-Послать радиограмму адмиралу Каськову такого содержания — "приказываю с отрядом спешно двигаться к Босфору на соединение со второй оперативной группой". Радиограмму в штаб флота — "направить оба гидрокрейсера с полными авиаотрядами в район, расположенный в тридцати милях восточнее Бургаса на соединение с первой оперативной группой". Всё лейтенант, выполняйте.

Теперь что скажете господа офицеры? Что предпримет Сушон после того, как перехватит и прочитает наши радиограммы?

Я думаю, после прочтения первой депеши, Сушон поймёт, что мы стягиваем все силы к проливу и будем сторожить его там, — высказался каперанг Кузнецов.

-Вот именно, Иван Семенович, вот именно. Раз я вызываю ещё и броненосцы, которые встанут у Босфора, то по его разумению я с двумя линкорами начну прочесывать все прибрежные дыры, где может затаиться "Гебен". А возможно решит, что хватит и одного линкора на его поиски. И ему станет понятно, что если он войдет в один из болгарских портов, то обратно мы его уже не выпустим.

-И поймёт он это, после прочтения второй радиограммы, из которой узнает, что мы вызвали ещё и гидрокрейсера с гидропланами, — озвучил мою задумку Вердеревский.

-Я предполагаю, что он решит так — пока броненосцы не подошли к проливу надо попробовать прорваться в него во что бы то ни стало. Если соберётся весь русский флот, то ему ни за что не прорваться в пролив. Спрятаться тоже негде, так как за короткое время корабль не скрыть маскировкой. Попытку интернироваться он тоже отвергнет, понимая, что рано или поздно Румыния может выступить на нашей стороне, и тогда корабль попадёт в наши руки. Остаётся только затопить свой корабль. Но сделает это он только после попытки прорыва, или сразу после того, как поймёт, что другого выхода у него нет?

-И он пойдет на прорыв сейчас, — воскликнул лейтенант Никишин.

-Да. Вот поэтому-то мы и идём к Босфору.

-А как же отряд контр-адмирала Каськова и гидрокрейсера? — задал вопрос Кузнецов.

-А что Каськов. К Босфору он поспеет не ранее завтрашнего утра. Будем надеяться, что адмирал Сушон предпримет свою попытку прорыва раньше этого времени. Тогда повернём Каськова обратно. Пройдётся вдоль побережья, заглянет в Эрегли. Поди, к тому времени, турецкие пароходы не успеют оттуда уйти. Капитан второго ранга Тихменёв докладывал нам о пяти транспортах и трёх канонерских лодках, укрывшихся в порту, но возможно, что их там больше скрывается. Если что, он и там сможет поупражняться в стрельбе по транспортам и портовым сооружениям.

Несколькими часами ранее. Район порта Зунгулдак. Действия Синопского отряда.

Броненосцы, продолжая перестрелку с "Гебеном" уже почти повернули на обратный курс к Зунгулдаку, когда германец получил второе попадание. На этот раз снаряд попал под кормовой мостик, вызвав там пожар. После этого попадания "Гебен" отвернул и стал уходить на северо-запад. Адмирал Каськов остался доволен итогом непродолжительного боя с "Гебеном". Корабли прямых попаданий избежали, а мелкие поверхностные повреждения не в счёт. Противник свой замысел не выполнил, обстрел порта он не сорвал, его туда просто не подпустили.

Вернувшись после боя к Зунгулдаку, Каськов возобновил бомбардировку порта. Пока его броненосцы отсутствовали, на береговых батареях шли восстановительные работы. Были эвакуированы все раненые, убраны убитые. Туркам даже удалось ввести в строй одно из поврежденных орудий. Крейсер "Прут" благодаря своей дальнобойной артиллерии держался в недосягаемости с берега, но и сам не слишком преуспел в обстреле судов в порту из-за дальности и вновь поставленной дымовой завесы. Дым от пожаров тоже сильно мешал прицельной стрельбе. Пара эсминцев, что была придана крейсеру, была отогнана от входа в порт огнём береговых батарей. Пришлось им сходить и добить стоявший под берегом повреждённый турецкий транспорт.

