Прохождение ракет дополнил мощный гул, идущий с неба — там волна за волной пролетали боевые вертолеты, затем с ревом пронеслись "Футуры"-перехватчики.
— Не может быть! Всё ядерное оружие вывезли на плато Хаос. Но если... это чудовищно! — Керс побледнел. — Если у файа и остались ядерные ракеты, они не посмеют применить их — иначе вся Товия исчезнет с лица земли!
Толпа, благоговейно замершая при виде ракетовозов, приветствовала возрождение самой грозной, Внешней Армии ликующими криками. Особенно старались ополченцы. Они не знали, что видели обыкновенные ракеты, начиненные обычной взрывчаткой и всего час назад украшенные этой грозной эмблемой. Но оружие было настоящим. На крепостных батареях осталась сотня противоракет, несущих нейтронные боеголовки. Их пытались приспособить для поражения наземных целей.
Когда парад закончился, в его хвосте возникло стихийное шествие ополченцев. Их здесь собралось, наверное, несколько десятков тысяч. Шагали они нестройно, но зато усердно потрясали оружием и выкрикивали проклятия и угрозы в адрес мятежников и предателей. У них было даже некое подобие формы — но не военной. Она состояла лишь из рабочих штанов и сандалий, дополненных старыми бронежилетами из пенорезины и титановых пластин, у многих почему-то расстегнутыми до пупка. Что это должно было означать — презрение к врагу или просто желание показать глазеющим девчонкам упругие, в крупную клетку мышцы, Сурт не знал.
На шеях ополченцев красовались цепочки с какими-то амулетами, на поясах вместе с подсумками висели длинные ножи. Длинные густые волосы у многих были связаны в высокие пучки на макушке, падая на спину на манер бунчука. Они походили на армию дикарей, но с современным оружием — автоматы, штурмовые винтовки, массивные трубчатые базуки и реактивные огнеметы.
В дикой массе выделялись командиры в серых рабочих комбинезонах, с пистолетами и лентами истребителей на лохматых гривах. У многих на рукавах были нашивки Академии. Сурту бросился в глаза юноша, надевший на голову массивный стальной обруч — кольцо от подшипника большого диаметра. Всем, и бойцам и командирам ополчения, было по пятнадцать-двадцать лет.
Парад произвел на Истми угнетающее впечатление, тем более, что в его ходе небо полностью скрыли непроницаемые тучи, дававшие от фонарей тревожный, мутный и бледный отблеск. Уэйра сказал лишь:
— Ну, вот и конец света. Остается лишь удивляться, как Найте смог задержаться на этом уровне дикости.
Когда они уже подходили к его дому, с темного запада донеслись раскаты орудий. Осада Товии началась.
А с неба стал падать черный, невидимый глазу пепел.
Примечания: Товия
На Уарке знали два города с таким названием, они были столицами Старой и Новой Фамайа.
Первая Товия стала столицей Фамайа ещё в те времена, когда файа воевали с колонистами. Ни о точном времени, ни о самих основателях города ничего не известно. Первоначально это было маленькое селение, построенное примерно двести лет спустя после Освобождения. Само слово "Товия" переводится как "удобный дом".
Это селение было известно тем, что в нем родился Анмай Вэру, позднее названный Строителем Вэру. В юности он был великим воином, но позднее проникся отвращением к войне — ведь все войны велись между родственными племенами. Прекратить их можно было лишь объединив страну.
Он поклялся сделать это — и это ему удалось. Хотя его племя ничем не выделялось из других, идею объединения страны поддержали многие. На месте своего родного селения он построил первый город Фамайа. Именно за это его и назвали Строителем. После его смерти Фамайа вновь распалась. Лишь пятьдесят лет спустя Вэйд Аркус объединил её окончательно.
В знак своей победы он повелел построить в центре Товии пирамиду, ставшую знаменитейшим сооружением Товии и всей Фамайа. Она была высотой в 320 локтей, но позднее её высота сама стала единицей длины — столь велика была её слава.
