Мир

— Ты принял решение?

— Да. Я должен встретиться с братом и поговорить с ним наедине, то есть в присутствии вас троих, но так, чтобы больше об этом никто не знал. Как ты думаешь, это трудно будет устроить?

— Легко! — ответил Май. — Я как раз наткнулся на статью, где подробно описывался быт "нашего владыки". Многое наверняка переврано, тем не менее, общий контур понятен. Твой брат живёт скромно, занимая несколько маленьких комнат в дальнем крыле дворца. Охрана — скорее почётный караул, положенный по рангу для пышности. Полагаю, приземлившись в одном из внутренних двориков, мы легко попадём в комнаты регента, не тревожа покой его красиво одетой гвардии.

— Так просто? — слабо улыбнулся Селен.

— Да! — ответил Май.

Оливин и Эса обрадовались, услышав, что час "Х" близок. Им давно не терпелось использовать в новом деле полученный в путешествии опыт. Отъезд назначили на полдень. Май расплатился по счёту и, хотя количество приобретённых разведчиками сувениров заставило его приподнять удивлённо брови, он ни слова не сказал о том, что багажное отделение забито хламом. Полёт от города к городу занял меньше времени, чем медленный конспиративный выезд за границы поселения. Задолго да наступления темноты заговорщики оказались в столице. Тратить время и энергию на камуфляж Май счёл излишним. Машина зависла над крышами дворца. Селен выглядел взволнованным и ещё больше побледнел. Он с жадным интересом глядел сверху на дом, где родился и вырос, где из наследного принца стал легитимным монархом и куда сейчас имел законное право и реальную возможность вернуться. Маю показалось, что Селен рад был бы увидеть грустные следы упадка, но фасад сверкал свежей краской, в дальнем крыле кипел ремонт, да и в парке появились новшества — по взглядам законного короля Май легко понял, где произошли изменения.

Оливин и Эса с любопытством озирались, вполголоса обмениваясь мнениями. Они сдружились за прошедшие дни. Май машинально задействовал программу послойного сканирования. Людей во дворце, конечно, предостаточно и многие останутся на ночь: для одного лишь поддержания порядка в парадных залах и жилых комнатах требуется внушительный штат прислуги, но проникнуть внутрь незаметно вполне возможно. Двери и окна наверняка запирают на ночь, но преодолеть бесхитростные запоры не составит труда, тем более что ставни видны лишь в хозяйственном крыле, а именно там и делать нечего.

В парке вокруг пруда и по аллеям гуляли дамы и кавалеры. Селен всматривался и вроде бы кого-то узнавал, хотя глядя сверху это и трудно. Заметив, что его подопечный расстроен, Май решил, что рекогносцировку можно считать завершённой, и увёл машину в глухой угол парка, куда заглядывали разве что садовники, да и то нечасто.

Уныние Селена до известной степени передалось Оливину и Эсе. Когда собрались поужинать перед ночной операцией, воцарилась почти полная тишина. Пока остальные ели, Май прогулялся немного по запущенным дорожкам. Песок скрипел под ногами, да вяло по ночному шелестели листья — вот и все звуки вокруг. Демон почувствовал, что ему недостаёт весёлой болтовни спутников, давно ли она его раздражала? Сумерки быстро сгущались, и вот уже серые тени налились угольной чернотой. Наверху зажглись звёзды, яркие и многочисленные, как в любом плохо освещённом мире.

— Пожалуй, нам пора, — сказал Оливин, когда Май вернулся к машине. — В патриархальных реальностях рано ложатся спать, экономя глаза и свечи.

— Думаю, скоро здесь засверкают электрические фонари, и в чём-то это грустно.

— Пока что свои приглуши и не забудь надеть очки.

— Наверное, и этой деталью облачения я привлекал внимание случайных прохожих.

— Безусловно, и местные мастера уже получили множество заказов на тёмные стёкла, защищающие глаза от солнца. Ты ввёл новую моду, демон.

— Я рад! — ответил Май.

