эллиптической орбите вокруг своего родителя, и теперь он был целью Люру Парц. Спутник, по ее словам, назывался Каллисто.
Пириус наблюдал за приближением Каллисто. Это был белый шар, совершенно невыразительный для невооруженного глаза, насколько он мог видеть, на нем не было даже ударных кратеров. Но он был окружен густым, рассеянным облаком беспилотников. Некоторые из них подплыли близко к корвету. Это были кулаки из металла и углерода, сверкающие оружием.
Нилис сказал: — Система глубокой обороны. Даже на самой Земле нет таких агрессивных стражей.
— И очень старая, — сказала Люру Парц. Даже она казалась напряженной, когда корвет спускался сквозь облако. — Этот кордон был впервые возведен при жизни самого Хамы Друза — фактически, после его собственного визита сюда.
— Я не знал, что Друз прилетал сюда, — сказал Пириус. На самом деле он очень мало знал о моральном основателе Третьей экспансии.
— О, да, — сказала Люру. — И то, что он обнаружил здесь, потрясло его до глубины души, что привело его к формулированию знаменитых Доктрин — и к приказу оцепить Каллисто. Этот маленький спутник — ключевое место в истории человечества. С тех пор прошло двадцать тысяч лет, и вся система подверглась взрыву черной дыры в нескольких световых секундах от нас. Некоторые из этих старых беспилотников могут быть немного капризными. Им было приказано распознать нас. Но...
— Какая ирония судьбы, — мрачно заметил Нилис, — если бы нам помешал неисправный древний робот.
— В советах Коалиции многие не пролили бы и слезинки, увидев меня мертвой — или вас, комиссар.
Корабль продолжал снижаться. Ледяной ландшафт Каллисто выровнялся, превратившись в замерзшую землю с цветными прожилками, бледно-фиолетовыми и розовыми; возможно, лед был пронизан органическими соединениями. Насколько мог видеть Пириус, он был гладким до самого горизонта. Но во льду была вырыта неглубокая яма, и в центре ямы находилось какое-то поселение, горстка зданий и посадочных площадок.
Люру Парц сказала: — Знаете, когда-то Каллисто был просто спутником. Он был усеян ударными кратерами, как и любой другой — не так, как сейчас. На этом месте был крупный кратер под названием Валгалла — я не знаю, что означает это название, — и во времена Майкла Пула здесь велись обширные проекты по добыче льда. Но все изменилось после визита Хамы Друза.
Пириус спросил: — Что случилось с кратерами?
— Что ты думаешь?
Он обдумал это. — Поверхность выглядит так, как будто она расплавилась. Что могло расплавить спутник?
— Его передвинули, — сказала Люру Парц, наблюдая за ним. — В процессе поверхность разлетелась на куски.
— Переместили... — Пириус не знал ни о какой технологии, которая могла бы достичь такого.
Нилис подсказал: — И причина, по которой мы здесь...
— Это было последнее убежище многих ясофтов, — прошептала Люру Парц. — И здесь хранится их древнейшее знание. Но потребуется жертва, чтобы вернуть его. — Она не смотрела ему в глаза, и Нилис тоже отвел взгляд.
Пириус все еще понятия не имел, чего они от него хотят. Несмотря на его подготовку, у него в животе скапливался страх.
Корвет прошел сквозь последнюю линию беспилотников и начал свой заключительный заход на посадку.
Пириус спустился в глубь ядра Каллисто.
Он ехал на лифте вместе с Нилисом, Люру Парц, роботом-слугой и неразговорчивым флотским охранником. Они спустились в вырубленную во льду шахту, стены которой были гладкими. Пириус прикоснулся к стенам; лед был скользким, холодным, покрытым слоем жидкой воды. Под поверхностным налетом пыли и грязи он увидел, что лед имеет структуру, кружевную фиолетовую мраморность, переходящую в бессмысленную сложность. Еще одна странность, подумал он.
Было холодно, наверняка ненамного выше точки замерзания, и их дыхание затуманивало воздух, который вонял затхлостью. Лифт, простая платформа с инерционным управлением, сам по себе был антикварным, и при спуске он неприятно вздрагивал и подпрыгивал. Он чувствовал себя так, словно его затягивало вниз, в слои времени, которые покрывали каждый мир в этой плотной древней системе.
Они прибыли в зал, вырубленный глубоко в сердце Каллисто. Только горстка плавающих шаров, которые последовали за ними вниз по шахте, отбрасывала хоть какой-то свет, и группа сбилась в кучу, словно нервничая из-за того, что могло скрываться в темноте.
Пириус сошел с платформы. Камера представляла собой грубо выдолбленный неточный куб, примерно в два раза выше Пириуса. Это могло быть почти естественным образованием, если бы не выемки в полу и правильный узор отверстий в стене. Единственным предметом оборудования, который он мог видеть, была своего рода дверная рама, бесцельно установленная посреди пола.