Каськову вновь пришлось начать контрбатарейную борьбу, вызвав огонь на себя, и этим существенно облегчить положение крейсера и эсминцев, обстреливающих непосредственно транспорты в порту. Через час, сосредоточенным огнём броненосцев, батареи были подавлены и замолчали. С начала сегодняшней бомбардировки порта, удалось потопить несколько транспортов, ещё с десяток интенсивно горело, да и на других что-то дымило. На берегу были разрушения и многочисленные жертвы среди высаженных войск, которые не успели покинуть порт. Из-за нехватки боеприпасов на кораблях, интенсивность обстрела постепенно начала спадать. На угольных эсминцах фугасные снаряды заканчивались, правда были ещё осветительные и ныряющие, и конечно шрапнель. На нефтяных, ввиду того, что им пришлось немного меньше поучаствовать в обстреле порта, ещё оставалось немного снарядов. Можно было и на этом закончить обстрел и отходить, всё же урон нанесён немалый и судам, и грузам на их борту. Потери в живой силе тоже должны быть значительные. Но адмирал решил вновь повторить попытку проникновения в порт и нанести удар по транспортам торпедами.

Старк, повторно за сегодняшний день, повёл свои эсминцы на прорыв, намереваясь использовать все торпедные аппараты. Всё же на трёх эсминцах тридцать торпед, а это очень весомый аргумент для того, чтобы отправить всех, ещё не потопленных, турок на дно. Но использовать все свои торпеды сумел только "Быстрый" Бубнова, он входил в порт вторым. Когда эсминцы вошли в порт, намереваясь не спеша перетопить все суда, с берега открыли огонь полевые орудия. Турки успели выгрузить кое-что из снаряжения четвёртого корпуса турецкой армии, переброшенной сюда из Измира, в том числе некоторое количество орудий полевой артиллерии. Те из орудий, что не успели вывезти за город, установили в порту и кое-где на возвышенностях в самом городе. Они-то и открыли огонь по вошедшим в порт эсминцам. Старк не ожидал такого приветствия от турок, когда около десятка орудий встречают твой торжественный вход в порт фугасными и шрапнельными снарядами. А ведь вес у каждого снаряда трёхдюймовки — это основной калибр полевых орудий — шесть килограммов. Да ещё с короткой дистанции. Да с твёрдой земли, а не с качающейся палубы. Снаряды довольно близко и кучно рвались около эсминцев. Почему-то основной огонь был сосредоточен на головном и замыкающем эсминцах. Там появились раненые и убитые. Пришлось маневрировать, и ни о какой-то прицельной стрельбе по судам врага и речи уже не было. "Громкий" успел разрядить только три торпедных аппарата, поразить один транспорт, но тот бы утонул и без его помощи, так как горел, поражённый несколькими снарядами ещё во время обстрела. Бубнов воспользовался тем, что его обстреливало всего два орудия, прошёл на большой скорости вдоль причалов и разрядил все свои аппараты, и попал в два судна. Эсминец "Счастливый ", кавторанга Фуса, получил прямое попадание фугасным снарядом в радиорубку. Потеряв трех человек убитыми и столько же ранеными, успел разрядить только один торпедный аппарат, но ни в кого не попал, и сразу лёг на обратный курс, прочь из порта. В этом прорыве эсминцы Старка получили незначительные повреждения, но потеряли пять человек убитыми и семерых ранеными. Это была последний этап операции по уничтожению транспортной флотилии турок предпринятой адмиралом Каськовым. После того как эсминцы покинули порт, весь Синопский отряд направился к месту базирования. Но через четыре часа, когда корабли были на расстоянии пятидесяти миль восточнее Зунгулдака, пришла радиограмма от командующего — срочно идти к Босфору.

Глава четырнадцатая. Гибель "Гневного"

Ожидание адмирала Новицкого.