Он поднял машину над деревьями и медленно повёл её к тёмной громаде здания. Мягкие очертания крон сменились угловатыми контурами дворцовых башен. Май просканировал жилое крыло, в котором устроил свои апартаменты регент.

— Странно! — произнёс демон, вглядываясь в тепловую картинку нужного слоя. — Там никого нет.

— Неужели он что-то заподозрил и спрятался? Да не мог он ничего заподозрить: мы так старательно соблюдали конспирацию!

Оливин придвинулся, чтобы обозреть другие помещения: дворец невелик.

— Здесь, я так понимаю, спят слуги. Правитель в обращении прост, и если ночью ему требуется что-либо, идёт за этой вещью сам. Он полагает, что рациональный труд невозможен без полноценного отдыха, а слуги — тоже люди. В народе хвалят его демократизм.

Оливин спохватился, что неучтиво превозносить нового правителя перед лицом свергнутого и виновато кашлянул. Селена в полумраке не было ни видно, ни слышно, увлекающийся небожитель забыл о его присутствии. Выдержав паузу, показавшуюся ему вполне достаточной, он заговорил снова:

— Вот почётный караул возле парадной двери — тоже, по-моему, спит, а где ещё люди? Дворец-то оказывается пуст! Только ленивый не устроит в такой ситуации скоротечный переворот.

— Быть может, его мучает раскаяние, — тихо произнесла Эса, — он ведь посягнул на родную кровь, да и власть монарха считается священной.

Селен вздохнул, но опять никак не откликнулся на обсуждение судьбы своей и королевства.

— Здесь ещё кто-то! — сказал Май. — В большом помещении прямо под нами.

— Это тронный зал! — заговорил Селен, но так тихо, что остальные трое едва разобрали его слова.

— Смотрите, там окно распахнуто! — воскликнул Оливин. — Должно быть, душно бедняге от скверных мыслей. Через два дня он рассчитывает стать королём, но и эти два дня надо ещё прожить.

Май промолчал, но мысленно согласился с Эсой. Ему тоже казалось, что юный регент скорее призывает судьбу на свою голову, чем пытается её избежать.

— Вот в окно мы и войдём, тем более что они его сами открыли! — сказал демон решительно.

Машина плавно спустилась вниз и зависла вплотную к широкому подоконнику.

— Я — первый, остальные за мной и не толкайтесь.

— Ой, ладно, не учи нас манерам ночью во главе комплота.

Май не ответил. Он легко выбрался на широкую доску и спрыгнул внутрь. В полумраке зал казался проще и строже, чем вероятно был днём. Высокое кресло трона слегка светилось позолотой. Вдоль стен шли просторные лавки, крытые чем-то мягким и на одной из них Май увидел склонённую фигуру, человека. Мужчина не спал, но так крепко задумался, спрятав лицо в ладонях, что демон и трое его спутников смогли незамеченными подойти вплотную.

— Сангрен! — тихо позвал законный монарх.

Глава 37

Май был готов к тому, что застигнутый врасплох регент, вскочит, закричит, а то и упадёт в обморок, но брат Селена разочаровал ожидания публики. Он медленно поднял голову, а затем встал. Насколько удалось разглядеть в темноте, младший оказался на старшего похож: разве что резче черты лица, упрямее подбородок, да фигура заметно худощавее. Братья разглядывали друг друга, трое странников тихо стояли рядом. Даже Оливин решил не вмешиваться и посмотреть, как события разовьются без его участия.

— Хорошо, что ты вернулся! — сказал Сангрен.

Такое облегчение прозвучало в голосе, что поверили ему все без оглядки, вот только Селен нахмурился:

— Ты ведь хотел меня устранить. Ты всегда твердил, сколько помню, что я плохой король и предаюсь бессмысленным развлечениям, вместо того, чтобы заниматься делами государства.