Во времена Империи Товия стала огромным городом. В ней жило полмиллиона файа — очень много для тех диких времен. После распада Империи Товия стала столицей одноименного княжества. Его правители постоянно воевали, чтобы защитить город от своих одичавших соплеменников. Но к началу войны за независимость только Товия смогла сохранить древнюю культуру файа. Именно поэтому она вновь стала столицей страны.
После Катастрофы жителям пришлось покинуть город. Они оставили его в полном порядке, надеясь когда-нибудь вернуться. Но этим надеждам не суждено было исполниться.
Товия до конца времен Уарка осталась мертвым городом. Тем не менее, она пережила и ту, возрожденную Товию. Её улицы и сама пирамида Вэйда Объединителя навечно сгинули в пламени Бездны.
ГЛАВА 15.
ПАРОКСИЗМ
...Десятки тысяч плохо вооруженных солдат упорно, напролом лезли на сплошную завесу пулеметного огня, пока гора трупов не заваливала амбразуры, лишая гарнизоны дотов возможности стрелять, или же наши солдаты не сходили с ума от беспрерывного убийства...
Из воспоминаний Карла Маннергейма.
1940 год.
Из дневника Найте Лая,
командующего ЧК.
"11.8.1745 года от основания Суфэйна, или 3.6.202 г. от основания Фамайа. (Или 263-й день Эвергета по моему собственному календарю).
Сегодня Уэрка начал штурм Товии. Как и ожидалось, укрепления "белой области" оказались негодными, — слишком длинная линия обороны, и не эшелонированная. Она представляла собой, собственно, забетонированный ров, на днище которого высилось три линии высоковольтных проволочных заграждений, и вал, усиленный дотами. Сосредоточив артиллерийский огонь, мятежники пробили в нем множество брешей. В этом, собственно, не было нужды, т. к. все полицейские части, занимавшие линию, после начала штурма перешли на сторону Уэрки.
Сдача внешнего укрепленного пояса дорого нам обошлась — мятежники поднялись на плато с запада и прошли между фортами и городом, отрезав нас от Хаоса. На равнине мы их разбили, пустив в ход танки, артиллерию и вертолеты. Сообщение восстановлено, но что будет завтра?..
Общие итоги штурма. "Белая область" на западе полностью потеряна. Вернуть её невозможно. Мятежники захватили знаменитые научные города-спутники Товии — Ирну, Спарху, Мирик — превратив их в сущий ад. Мы удержались на новых, основных позициях, там враг продвинулся немного. Подбито 204 вражеских бронемашины, из них половина танков. В условиях пригородов базуки оказались очень эффективны. Но танков у мятежников всё же слишком много, и наши потери огромны: 6 тысяч убитых и 12 тысяч раненых — все больницы переполнены. Если бы не гексы и наша техника, особенно орудия фортов, нас бы просто смяли. От "бывших" почти нет пользы — они слишком глупы. Мы потеряли уже половину их общего количества, уничтожив всего около четырех тысяч мятежников. Вдобавок, есть случай нападения двух неизвестных лиц на управляющую машину — она взорвана и сожжена, оператор и водитель убиты. Это сделал кто-то из находящихся в городе.
Вертолеты бьют врага очень успешно, но четыре из них уже сбито. И это только начало! Орудия Цитадели выпустили больше сотни снарядов по дорогам и местам скопления противника — спасибо вертолетчикам!
Но, по оценкам корректировщиков, её главным калибром уничтожено всего 500-600 мятежников — не густо, если учесть, что каждый снаряд весит больше тонны! Всего противник потерял примерно 18-20 тысяч — убитыми и неизлечимо ранеными. Надеюсь, что наших в большинстве удастся спасти. Сегодня же наступил "конец света". Тучи пепла скрыли всё небо. Абсолютный мрак, температура: вчера было +22, сегодня +12 и продолжает падать.
