| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Эрешкигаль в ответ на это немного напряглась, но вспомнив о том, что всего секунду назад она извинялась перед Аинзом за ее дискриминацию, чуть смущенно отвела взгляд в сторону,— Я... Просто я немного переживала, когда ощутила твое присутствие в Мире Мертвых, перед вратами, и не смогла найти информацию о тебе в моих собственных списках... И это ощущение...
-А, кхм, то есть прошу прощения, я не имела ничего странного ввиду, просто это случилось со мной в первый раз! — Эрешкигаль тут же замахала руками, постаравшись отмахнуться от ее предыдущих слов,— Я просто немного запаниковала! Я же Богиня Смерти и моей обязанностью является защищать души людей, доверенных мне в своем посмертии! Так что я подумала, что должна их защитить и... Извините пожалуйста, я не имела ввиду ничего плохого!
-Ничего страшного,— Аинз, вновь почувствовав уже себя неловко из-за того, как Эрешкигаль смущалась от намеков на то, что она каким-то образом могла обидеть Аинза, уже вполне привыкшего к тому, что половина его Слуг ожидали от него конца света,— То есть... Ты попыталась защитить души людей вокруг?
Оглядевшись вокруг и вновь приметив множество клетей, поднимающихся из земли и свисающих со скал вокруг нее, Аинз перевел взгляд на Эрешкигаль,— Прошу прощения, если это прозвучит непочтительно, но ситуация вокруг со всеми этими душами, собранными в клетках вокруг не выглядит слишком... Располагающей к их защите?
-Что? — Эрешкигаль нахмурилась на мгновение, после чего, собрав картину сказанного Аинзом в своей голове, мгновенно зарделась и попыталась хмыкнуть, задрав подбородок вверх — в манере, в которой это делала Жальтер, а потому крайне фальшива,— Что?! Конечно же я не люблю людей и совершенно не переживала за них или что-то подобное — не пойму, на что ты даже намекаешь! Просто я богиня Мира Мертвых, это моя работа и обязанность, защищать тех в мире мертвых от кого-то, кто может нарушить их покой!
-К тому же это не моя вина, что у меня получилось только запихать людей в клети вокруг — я этого не хотела!— мгновенно забыв о своей попытке выдать себя за божество, не испытывающее к человечеству никаких чувств, Эрешкигаль вдруг начала оправдываться, окончательно затаптывая идею того, что она не испытывала никаких положительных чувств к человечеству... Если кто-то вообще мог поверить в подобное хотя бы на секунду,— В мире начало умирать слишком много людей, так что мне пришлось работать без остановки, переправляя тысячи душ за раз, у меня просто не было времени подготовить мир мертвых к такому нашествию людей! Они бы все ходили и толкались бы локтями — а что, если бы кого-нибудь из них обуяла жажда мести или ярость?! Они бы переродились в злых духов и отправились бы досаждать живым людям — мне только этого не хватала! А в клетках они находятся в стазисе, не чувствуют холода вокруг и не испытывают боли или ненависти и сохраняются в спокойствии, на случай, если они смогут вновь вернуться обратно в свои тела...
-Вернутся в свои тела? — вычленив наиболее интересующую Аинза фразу, тот мгновенно приподнял одну бровь, вновь заставив Эрешкигаль прикусить свой язык в смущении.
-Это на случай, если кто-то сможет разобраться с Тиамат. Я знаю, что на это нет практически никакого шанса, но... Вдруг? — Эрешкигаль подняла взгляд на Аинза, явно смущенная собственной наивной идеей,— То есть их тела, поглощенные Тиамат... Она перестроила их, но зачем ей души людей? Для Тиамат души людей незначительная и ненужная часть, что-то, что она бы поглотила или уничтожила — и даже бы не заметила, в то время как здесь их души находятся в безопасности и спокойствии... И, в теории... Если однажды кто-то сможет разобраться с ней... То почему бы не иметь подобный вариант под рукой?