— Я и теперь это повторю. Когда ты упал с лошади, я подумал: вот он, мой шанс. Рядом никого не было. Ты сильно ударился головой о корень дерева и едва дышал. Я отвёз тебя в заброшенную избушку, а затем послал одного из преданных мне дворян увезти тебя дальше. Мне лучше было оставаться на виду, чтобы избегнуть подозрений. Всё устроилось удачно. На ближайшей дороге ждала карета, а когда ты начал приходить в себя, мой друг вместо лекарства заставил тебя выпить сонного зелья.

— Потом вы увезли меня в предгорья и заперли в убогом замке, где не было никого вокруг, кроме летучих мышей и чаек. Ты намеревался всю жизнь держать меня под замком или убить сразу после коронации?

— Я не хотел тебя убивать, всего лишь склонить к отречению, но ты как безумный кричал, что никогда не откажешься от короны и кровью подлых заговорщиков зальёшь тронный зал так, чтобы утонули ступени.

Май невольно вздрогнул, а Оливин с Эсой переглянулись. Селен и не подумал опровергать страшные слова брата.

— Я испугался, — сказал он. — Не думаю, что рискнул бы привести в исполнение столь жуткий план, даже если бы у меня появилась к этому реальная возможность. Теперь я помню всё. Я злился и лелеял месту о побеге, но возможность такая всё не представлялась, а предпринять последовательные усилия я, видимо, не умел. Помог случай. Старик, что приносил мне еду, упал прямо возле решётки. Он умер от болезни или от угрызений совести и мне удалось дотянуться до ключей. В доме никого не случилось, и я вывел лошадь из конюшни и пустился скакать по дороге. Лучше бы я пошёл пешком. Проклятый конь споткнулся, и я опять полетел из седла. Помню, как катился по мягкому склону, пытаясь уцепиться за траву и ветки кустов, а потом удар — и всё. Я очнулся в другом мире, забывший себя, растерянный и жалкий.

— Мы тебя искали, но не нашли. Я стал готовиться к коронации, хотя был уверен, что ты где-то затаился и сумеешь в нужный момент выйти из тени. Я оказался прав. Меня убьют сейчас или это произойдёт публично?

Май нахмурился и почувствовал, как рядом сердито подобрался Страж: для маргов и разговоры о смертной казни — непристойны. Селен помолчал, затем вдруг подошёл к трону и взобрался на него с привычной ловкостью.

— У меня только один вопрос и я задаю его как законный монарх: зачем ты это сделал? Разве я плохо к тебе относился, разве жизнь беспечного богатого принца была тебе не по душе?

— Нет! — ясно ответил Сангрен. — Она была по душе тебе, а я видел, как твоё нежелание вникать в дела государства разрушает основы монархии. Вместо того чтобы печься о подданных, ты беспокоился лишь о развлечениях. Когда не хватало денег на потехи, ты вводил новые налоги, а думал, ли о том, что народ и так устал платить, ничего не получая взамен? Приходило ли тебе в голову, что быть королём нищего королевства попросту стыдно?

— Нет, — ответил Селен. — Я уже слышал от тебя эти речи, но я их не слушал. Лишь сам пережив лишения, я начал понимать, что ты был прав. Мы здесь провели несколько дней, и когда я ходил по улицам, как простой человек, я увидел свой мир изнутри. Оказывается, я ничего о нём не знал, а вот судить брался. Прости меня, брат.

Сангрен недоверчиво вгляделся в старшего родича.

— Ты хочешь поиздеваться надо мной? Я не прошу пощады для себя, лишь для тех, кто поверил в мою удачу. Мы хотели добра своей стране.

— И, похоже, у вас получилось, — тихо сказал Селен. — Разгуливая по улицам без короны и мантии, узнаёшь много любопытного. Люди довольны, что ты, брат, станешь кролём, а обо мне поют песенки, где обыгрывают слова утраченный и растраченный.

Оливин закашлялся, должно быть, тоже успел детально ознакомиться с местным фольклором. Эса шикнула на приятеля, чтобы не портил красоту момента, к тому же интрига ещё не закончилась.