Обстановка в городе более-менее нормальная. Уэрка пока не обстреливает жилые кварталы, надеясь захватить столицу с ходу. Передышка нам пригодится, — дорога на Хаос ещё цела, попытаемся отправить туда побольше молодежи. Пусть даже здесь станет некому воевать!"
"6.6.202 г., или 266-й день Эвергета.
(3-й день осады)
Вот уже третьи сутки нас непрерывно штурмуют. Наши бойцы падают с ног от усталости. Враг разместил на южном берегу реки артиллерию и беспрерывно обстреливает город. Везде массовые разрушения и пожары. Жители перебрались в подвалы, учреждения и транспорт, кроме метро, не действуют. Вражеские вертолеты атакуют непрерывно, хорошо, что у нас много зенитных ракет! Был даже воздушный налет — 21 самолет сбит ракетчиками Цитадели. По крайней мере бомбы нам не угрожают!
Враг вышел к восточной окраине города. "Серебряные сады" пришлось оставить. Мятежники тут же сожгли их дотла, а здания взорвали. В самой Товии дела плохи — паника. Наши западные укрепления практически прорваны. Мы вынуждены бросить в бой все силы, чтобы остановить врага. Но единственное, что хоть как-то пока его сдерживает, — это артиллерия, особенно наша 16-дюймовая. Теперь мы используем её для разрушения захваченных противником сооружений. Бьем по южному берегу — сплошь пожары, дым и чад. В ответ мятежники атаковали плотину. Там только за первый день штурма мы потеряли 700 бойцов истребительного отряда, 15 танков, 98 бронетранспортов, 6 самоходных орудий, 8 систем РСЗО. Держаться на дамбе невозможно, истребители отошли к шлюзам и машинному залу, — он разбит снарядами и горит. Электростанции больше нет, теперь вся надежда на АЭС. Враги готовят взрыв дамбы, а мы не можем им помешать! Писать о потерях уже нет времени, они и так очень велики, даже среди гекс".
"4-й день осады. (7.6.202 г. или 267-й д.Э.)
Сегодня мятежники взорвали дамбу. Вода хлынула в проран, и за несколько часов водохранилища не стало, дамба смыта почти полностью. Идиоты! Теперь в Товию с юга не попасть — у шлюзов ужасная стремнина, вода там вырыла целое ущелье! Хорошо хоть, наши водозаборы не пострадали — их строители предусмотрели подобное ещё сотню лет назад, и поток хлынул в реку несколькими милями ниже.
Водохранилище — море бездонной грязи, наш флот весь на мели. Мониторы и бронекатера сейчас окапывают, а остальное... Вдоль набережной немыслимое число всякого хлама. Вода из каналов Нового Города тоже ушла, на их дне хлам и грязь, наш речной транспорт — среди неё.
Артобстрел продолжается. Орудия мятежников бьют уже и с востока. Наш аэропорт разрушен дотла, от его главного здания остался лишь каркас. Гражданской и транспортной авиации в Товии больше нет — все самолеты, которые не смогли перелететь на Хаос, сгорели. Снаряды падают уже и сюда, но пока никакого крупного ущерба вроде нет, Цитадель почти вся размещена под землей.
В промышленной зоне сплошные пожары и взрывы. Заводы "Мегазевры" разрушены, патронные разрушены, химические — один гигантский костер. Весь город залит пламенем, огонь со всех сторон. Горят нефтехранилища, везде дым, неба не видно. Разбиты цистерны с ядовитыми химикатами. Ветер сносит отраву на город, вся Товия в ядовитых парах. Есть случаи массового отравления со смертельным исходом. Сущий ад — под дымно-багровым небом идут жесточайшие бои. Штурм идет непрерывно, Уэрка бросает в бой всё новые силы, а у нас нет уже никаких резервов! Подбита уже половина нашей техники, и, хотя противник потерял восемьсот танков и примерно сто тысяч человек, это слабое утешение. Наши вертолеты и авиация не могут действовать в дыму. Все взлетные площадки под огнем, четверть машин уже сбита или уничтожена на земле. Разовые лазеры оказались почти бесполезными. Больше трети наших бойцов убито и ранено, все уцелевшие измотаны до смерти, помочь им нечем, — восточную окраину тоже штурмуют, пока безуспешно. Мятежники вновь вышли на плато, железная дорога на Хаос разрушена, северные форты отрезаны и блокированы. Возникла угроза прорыва в тыл, хорошо, что укрепления вдоль края плато еще держатся!
