— Тейн вас убьет! Вы не понимаете, на кого руку подняли!!!
Как раз это нападающие отлично понимали. А потому крепко связали обоих пленных, погрузили их на лошадей — и уехали.
Понимаете, не понимаете... предстоятель сказал — привезти. Дальше разговаривать не о чем. А чтобы спокойнее было по дороге — каждому кляп и мешок на голову. И поехали!
* * *
— Ваше величество!
Мария прищурилась на стоящего перед ней немолодого эрра, за спиной которого пряталась красивая девушка. Такая... во вкусе Иоанна. По волосам и объему красот и возвышенностей, только молоденькая совсем.
Это что — еще любовница? Не хватало еще услышать, что девушка утешала его величество после смерти Дианы, и теперь ждет ребенка! Мария тогда лично тушку Иоанна выкопает и в реку спустит!
— Эрр?
— Ваше величество... — мужчина выглядел чуточку растерянным. — Я... вы не помните меня?
— Эрр, — в голосе Марии прозвучала усталость, с которой обращаются к детям и слабоумным. — Вы серьезно считаете, что я обязана помнить — ВСЕХ?
— Я эрр Рибоно, ваше величество.
— Замечательно, — чем были знамениты эти Рибоны, Мария даже не представляла. Грибами? Рыбами? Да хоть бы и крокодилов разводили!
— Ваше величество, моя дочь, Марита... Маргарита Рибоно...
— Да, эрр?
Видя, что королева в затруднении, Димас решил прийти ей на помощь. И аккуратно шепнул в ухо:
— Бастард Иоанна.
Мария едва себя по лбу не треснула.
Ну да, она же знала, что у Иоанна и еще... побочки есть! Но сразу не сообразила!
— Я хотел выдать ее замуж...
— Так за чем же дело стало, эрр? Надеюсь, жених уже есть на примете?
— Да, ваше величество, наш сосед, — эрр Рибоно явно перевел дух. — Мы давно сговорились, и день свадьбы был назначен, но...
— Нужно было разрешение, если она признанный бастард, — опять на ухо зашипел Бустон.
Мария закатила глаза. И адресно обратилась к девушке. Она-то не виновата, что у нее отец козел. Тот, который король. Приемный, кажется, ничего себе, и за девчушку волнуется?
— Маргарита, ты хочешь выйти замуж за вашего соседа? Как там его... эрр...
— Эрр Кайрет, ваше величество, — Маргарита впервые посмотрела прямо. Мария невольно кивнула, да если девчонка похожа на мать, то Иоанну было чем тут увлечься. Одни косы чего стоят! — Мы давно сговорены.
— Я спросила не об этом. Ты — хочешь этого брака?
Маргарита посмотрела прямо в глаза королеве.
— Я не могу сказать, что мы безумно любим друг друга, ваше величество. Но мы давно друг друга знаем, и между нами есть тепло и понимание...
Мария кивнула.
— Ты умничка, Маргарита. Я подарю тебе что-нибудь на свадьбу, если не возражаешь.
— С позволения вашего величества, — эрр Бустон кашлянул за плечом. — Эрр Кайрет, если я не ошибаюсь, поставляет мед даже к королевскому двору?
— Да, ваше величество, эрр Бустон прав, — подтвердил эрр Рибоно.
— Сейчас он арендует заливные луга у Короны, ваше величество. Но я полагаю, что можно отписать эрре Рибоно несколько лугов в приданое?
— Мне нравится эта идея, — согласилась Мария. — Канцлер, потом мы с вами посидим над картой, и подумаем. Эрра, вы получите документы в ближайшее время. И учтите, что это будет ВАШЕ приданое, доходы с которого пойдут Вам, а позднее эти земли унаследует кто-то из ваших детей.
— Ваше величество! — эрр Рибоно аж на колени упал. — Такая милость!
Рядом с ним так же упала Маргарита. Здесь и сейчас ей владели смешанные чувства. Ей и стыдно было за мать, и напряжение схлынуло, и благодарна она была королеве... вот как мать могла о ней говорить гадости? И вовсе она не сушеная ведьма, и не злая, а просто очень уставшая, и к людям прислушивается. Маргарита знала, отец даст за ней приданое, но много он выделить не сможет, не так их семья богата. А луга... теперь она для эрра Кайрета будет ценнее прежнего.