Словно актёр, сообразивший, что длинные монологи, не разбавленные действием, рассеивают внимание публики, Селен встал и сошёл по ступеням. Простое движение получилось неожиданно величавым.

— Боюсь, что работа правителя мне не по плечу! — сказал Селен, и голос его засверкал совсем другими интонациями, словно его протёрли. — В невольных странствиях я не только обрёл самого себя, но ещё нашёл друзей, вот они, и я тебя с радостью с ними познакомлю, а лучшая на свете женщина согласилась стать моей женой. У нас серьёзно, и так как она вдова, я навсегда ухожу с твоей дороги. Садись на трон и сделай то, что не смог сделать я.

Поскольку растерянный регент лишь молча смотрел на брата, вперёд шагнул Оливин. Небожитель быстро сообразил, что несостоявшийся переворот совсем не повод отказываться от грандиозных планов. Торжественно Страж предъявил будущему королю бляху — символ Основ Порядка и произнёс речь, которую кроме Сангрена заведомо никто не слушал. Май с гордостью смотрел на своего потеряшку, а Эса его поцеловала. Потом, чтобы её не приняли случайно за обещанную публике вдову, она отошла в сторону.

Разложить все детали по полочкам удалось только к утру, но братья обнялись после долгой разлуки в пространстве и понимании. Оливин, который догадывался о том, что его плохо слушали, ещё раз пообещал новому монарху протекцию и скорейшее присоединение к Конвенции, а затем вся компания покинула дворец так, как и пришла сюда — через окно. Гостиницу искать не стали, а расположились на отдых в том же запущенном углу парка. Оливин и Эса заснули довольно быстро.

Селена Май нашёл под деревом. Бывший король устроился в переплетении корней, и Май невольно вспомнил реальность русалок, где его подопечный вот так же приютился возле древнего дуба.

— Как ты?

— Нормально!

Селен кивнул.

— Значит, ты выбрал Альбу, а не корону? — уточнил Май. — Не пожалеешь? Трон — довольно привлекательное место, как говорят.

— Если бы поэты были королями, разве ты бы начал писать стихи?

— Вот уж нет! — засмеялся Май. — Я счастлив со своими машинами.

— И я хочу быть счастливым. Дело даже не в том, что я люблю эту женщину и обещал ей себя насовсем. Дело в том, что там, начав с малого, я узнаю, каков мой потолок. Я хочу добиться чего-то сам и заслужить уважение и Альбы, и твоё, и Оливина, и Эсы и других людей, с которыми мне предстоит столкнуться. Я хочу быть мужчиной, а не абстрактной фигурой на даром доставшемся троне.

— Я рад за тебя! — искренне сказал Май.

— И есть ещё одно обстоятельство. Странствуя по мирам, мы пытались каждый из них сделать лучше, принести пользу, оставить после себя доброе дело. Так разве могу я, благодетельствуя чужие земли, обобрать и обидеть свою? А лучшее, что мы можем подарить этой реальности, у неё уже есть.

— А теперь я тобой горжусь! — сказал Май.

Они помолчали, любуясь победным наступлением зари. Заговорил демон.

— Я не хотел затрагивать этот вопрос, пока ты не разберёшься с делами и собой, но теперь самое время поговорить. Помнишь те пробы, что взяли у тебя в реальности шлемов? Они подтвердили, что болезни твои придуманы, и доказали полное твоё тождество с обычными людьми, населяющими миры.

— Что это значит?

— Это значит, что если вы не предохранялись, то в знакомом замке может ждать сюрприз, и тебе следует поспешить, чтобы защитить законом и своим именем это прекраснейшее из чудес природы.

Селен счастливо засмеялся и, прислонившись к дереву, погрузился в мечты. Несколько слезинок торопливо скатилось по его щекам, а нежное утреннее солнце засияло в них радугами, приняв за капли росы. А ещё оно щедро поделилось румянцем с бывшим королём, а ныне счастливым человеком, и Май почувствовал, что если и мучили потеряшку остатки злых сожалений, они рассеялись в этот миг.