Эрешкигаль попыталась улыбнуться, весьма неуверенно, однако там, где Эрешкигаль не чувствовала уверенности — ее неожиданно почувствовал Аинз, впервые нашедший обитателя этой Сингулярности, что не был подвержен харизме Гильгамеша и не поддерживал его план,— То есть ты хочешь найти другой план? Отличный от плана Гильгамеша?
-Я бы не сказала, что я против него — я все еще уважаю Гильгамеша и я считаю его план лучшим из всех возможных, но... — Эрешкигаль обвела большую арку по небу, представленному высоким каменным потолком, всеми силами стараясь не смотреть в глаза Аинза,— Но если бы альтернатива подобным действиям и планам все же бы существовала, то это было бы хорошо... Разве нет?
-Абсолютно,— найдя нового, пусть и несколько неожиданного союзника в этом мире, Аинз сделал шаг вперед, заставив Эрешкигаль вспомнить о том, что в данный момент она общалась, фактически, на пороге своего дома, и с звуком, похожим на кваканье, отступить назад.
-Да, точно, прошу прощения, проходи! — Эрешкигаль мгновенно сделала несколько шагов назад, после чего бросила взгляд вокруг нее, словно бы паникующий хозяин дома, пытающийся придумать неожиданному гостю развлечение, и, не найдя того, взглянула на Аинза вновь.
Аинз в свою очередь, сделав несколько шагов за стены мира мертвых, оглядел те, после чего ответил на невысказанную мольбу Эрешкигаль — Эрешкигаль, если вопрос уже зашел о подобном, то... Может быть ты сможешь рассказать мне что-нибудь о Тиамат?
-Рассказать? — Эрешкигаль задумалась на мгновение, прежде чем просиять, найдя возможность взаимодействия со своим "гостем", и кивнуть ему,— Да, пожалуй. В конце концов, я ведь тоже была одной из богинь в Альянсе Трех Богинь!
* * *
Озимандия Великий был одарен всеми видами способностей и талантов, особенно в том. что касалось управления империями. Он был способен управляться с бюрократией и отчетами как самый опытный укротитель зверей, заставляющий тигров прыгать сквозь горящее кольцо и слонов танцевать на одной ноге по щелчку его пальцев — однако это не означало, что он любил любил заниматься подобными делами. Тот факт, что он занимался ими в прошлом был связан с тем, что он был вынужден ими заниматься, такова была его роль как великого царя — более того, ему было интересно и даже приятно наблюдать за тем, как растет и ширится его империя, как расцветают улыбки на лицах его подданных. Просто потому, что такова была его естественная роль и ничто не служило более достойным показателем мощи и величия правителя, чем мощь и величие его империи, и набитые карманы граждан подчеркивали это величие равно вместе со стройными рядами марширующих в изукрашенных доспехах солдат. В конце концов, солдаты маршировали увереннее и сражались яростнее, если у них за спиной находился дом достойный их защиты.
Однако оказавшись в этой Сингулярности вот уже второй день, с перерывом лишь на одно празднование, Озимандия провел разбираясь с бюрократией царства — причем, даже не его собственного, а того, что принадлежало Гильгамешу. Основной причиной подобного события стало то, что Озимандия желал показать Гильгамешу насколько тот был слаб в управлении государством и насколько бюрократия его государства была легка в контроле для кого-то подобного самому Озимандии, однако эти действия в целом достаточно быстро наскучили Озимандии. Не для того он согласился быть призванным в Халдею и отправился в Сингулярность, чтобы провести дни за бумажной работой, слабо подходящей его статусу не только как фараона, но и как величайшего и сильнейшего Слуги на свете.
Потому, поставив размашистую подпись на очередном документе — учитывая то, что тот был изготовлен из подобия бумаги и содержал целый ряд сверочных колонок, изобилуя терминами вроде "кредитный баланс" и "положительное сальдо" — Гильгамеш явно внедрил чрезмерное количество изобретений из будущего в текущее государство для того, чтобы помочь тому выдержать испытание Тиамат — после чего отклонился на своем кресле, приняв регальную позу фараона, возжелавшего отдохнуть от утомившей его работы.
