Гении места или Занимательная география

и волосы у ней — как волосы у женщин, а зубы у ней были, как у львов.

На ней были брони, как бы брони железные, а шум от крыльев ее — как стук от колесниц, когда множество коней бежит на войну;

у ней были хвосты, как у скорпионов, и в хвостах ее были жала; власть же ее была — вредить людям пять месяцев.*

Скоро весь карьер покрылся темной шевелящейся массой, среди которой рычали, сражаясь, две фигуры — исполинский ящер и карьерный экскаватор.

Тут Мика почувствовала, что Протектор успевает все — не только управляться со своей железной махиной. Снова потекла энергия, броня придавала сильнее.

— Мо!

— Делай свое дело, Максимус.

А у них появилась новая проблема — оказалось, крылья у игв были не для красоты. Встать на крыло смогли сразу не все. Лишь десятки поднялись в воздух — неуверенно, тяжело. Мика сцепила зубы и расставила пошире босые ноги. Рядом тоже самое сделал Петр, а за ним — Софья.

Фарид проводил взглядом скользнувшее над их головами первое темное облако.

— Держитесь, Альфаиры!

* * *

Альфаиры дрогнули под первым ударом. Лопались нити, в которых путались и застревали игвы. Алия охнула и зашипела, когда образовалась первая дыра. Со свистом втянула воздух, на ее талии сильнее сжались руки Тагира.

— Не смотри на них. Только руки. Только нити. А этих — нет. Не смотри на них.

Рядом тяжело дышали Ильдар, Тамара и Лидия. Было видно, как им трудно — особенно Лидии. А ведь у них было только по три нити. А у маленькой хрупкой девушки в руках Тигра — сорок. Сорок. По четыре на каждый палец.

Ее руки мелькают, дирижируя невиданной симфонией — симфонией битвы, ставка в которой жизнь. Просто Жизнь.

Игвы сгорали в узлах золотой сети, содрогались в конвульсиях. От соприкосновения с чуждой материей разрушалась и сама сеть — и латать ее становилось все сложнее. В поселке, прикрытом невидимой человеческому взгляду золотой сетью, на людей накатывала странная апатия и тоска — верный признак приближения тех, кто потом заберет все.

— Еще одна атака — и они прорвутся! Что там Мика делает?! Куда Мандры смотрят?!

А Мандры просмотрели атаку. И теперь пожинали плоды. Внутри карьеры камни плавились. Камни утягивали внутрь, в себя, копошащихся игв, у которых не получалось взлетать. Камни пожирали пришельцев. Но их было слишком много. Тьма египетская...

Мо отвлекся на энергетический выброс и пропустил, точнее, подпустил — и тут же стрела под ударом тяжелого хвоста выгнулась под никак не предусмотренным конструкторами углом. Словно нитки, лопались один за одним стальные канаты. Еще немного — и ротор станет неуправляемым.

Волшебник оценил ситуацию мгновенно. Пальцы защелкали тумблерами — быстро, но точно и уверенно, словно он у себя в Обители, грузит пылящий аммофос. Разворот, отмахнулся стрелой, но очень неуверенно — управление над экскаватором почти утрачено. Над карьером пронесся оглушительный рев — видимо, радостный. Мо подставил под удар кабину.

Ну же, давай, ящерица — ты тупой, но должен понимать, куда бить.

И рарруг ударил. Бронированным, с огромными шипами хвостом разнес на брызги осколков кабину. Но и сам открылся. И, заломленный под не предусмотренным конструкторами углом, вращающийся на остатках тяги двадцатиметровый ротор, как нож в масло, вошел в бледное брюхо. Стальной диск даже еще смог провернуться несколько раз — вычерпывая своими ковшами ошметки внутренностей и густую вязкую темно-бордовую, почти черную кровь. Рев агонии рарруга накрыл карьер. А на одном из уступов Максимус Земли упал на колени.

— Нееет!!!

— Фарид, держи ее!

Невозможно удержать потерявшего голову от горя Максимуса. Невозможно. Если ты не его Протектор. Одним только словом.