Не то, чтобы мужчина стал ее обижать, или ущемлять, но хорошо, когда есть что-то свое. Кажется, ее величество это понимает.
— Встаньте, эрры. Какое у вас еще ко мне дело?
— Ваше величество, и так сверх меры обласканы, — принялся благодарить эрр Рибоно.
Мария выслушала подобающие три минуты, и отослала семейство, пообещав им присутствовать на свадьбе, буде та пройдет в столице. Или прислать подарок, если в деревню. Посмотрела на Димаса.
— Незаменимый вы человек, канцлер.
— Эрр Кайрет — полезен королевству, ваше величество. И эрр Рибоно неплохой человек, только романтичный был очень, в юности. Женился неудачно, повез жену ко двору... вы вряд ли ее хорошо помните, вы болели как раз, и малыш...
Мария кивнула.
Не помнила, конечно. Хотя и не по той причине.
— Забудем о прошлом, канцлер. Давайте жить настоящим и будущим, — в том числе и с вами, эрр Бустон. И вас простили. Кажется, канцлер это понял, потому что поклонился и коснулся губами руки Марии. Та ладонь не отняла, улыбнулась и кивнула. Пусть работает человек, если для блага государства. — Кто следующий?
* * *
Валент Эрсон напряженно размышлял.
С одной стороны, Иоанн умер, а ее величество Мария вроде, как и сама пострадала от его действий. Это пусть она кому угодно рассказывает про фиктивный брак с Дианкой! Валент помнил, как у короля чуть штаны не дымились, так хотелось!
С другой стороны — что ему? Всю жизнь прятаться?
Хотелось бы и поговорить с ее величеством? Может, она ему хоть что-то от семейного состояния вернет? И род Эрсонов продолжить хотелось бы?
Почему нет?
Только вот как ему подобраться к королеве? Написать письмо?
Ага, можно подумать, его так и вручат? Да любое письмо по дороге через шесть рук пройдет, а его письмо точно и не дойдет. 'Доброжелателей' у Эрсонов во дворце — хоть в салате соли!
Самому заявиться?
Ага, Валент у себя один! И просто так умирать не собирается! А если королева тоже зла на Эрсонов... как бы так исхитриться с ней поговорить, чтобы и себя не выдать, и на расправу не попасть?
Вот как бы ему поговорить с королевой наедине?
А ведь есть, есть одна интересная возможность... Валент Эрсон даже знал, где можно встретить нужного ему человека, и договорился, и ждать стал. И спустя примерно десять дней его ожидания увенчались успехом. Хотя дама и вскрикнула, и шарахнулась от него, но...
— Добрый день, эрра Розабелла!
* * *
Нельзя сказать, что дама была спокойна и довольна встречей. Наоборот, выглядела она весьма разозленной, что в сочетании с кудряшками и розовыми бантиками, смотрелось забавно.
Валенту на ее настроение было плевать, так что мужчина сразу заговорил о деле. Настроение у эрры стало еще хуже.
— Устроить встречу с ее величеством? И как вы себе это представляете?
— Провести меня во дворец. И привести ее в те покои, где буду я. Одну.
— Ее величество одна нигде не ходит.
— Так-таки и нигде?
Эрра Розабелла задумалась.
— Ну... может быть. Но это сложно, и трудно. И сейчас ее величество собирается на Конклав. Может, вы немного подождете, эрр? Сейчас королева не в настроении, и еще какой она ответ даст на ваш вопрос?
Валент задумался.
Так он и сам понимал, во-первых, королева еще... она как бы есть, но как бы ее и нет окончательно. Она регент при малолетнем короле, но... но и король пока не окончательный. Малыш не коронован.
Отца у него нет, так что официально его должен короновать Предстоятель, это можно сделать в центральном храме. Да и королеву признать официально.