На западе мятежники прорвали главную линию обороны и вошли в город. Начались уличные бои. Но солдаты Внутренней Армии пока держатся неплохо. По примеру истребителей они расстреливают врагов с крыш, устраивают засады — иногда очень удачно. 136-й полк подбил 5 самоходных орудий, 8 танков, 15 бронетранспортов, не понеся никаких потерь. 143-й полк подбил 12 самоходок, 20 танков, 30 бронетранспортов. 14-й истребительный отряд уничтожил до 1200 и взял в плен 1600 мятежников (отправлены прямо в "Золотые сады") и т.п. Тем не менее, разрушения в западных кварталах огромны — сплошное море огня. О жестокости боев в горящих развалинах уже сочиняют легенды (нет времени приводить подробности).
Положение в городе очень тяжелое — ни у людей, ни у файа психика не может долго выдерживать такое напряжение. Сколько ещё продержимся — не знаю. Уровень радиации поднялся более чем в сто раз, скоро начнется эпидемия лучевой болезни. Неизвестно, чьи силы истощатся первыми, наши или Уэрки. Сейчас любая мелочь может решить исход войны. А я буду просить помощи у Вэру — пусть он сделает хоть что-нибудь, пока не стало слишком поздно".
* * *
— Нам надо что-то делать!
Керс Уэйра не ответил, он смотрел в выбитое окно. Истми Сурт чувствовал себя как в западне в его маленькой, но роскошно обставленной квартире, полутемной и с низкими потолками. Здесь всё было в идеальном порядке, — уют сохранился даже несмотря на вылетевшие от близких взрывов стекла.
— Идите сюда, — сказал Керс. — Видите, во что превратился город?
Истми тоже выглянул в окно. Теплый, наполненный едкой вонью и гарью воздух заставил его закашляться. С высоты второго этажа широкая улица казалась неестественно пустой — ни людей, ни машин, лишь блестело битое стекло. Огромное здание напротив было ещё цело, лишь зияя выбитыми окнами, но соседнее уже пылало. Огонь сливался с небом, на которое страшно было смотреть. Бешено несущаяся масса багрового дыма озаряла всё внизу неестественно ярким, трепещущим светом.
Они отступили в глубину комнаты. Багровое марево потускнело за шторами, но комнату наполнял тяжелый гул, в котором едва различались отдельные выстрелы. Пол вздрагивал, по шторам скользили тени — казалось, они мчатся в самый ад...
— Что вы предлагаете сделать? — спросил Керс.
— Надо помешать Высшим. Их крепко прижали, и сейчас они могут пустить в ход ядерное оружие!
— И как же мы им помешаем? Все ракетовозы ушли в Цитадель, а там...
— Мы должны найти способ попасть и туда!
Керс вдруг мрачно улыбнулся.
— Я знал одного архитектора, которого уволили за неблагонадежность. Он рассказал мне многое о Цитадели — из неё в город ведут подземные ходы!
— Ходы?
— Насколько я знаю, есть шесть туннелей, выходящих за обводы крепости. Первый ведет под плотиной на ту сторону реки, но он сейчас уже разрушен и затоплен. Второй к АЭС — нам туда не попасть. Третий, кажется, на север, к одному из фортов, четвертый на аэродром. Пятый ведет в городское метро, а шестой выходит на склон плато, и я знаю, куда!