Люру Парц шла по льду. — Когда-то это была шахта. Ничего более зловещего, чем это. Но когда я была здесь в последний раз, шахта была давно закрыта. Камеры, подобные этой, а также туннели и шахты, которые их соединяли, были герметизированы и заселены. Здесь было оборудование. — Она указала на выемки в полу. — Это было что-то вроде кроватей, как я помню.
Пириус ожидал чего-то вроде Монс Олимп, какой-нибудь библиотеки с роботами и трудящимися архивариусами, объединяющимися или нет. — Здесь ничего нет, — сказал он. — Это была библиотека?
— Это никогда не было библиотекой, — сказала Люру Парц. — Это была лаборатория.
— Тогда куда?
— Вон туда. — Она указала на дверь, которая никуда не вела.
На мгновение воцарилось напряженное молчание, пока Пириус переводил взгляд с одного на другого. Он сказал: — Я думаю, вы должны рассказать мне, что происходит.
Нилис в агонии уставился на него. Затем, засунув руки в рукава, он подошел к роботу. Панцирь робота открылся, и показался поднос с напитками, от которых шел пар на холоде. Нилис взял один, держа его в руках. — Лета, мне это нужно. Что за могильное место!
Люру Парц наблюдала за этим с презрением. — Энсин, здесь работал человек по имени Рет Кана. Давным-давно. Будто бы он пришел искать жизнь...
До появления людей с этим спутником не происходило ничего особенного, поскольку он образовался из большого облака, сформировавшего систему Юпитера. Внутренние спутники — Ио, Европа, Ганимед — нагревались приливной накачкой с Юпитера. На Европе, покрытой коркой льда, был жидкий океан; постоянное сжатие привело Ио к впечатляющему вулканизму. Но Каллисто родился слишком далеко от своего огромного родителя, чтобы иметь какую-либо гравитационную поддержку. Здесь единственным источником тепла был реликт первобытной радиоактивности; здесь не было ни геологии, ни вулканизма, ни скрытого океана.
Тем не менее, Рет Кана преуспел в своих поисках.
По словам Люру, это были криптоэндолиты, бактериеподобные формы, живущие скрытой жизнью в грязных льдах Каллисто. Они выжили в ручейках воды, удерживаемой в жидком состоянии благодаря теплу реликтовой радиоактивности, и питались остатками органического вещества, заключенного во льду во время формирования спутника.
Люру Парц сказала: — Биохимия здесь основана на углерод-углеродных цепочках и воде, как на Земле, но не совсем так. Потоки энергии здесь слабые, и репликация происходит очень медленно, охватывая тысячи лет. Сами криптоэндолиты были не так уж интересны — за исключением одной вещи.
Рет верил, что существуют пути химической и электрической коммуникации, выгравированные во льду и скале, пути для великих медленных мыслей, которые пульсируют в веществе Каллисто. У запертых на своем ледяном спутнике криптоэндолитов было мало открытых для них путей развития. Но, как всегда, жизнь усложнялась и искала новые пространства для колонизации. — Криптоэндолиты не могли двигаться вверх или вниз, вперед или назад. Поэтому они отошли в сторону...
Нилис холодно спросил: — Рет Кана был бессмертным, Люру?
— Фараон, да. Но не ясофт, не коллаборационист. На самом деле он был беженцем; он приехал сюда, спасаясь от кваксов, и пережидал оккупацию. Конечно, как только оккупация прекратилась, он снова стал беженцем, скрываясь от Коалиции и ее идеологии. Он вернулся сюда, чтобы спастись. И помог другим сделать то же самое.
Пириус сказал: — Что вы имеете в виду, как эти насекомые росли вбок?
— Я имею в виду, — сказала Люру Парц, — что эти замечательные маленькие существа нашли способ проникнуть в другую вселенную. И не просто в любую старую вселенную. Энсин, ты знаешь, что подразумевается под конфигурационным пространством?
— Представь, что времени нет. Представь, что пространства нет... — В неподвижном холоде Каллисто, когда Люру описывала экстраординарные идеи, ее голос был сухим шелестом.
— Сделай снимок Вселенной. У тебя статичная форма, облако частиц, каждая из которых застыла в полете в какой-то точке пространства. — Щелчок пальцами. — Сделай это снова. Там. Там. Там. Каждое мгновение, каждое жонглирование частицами дает тебе новую конфигурацию.
— Представь себе все эти снимки, все возможные конфигурации, которые могут принимать частицы Вселенной. В любой конфигурации ты мог бы перечислить положения частиц. Набор чисел, который ты получишь, будет соответствовать одной точке на обширном многомерном графике. Совокупность этого графика была бы картой всех возможных состояний, которые могла бы занимать наша Вселенная. Видишь? И эта карта — конфигурационное пространство.