Во-вторых, королева наверняка нервничает. Пока в дорогу соберется, пока вернется... а вот когда она заявится, довольная, под это дело у нее и попросить можно милости для своего рода. Валент даже и не сомневался, что Мария своего добьется.
А кто?
Нет других претендентов, часть их сами Эрсоны и извели, Виталис постарался. А вторую часть...
Ихорас, гадина! А ведь таким скромным казался! Таким безобидным!
— Ты на Конклав поедешь? Королева берет тебя с собой?
Эрра Розабелла качнула головой.
— Нет. Я остаюсь дома. Последнее время мне сложнее. Королева мне так не доверяет, как раньше.
И раньше-то не доверяла, просто считала безобидной дурой. А сейчас может, и считает, но к себе не подпускает. Так что...
— Я подожду. А потом ты устроишь мне встречу с ее величеством.
— Да.
Эрра Розабелла допила вино и ушла. А Валент остался сидеть и думать о своем будущем.
Если королева согласится его выслушать, это будет уже приятнее.
Согласится ли?
* * *
Брат Тома впервые оказался в таком положении. Когда его просто начали бить, может, и ногами, он просто не знал, чем именно. Не спрашивая ни о чем, вообще не разговаривая, даже не вынув кляпа и не сняв мешка. Разве что в живот не били.
Еще тошнить начнет клиента, задохнется...
А требуется просто слегка 'отбить мясо' перед тем, как им займется повар.
Палач?
В том-то и дело, что палачом брата можно было и не запугать. Палач был ему знаком. А вот боль, неизвестность, страх... могло это сработать?
Могло!
Что с Аруасием? Где он?
Брат тома и знать о том не знал, да и не задумывался. Сейчас все его мысли были только о спасении своей шкуры.
Только вот никто с ним разговаривать не собирался.
Избив несчастного монаха, похитители бросили его в углу, словно тюк с тряпьем, и вышли вон. Тома лежал, пытался отдышаться, и подсчитывал свои раны и синяки. Он бы спросил, сказал... да он бы много чего мог сделать! Только вот никого не интересовало, что он может сказать, в нем словно бы вообще не видели человека. И это было самым страшным.
Про обитателей клеток, к которым брат относился примерно так же, он и не вспомнил. Увы.
* * *
Аруасий вытер нос и исподлобья посмотрел на мужчину, который с ним договаривался.
— Ну что — сдержал я слово?
— Да. Возьми. Куда тебя доставить?
Аруасий, который до последнего не верил, что его отпустят и дадут денег, вдруг ощутил на ладони тяжесть кошелька.
— А...
— Что ты удивляешься? Думал, убьем?
— Думал... только что здесь, что там...
— Понимаю. Так куда тебя отправить? Или сам разберешься?
— Вы меня выпустите, а там я уж сам разберусь.
— Как скажешь. С утра иди куда, захочешь.
— Почему — с утра?
— Так ночь сейчас, ты, конечно, парень неглупый, но все одно нарваться можешь. Так что до утра у нас, а потом на все четыре стороны.
— Хорошо.
— Если еще чего-то хочешь попросить — говори сейчас, мы больше не увидимся.
— Одежду бы мне.... Другую.
— Какую?
— Как у работяги.
— Не пойдет. Давай, как у приказчика из мелкой лавки, на рабочего ты не похож уже. Руки, да и смазлив ты слишком...
Аруасий думал недолго.
— Хорошо. Можно, точно?
— Чего ж нельзя? Одежда, обувь, ну и прикажу тебе собрать всякого-разного на дорогу. Понимаю, пищу ты не возьмешь, побоишься, но гребешок — полотенце — иголка с ниткой и прочее, мелкое?
— Спасибо, эрр!
— Да не за что. Ты нам хорошо помог, а за труды и награда быть должна.
Аруасий все равно не верил.
До самого утра не верил, но его и переодели, и накормили, правда, своеобразно, колодезной водой и крутыми яйцами, не отравишь, и сумку с собой собрали, и деньги отдали. И ушел он спокойно, в сторону дороги, хоть и ожидал до последнего камня в спину, да не дождался.
А все просто объяснялось.