-Хм,— Гильгамеш, бросив взгляд на Озимандию, скривил губы в ухмылке, однако не стал говорить о том, что бюрократия в конце концов победила Озимандию — все же он был вынужден признать, что действия того являлись помощью для самого Гильгамеша, и Гильгамеш не желал отказываться от той ради смерти от переработки на своем рабочем месте. Гильгамеш желал умереть на своих условиях, не из-за того, что его сердце отказало после очередного прочтения поданной жалобы на пропавшую корову от очередного беззубого крестьянина.
-Жизнь царя Гильгамеша выглядит значительно менее интересной и наполненной приключениями, чем говорят о нем легенды,— Озимандия, подперев свой подбородок рукой. взглянул на Гильгамеша со скучающим выражением лица,— Я предполагал, что самоназванный "царь героев" прославился большим, чем прочтением торговых накладных в невероятных количествах.
Гильгамеш на эти слова только взглянул на Озимандию, оставив те без ответа — тому было позволено даже отпускать подобные, столь неуважительные комментарии относительно самого Гильгамеша, в конце концов, не говоря о том, что сам Гильгамеш мог возразить на это только тем, что эпоха его великих подвигов прошла, отныне он являлся в первую очередь мудрым царем, нежели всемогущим тираном. Да и как бы он мог совершать подвиги в данный момент, если мир за пределами созданных Гильгамешем стен был полностью поглощен Тиамат?
-Хм,— в конце концов выдавил из себя Озимандия, не добившись ответа от Гильгамеша на его слова, прежде чем перевести взгляд на самого Гильгамеша,— Жизнь этого государства не стоит ни гроша.
Эти слова, впрочем, заставили самого Гильгамеша бросит на Озимандию взгляд, после чего поднять руку, что мгновенно открыла десяток сверкающих золотом порталов за спиной Гильгамеша — после чего множество ярких лучей и заклятий из самых различных эпох и историй ударили вперед, пересекаясь и перевиваясь, прежде чем врезаться в фигуру самого Озимандии. Сам Озимандия, впрочем, не только не был разгневан или удивлен подобной реакций, но даже, кажется, был разочарован, подняв руку в ответ, так что сотня солнечных лучей мгновенно врезались в магию Гильгамеша, переламывая одно заклятие за другим, приводя столкновение к неразрешимой ничьей.
Как быстро атака началась — так быстро она и окончилась, оставив двух царей на своих местах, даже не сдвинувшись с них, и дворец вокруг них покрытый трещинами и черной гарью.
-Хочешь ли ты сказать, что Мерлин пытается играть со мной? — Гильгамеш, не обратив внимания ни на свои действия, ни на реакцию Озимандии, перевел на того взгляд. Никому не было позволено оскорблять его государство и его правление — и сам Озимандия также принимал этот факт, и потому не обратил внимания на попытку собственного убийства, что оставила бы от меньшего Слуги только упоминание на страницах истории, если бы вовсе оставила хоть что-то.
-Не по собственной воле,— Озимандия ответил, глядя на Гильгамеша незаинтересованно,— Он лишь делает то, как должно, и ты следуешь за ним.
-Ты думаешь, что царь царей, Гильгамеш Великий, следует за кем либо? Знай свое место, шавка,— Гильгамеш рассмеялся взрывным смехом спустя мгновение, однако Озимандия не изменил своего взгляда или позы,— Я вижу сквозь любую ложь и правду, и взгляд мой видит все.