Адмирал Новицкий был предупреждён, что "Гебен" потерян и его точное местонахождение неизвестно. Возможно, он спрячется в одном из болгарских портов, или предпримет попытку прорваться мимо "Екатерины" в пролив. Последнее место, где его видели, было в ста милях севернее пролива.

-Итак, господа офицеры, нам неизвестно точное местонахождение "Гебена", но может случиться так, что через три часа он появится на горизонте. Наша задача не пропустить его в пролив. Это значит, что нам надлежит через два часа подойти почти вплотную к проливу, но находиться в недосягаемости береговых батарей противника. Там и будем ожидать "Дядю".

-Ваше превосходительство, до захода солнца осталось менее четырёх часов. А не попытается ли "Гебен" по темноте проскочить в пролив? — задал вопрос командир линкора капитан первого ранга Сергеев. К ночному бою мы не приучены, да ещё с таким противником.

-Всё так, Аполлинарий Иванович, вся надежда на эсминцы. Может быть, они сумеют в темноте распознать "Гебен" и сблизиться с ним, а главное, удачно выпустить свои торпеды.

Прошло три с половиной часа напряженного ожидания. Солнце висело у самого горизонта, через несколько минут оно сядет и на море опустится ночь. "Гебен" так и не появился. Возможно, сейчас он отстаивается где-то в болгарском порту или крадётся вдоль берега к проливу. Вот только вдоль какого — западного или южного. Он-то точно знает, что его у пролива ждут, так как турецкие радиостанции работают почти непрерывно, видимо сообщая Сушону обстановку у пролива. И очень вероятно, что немецкий адмирал предпримет попытку прорыва в темноте — размышлял Новицкий, поглядывая на заходящее солнце.

-Если сигнальщикам с "Пылкого" не померещилось, то у нас тут, как минимум, ещё и германская подводная лодка, — начал высказывать свои опасения каперанг Сергеев.

-Так ведь Ульянов обстрелял её предполагаемое место ныряющими снарядами и даже сбросил одну глубинную бомбу — обнадёжил старший офицер

-Похоже, что всё впустую, но пока, после той атаки, перископ он больше не наблюдал.

-То, что мы не видим её перископа, это не значит, что её нет. Она точно где-то затаилась, и скорее всего неподалёку, и может в самый неподходящий момент ударить по нам, — вынес вердикт адмирал.

-Приказываю. Наблюдение за водной поверхностью не ослаблять ни на минуту, как только будет замечен перископ, открывать огонь без команды.

Одно радовало, море окончательно успокоилось и установился полный штиль. На зеркальной поверхности моря перископ виден далеко, а если ещё лодка в движении, то бурун от перископа выдавал её за несколько миль.

Через полчаса на море опустилась тьма, уже на расстоянии трёх кабельтов было затруднительно разглядеть силуэт эсминца, прикрывавший линкор с норд-оста. Казалось, что даже звёзды сегодня светят в два раза тусклее, чем до этого.

-Я не представляю, как мы в этой темноте разглядим " Гебен", — ворчал Сергеев. Пройди он в миле от нас мы и не заметим его. Боевыми прожекторами сейчас воспользоваться тоже не можем, если он рядом, то нас он обнаружит первым, как только мы их включим. А сам будет оставаться невидимым.

-Всех глазастых наверх, и чтобы глядели во все глаза. Я склоняюсь к тому, что германец попробует прорваться вдоль анатолийского берега, так как там турки сумели протралить фарватер.

-Ваше превосходительство, мне кажется, что Сушон именно на это и рассчитывает, что мы будем его ждать у анатолийского берега, а сам он попытается проскочить вдоль болгарского побережья, невзирая даже на минные заграждения.

-Это маловероятно, всё же там восемь линий заграждений, он не сможет беспрепятственно проскочить через все, обязательно, хоть на одной-то мине, но подорвётся.

-Но одной мины может не хватить, чтобы его остановить. Немцы строят добротные корабли, и это он доказал в конце декабря четырнадцатого, когда подорвался на двух минах и остался на плаву.

-Смотря в каком месте произойдёт подрыв.