Предстоятель старался держать слово, которое давалось им или от его имени. Так ему потом верить больше будут, репутация, она зарабатывается с трудом, а теряется в секунду. Если бы вопрос был серьезным, предстоятель бы любую клятву нарушил, не задумался. Но так-то — зачем?
По мелочи даже и неинтересно. Вульгарно как-то.
Аруасий ушел, и жил себе спокойно всю оставшуюся жизнь. В Картен уехал, хотелось бы дальше, да на Шагрене ему точно не обрадовались бы. Мечту свою исполнил, смог сменить шкуру, отправился служить в лавку, потом женился на дочери хозяина, жил с ней, не так, чтобы идеально, но вполне себе неплохо, детей завел, погуливал иногда, лавку у тестя принял, когда срок настал.
И — молчал.
Всю свою жизнь молчал о своем происхождении и о том, что случилось в его молодости. Как о таком рассказать? Самому же страшно! Подумать — и то жутко, не то, что слово вымолвить!
О том, что случилось в Фардании, он знал, и лишний раз прикусывал язык. Целее будет. И голова, на которой этот язык закреплен — тоже.
* * *
Мария иногда думала, что змеей доползла бы побыстрее. Плевать, что пузо о кочки обдерет, все равно вышло бы лучше!
Кортеж!
Это пока кареты, пока телеги, пока слуги...
Это еще она воспользовалась ситуацией. Если к ней брат приехал, так она с братом и поедет. И — БЫСТРО!
А могло бы и еще хуже быть.
Слушались-то Марию беспрекословно. И слушались, и каждое слово ловили, и все делали, но... не положено!
Есть традиции, обычаи и установления?
Вот и все тут!
Не может благородная эрра ехать без кареты, камеристки, платья, и карета королеве полагается совершенно определённая, и эскорт, и даже мебель своя... тут уже Мария рявкнула так, что стены дрогнули.
Еще за ней кровати не возили?!
Совсем страх потеряли?! Берега попутали?!
Быть бы церемониймейстеру битым личной королевской ручкой, но вмешался канцлер. И мигом развел половину проблем.
Просто кортеж ее величества Марии присоединялся к кортежу его величества Саймона. И карету можно взять походную... вот, в такой ее величество уже в монастырь ездила. Подойдет?
Мария согласилась.
С таким подходом дело пошло быстрее, но двигаться с хорошей скоростью все равно не получится. Так что встал вопрос, кого оставлять на хозяйстве.
Канцлер?
Безусловно. Но кто-то тут ему доверяет полностью?
Нет уж, это вы кому другому расскажите. Доверять я готова, но плетку рядом положу. И гильотиной пригрожу, так, для верности. Так что в команду к Бустону добавился исс Шент. Плюс семейство Стоунов.
Плюс Мелисса, которой понравился бравый капитан, и девушка вовсю строила ему глазки.
Отец Роман, который заменил безвременно почившего в тюрьме Исайю Рентского. Справятся, как-нибудь. И все равно у Марии сердце было не на месте, и уезжать не хотелось. Но надо!
Так что спустя шесть дней (по королевским меркам невероятно быстро) кортеж двинулся в путь.
* * *
— Возьмите, эрр.
Димас Бустон на Расмуса смотрел даже с сочувствием. Понятно, крысюк, но за свою глупость он уже наказан. Так что королева решила не добивать несчастного, прирезала ему земли и распорядилась выдать неплохую сумму на обзаведение.
А заодно намекнуть, что при дворе ему будут не особо рады. Прощать ему Мария тоже ничего не собиралась. Способен человек на подлости за деньги? Вот то-то и оно, нельзя ему доверять! Он и дальше крысой будет! Порода такая!
— Благодарю, эрр Бустон.
Расмус чувствовал себя неловко. Он переминался с ноги на ногу, пока Димас не кивнул ему на кресло.
— Вы присядьте, эрр. Может, вина?
— Не откажусь. Эрр Бустон, королева на меня не сердится? За... ну, за все?
— Не сердится, — успокоил его Бустон. — Но и симпатий к вам никаких не питает. Скажу честно, эрр, ее величество, хоть и добра, и милосердна, но до какого-то предела.