-Все ли? — Озимандия, однако, на эти слова только поднял бровь, заставив Гильгамеша непроизвольно дернуть щекой. Хотя назвать Гильгамеша "всевидящим" не было бы слишком далеко от правды, вопрос заключался в том, чем именно являлось "всевидение." Умение единовременно видеть все, происходящее в мире? Возможность видеть все исходы события? Знание обо всем, что когда-либо происходило в истории Земли? Разные виды "всевидения" отвечали за разные варианты этой возможности. Мерлин обладал возможностью видеть все сущее, происходящее в данный момент на Земле — запертый вне времени на Авалоне великий маг рассматривал все происходящее в мире единовременно со всех углов и точек зрения, словно бы наблюдая за интересующим его телешоу — способность, что избавляла его от всех секретов, но не позволяла тому знать все возможные исходы и предпосылки событий. Гильгамеш же обладал иным видом ясновидения.
Ша Накба Имуру — Благородный Фантазм Гильгамеша, его всевидение как старейшего героя человечества. Как все артефакты произошли из его сокровищницы, так и все истории восходили к его легенде. Иными словами, Эпин о Гильгамеше являлся черновой калькой для всех легенд человечества, и потому Гильгамеш, герой сего эпика, мог проследить исток любого события к своим легендарным приключениям. Возможность, благодаря которой Гильгамеш видел "причину" любого события и все возможные исходы той.
Однако даже зная причину любого события — это не было абсолютным всезнанием. В конце концов, если Гильгамеш не обладал полным знанием всего происходящего в мире, даже зная о том, что вызвало то или иное действие — это не означало, что он мог всегда и абсолютно предугадать любое событие. В партии шахмат существовали миллионы вариантов и комбинаций, однако, с какой-то небольшой вероятностью, партия могла быть закончена тем, что метеорит неожиданно упадет на землю и разрушит доску — ничтожная вероятность, не относящаяся напрямую к самой партии шахмат. Гильгамеш мог наблюдать за шахматной партией, видя все возможные ходы и исходы той, однако обладая возможностью сконцентрироваться только на той, Гильгамеш не мог предсказать каждое возможное будущее перед ним — и точно также не мог, глядя на то, всегда выбирать то будущее, что однозначно станет настоящим. И потому, несмотря на его "всевидение", Гильгамеш не был "всезнающ" в смысле "непобедим".
Поэтому Мерлин, способный видеть все происходящее в мире, и Гильгамеш, способный знать истоки и исходы всех событий в конце концов были отличны друг от друга — и не были всезнающи, всесильны или всегда верны в своих суждениях.
-И поэтому ты думаешь, что Мерлин ошибся в его действиях? — Гильгамеш, глядя на Тиамат, знал о том, что любое сражение с ней уничтожит человечество окончательно... Но это было правдой только при соблюдении ряда условий в этом "сражении." Если же в сражение был добавлен фактор, о котором Гильгамеш не мог знать...
-Нет. По крайней мере, не намеренно,— Озимандия чуть зевнул, явно скучая от подобного обсуждения судьбы мира,— Но даже если Мерлин видит весь мир единовременно — это не значит, что он видит каждую его деталь с абсолютной четкостью каждый момент времени.
-Ты вновь говоришь о Мастере из Халдее? — Гильгамеш только в этот момент сообразил, что Озимандия не просто признал Аинза достойным Мастером — событие столь легендарное, что его можно было считать невозможным, но и упомянул о нем уже дважды,— Хм, значит, таково твое восхищение им?
-Восхищение?— Озимандия закатил глаза, всем видом показывая, насколько это слово было неподходяще к мыслям самого фараона,— Скажи мне, даже если твой план окажется удачен — он держится на твоей личности. Даже если представить, что ты оставишь сотню достойнейших учеников — в конце концов они всего-лишь люди. Они растерзают это королевство, не через год, так через десять поколений. Но там, где раньше человечество подбирало кости погибших цивилизаций — здесь, в этом мире, не найдется стервятников для того, чтобы полакомиться трудами твоих действий. Твое королевства — колосс на глиняных ногах, башенка из дженги, ожидающая обрушения.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