— Эй, что за паника? Я здесь.

Мика замирает на крике-выдохе, забыв вдохнуть. Не обращает внимания на Петра и Фарида, которые вцепились в нее с двух сторон.

— Где ты?!

— Пока не пойму. Где-то рядом. Пыль тут. Я в последний момент успел из кабины свалить.

— Мо, иди сюда! Ты же меня чувствуешь?! Давай к нам!

— Мо, иди сюда... — ворчит он, появившись у Мики, Петра и Фарида за спиной. — Как собаку, ей-Богу.

Она резко разворачивается и без слов сгребает его в свои могучие Роксовы руки, но Мо не привыкать. Смотрит поверх ее макушки в сторону карьера, на еще содрогающуюся от остаточных поворотов ротора огромную тушу.

— Что, красиво я его сделал?

А потом Мо бледнеет. Потому что замечает остальное. Темное шевелящееся море. Которое вот-вот выплеснется за границы карьера. И потечет по земле тьма.

— Тигр говорит, что они едва держатся. И пока игвы лезут на сеть как мошкара на свет. Но могут рвануть дальше, — голос Фарида бесцветен. Лишь слегка горчит — как пепел. Вкус поражения.

* * *

Из набухшего темными тучами неба вдруг ударил дождь. Не просто дождь — ливень.

— Чего пригорюнились, кифэйи? — раздался звонкий голос.

— Лина! — Мика резко обернулась.

— Я, — крепко обняла сестру. — Напугала ты меня.

— Это Мо всех напугал!

— Ну, что там у вас? — лупящий дождь не мешает Максимусу Воды прекрасно видеть то, что происходит на дне карьера. — Не получилось мухобойкой прихлопнуть?

— Не совсем, — мрачно усмехнулась Мика.

— Значит, попробуем утопить.

— Вряд ли это сработает, девочка, — качает головой Ахмед.

Сумерки и струи воды вдруг прорезает ослепительная вспышка. В дно карьера бело-голубым зигзагом ударяет молния. Одна из десятка. Нет, из сотни. Сотен. Возможно, тысяч. Настоящее гнездо молний. Потом накатывает гром, а молнии продолжают бить. Одна за одной, превращая алмазный рудник в гигантский котел. Горит условный органический белок чужой этому слою жизни. Под воздействием напряжения в миллиарды вольт плавится порода, образуя своеобразный монолитный сверхплотный фульгурит** — гигантскую многокилометровую стеклянную чашу. Наглухо запечатывая место вторжения.

Все заканчивается так же внезапно, как и начинается. Становится тихо. Лишь по-прежнему сильно идет дождь, но кифэйи почти не слышат его — оглохли от раскатов грома. Пахнет озоном и немного — паленым.

— Эй, Мандры, вы там живы? — на связь выходит Тагир.

— Вроде, — отзывается Фарид.

— Нам еще ждать гостей?

— Уже нет. Сами приходите. Есть на что посмотреть.

И они приходят — все, включая Муниру.

— Не знаю, — девочка улыбается смущенно, в ответ на удивленные взгляды, как обычно, пряча лицо в бок отца. — Само как-то получилось.

Ильдар обнимает младшую дочь, разглядывая то, что осталось вместо алмазного рудника. Оборачивается к Мике.

— Сурова ты, девочка, в гневе.

— Да это не я, — отмахивается Доминика. — Это Лина.

— Нет, и не я, — не желает себе чужой славы Ангелина. — Моих рук — только дождь. А молнии откуда — понятия не имею.

Они стоят еще какое-то время молча, — на одном из уступов бывшего алмазного карьера, под проливным дождем. Под порывами ветра иногда хлопают полы промокшей одежды.

— Знаете, — Алия медленно поднимет голову, подставляя лицо струям дождя. Там, над ними, куда-то неспешно ползут по своим делам пухлые серые облака. Смотрит задумчиво туда, в скопление облаков. — Знаете, ребята, а ведь там кто-то есть...

__________

* — из Откровения святого Иоанна Богослова

**фульгурит — спекшаяся от удара молнии порода.

Конец первой книги.