-Ваше превосходительство, нет смысла надеяться на повторение случая с Порт-Артурским "Петропавловском", да и корабли эти несопоставимы по своей конструкции.

Как и предполагал Сергеев, "Гебен" крался вдоль Румелийского берега, оставаясь незамеченным, и уже находился в тринадцати милях северо-западнее мыса Кильос. Как он смог пройти между двумя нашими минными заграждениями оставалось загадкой. "Гебену" оставалось пройти всего восемнадцать миль до входа в пролив, миновав последние три линии минных заграждений.

Подвиг унтер-офицера Рябинушкина

"Нерпа" старшего лейтенанта Маркова заняла позицию напротив мыса Угуньяр, между берегом и минными заграждениями. На этом мысу у турок находился наблюдательный пост, и располагались две артиллерийские батареи по три орудия. На одной находились три стопятимиллиметровых орудия, снятые с броненосца "Торгут Рейс", вторая была вооружена шестидесятипятимиллиметровыми орудиями. При свете дня на этом небольшом участке моря, две на три мили, сильно не разгуляешься, если на тебя направлено шесть орудий, да и ночью тоже. Когда с одной стороны у тебя берег и малые глубины, а с моря свои и турецкие минные заграждения, то, если чуть не рассчитал — жди беды. Сюда ведут три прохода между минными заграждениями. Один по мелководью у самого берега мимо мыса Кильос, другой строго на север, и третий на северо-запад, но там дальше есть ещё пара минных заграждений, и тот, кто не знает прохода или собьётся с курса обязательно налетит на мину. По этому третьему проходу лодка и пришла сюда на дежурство. После вчерашнего шторма, на море установилась вполне спокойная погода, и поэтому на корпусе лодки, помимо верхней вахты, находились счастливчики, те, кому было дозволено подышать свежим воздухом. Но и им была поставлена конкретная задача.

-Всем смотреть внимательно! Возможно именно здесь будут прорываться турецкие корабли. И не забывайте про сорванные после шторма мины, тут проходит сильное течение, которое и выносит их к самому берегу, — отдавал распоряжения Марков.

Вперёдсмотрящим был определён унтер-офицер Рябинушкин. Он уселся на носу лодки прямо на палубу, свесив ноги, и держась за флагшток, всматривался вперёд. В таком положении, находясь всего в двух метрах от воды, он походил на фигуру, которыми во времена парусников украшали носы кораблей. Будь сейчас хотя бы небольшое волнение, сидеть вот так, у самого форштевня, Рябинушкин бы не стал — водой бы залило.

Подводная лодка медленно двигалась на север вдоль тёмного берега, до которого было порядка шести кабельтов. Это был второй её проход по этому маршруту, берег — кромка минного заграждения. Пока было всё спокойно и на берегу, и в море. До поворота на обратный курс оставалось минут десять, когда Рябинушкин заметил шар дрейфующей мины.

— Мина по правому борту. Двадцать метров!

-Лево на борт, — молниеносно среагировал Марков.

Кто-то из подводников бросился на крик в нос лодки, а кто-то, наоборот на корму, подальше от опасной гостьи. Лодка плохо реагировала на перекладку рулей из-за малого своего хода, и поэтому медленно, но верно приближалась к мине. Ещё немного и мина может соприкоснуться с корпусом лодки в районе первого выреза под торпедные аппараты Джевецкого, и что может произойти после этого, рассказывать никому не надо. Видя это, Рябинушкин не раздумывая бросился в воду, подплыл к мине и теперь старался её удержать подальше от борта проходящей мимо лодки. Все, кто был на корпусе, не дыша следили за этим геройским поступком. Как только мина миновала корму подводной лодки, Марков приказал лечь в дрейф. Оттолкнувшись от мины, Рябинушкин поплыл к лодке, которая покачивалась на волнах в сотне метров от него. Пока происходили эти события, наблюдение за морем почти прекратилось. Ещё не успели вытащить героя из воды, как над морем прозвучал взрыв.