— Всё чисто? — поинтересовался Даня. Парень до сих пор не привык к широте тех возможностей, что дает мой дар. Да, я перестала чувствовать ложь, но это приемлемая жертва, когда речь идет о приобретении навыка, способного обезопасить меня и тех, кто к своему несчастью оказался на моей стороне. Андрей — прекрасный педагог, и это несмотря на его холодность и несколько гипертрофированную лаконичность. Впрочем, я ученик, сумевший превзойти учителя. Быть особенной — это и наказание, и бонус. Мой потенциал так велик, что дар продолжает развиваться даже после полного становления Вестницей.
— Всё хорошо, — заверила я, мысленно пройдясь по всем ближайшим сознаниям. Никто не представлял для нас хоть сколько-нибудь существенную опасность. Андрей, в отличие от меня, способен распознавать некие агрессивные настроения окружающих людей, и в принципе только людей, его навык почти ничего не дает, если речь заходит о глобальных вещах вроде преследования высшими силами. Мне повезло больше. Впрочем, было бы лучше, если бы опасности в принципе не существовало, но тут уж выбирать не приходится.
— Сыро, как в подвале.
— Не ной, мне тоже не айс, — возмутилась я в ответ на Данино ворчание.
— Где эта чертова электричка?!
— Придет, никуда не денется. Ещё скажи, что ты жаждешь поскорее оказаться в пригороде.
— Меня волнует тепло и еда, так что — мне совершенно всё равно, каких размеров окажется населенный пункт.
— Сложная формулировка для такой простой мысли.
— Не дразни.
— А вот и электричка!
Круглый высокий нос электровоза показался из-за поворота и стал приближаться издевательски медленно, по двери утопая в тумане.
— Поезд-призрак, — заметил Даня, помогая мне подняться со скамейки.
— Эффектно.
— Как же я продрог, а ведь в вагоне теплее не станет, — запоздало расстроился Данила, когда мы приблизились к краю платформы.
— Не отвлекай, — одернула я, напомнив тем самым, что нахожусь в постоянном напряжении, боясь пропустить какое-нибудь враждебно настроенное сознание. Платформа чиста, но электричка полна людей и, кто знает, каких ещё существ. Одних порождений на моем пути возникает по десятку за день, действие "радара" даром не проходит. Впрочем, живуны, как оказалось, не так опасны, как посмертники, возникновения которых я избегаю всеми силами. Последнюю метку я поставила больше полугода назад, с тех пор от моего дара никто не пострадал.
— Прости, Лёв, — Данила крепко взял меня за руку, чтобы я не осталась на платформе — сетка "радара" перетягивала на себя почти всё мое внимание, я могла споткнуться, пойти не в ту сторону, а то и вовсе потерять сознание. Такого давно не случалось, но Данила предпочитал не рисковать. Иногда я думаю о нем, как о собаке-поводыре — так вышло, что Даня не только единственный друг, но и незаменимый помощник. Удивительно, если вспомнить, с чего всё начиналось...
В вагоне не оказалось свободных мест, мы не стали проходить далеко внутрь, не желая стоять в проходе; остались у раздвижных дверей, ведущих в тамбур, как можно компактнее устроившись в углу между металлической стеной и спинкой ближайшей скамейки. Пахло, как всегда пахнет в электричках — людьми, железками, потертыми деревяшками и спертым воздухом.
— Нормально? — шепотом уточнил Данила, крепче прижимая меня к себе. В его объятиях стало заметно теплее.
— Ага, — прижимаясь щекой к его груди, пробормотала я. "Радар" не нащупал ничего необычного, до следующей остановки можно передохнуть.
В итоге до места назначения мы добрались без особых приключений. Мне даже подремать удалось, чего я, как правило, не делаю.
— Почему не бежим заграницу? Куда-нибудь в теплые страны? Мечемся по холодной родине, как идиоты, — проворчал Данила, потирая заледеневшие на ветру руки.
— Пересекая границу, куда больше шансов попасться.
— Бред.
— Пустой разговор.
— Вечно ты так. Слова сказать нельзя, тут же в позу. Я же для нас стараюсь.
— Мы сто раз обсуждали, что в нашем положении лучше. И пришли к взаимопониманию. Разве нет?
— То было летом.
Даня неуверенно улыбнулся и легонько пихнул меня плечом.
— Сезон ничего не меняет! — я постаралась сохранить серьезность. Холода не повод отказываться от принятой стратегии. Вот встретимся с Уилом, пересечемся с Андреем и вновь впадем в зимнюю спячку — скучное и в чем-то совершенно невыносимое занятие. С другой стороны — прошел год, мы всё ещё в бегах и не родили ни одной стоящей идеи о том, как быть дальше. Нас рано или поздно поймают, да и вообще — что это за жизнь такая? Продолжая в том же духе, мы окончательно потеряем хоть какое-то желание за неё бороться и радостно сдадимся на милость победителям, то есть подпишем себе смертный приговор — в том или ином виде.
— Ещё как меняет — ты становишься тоскливой и не сговорчивой. Толи дело летом — хоть как-то развлекались.
— Странные у тебя представления о развлечениях.
— В лесу было весело. Скажешь, нет? А те парни из санатория? Тот, что повыше, как его... Артем! Мне показалось, он тебе понравился.
Мне страстно захотелось придушить Данилу за эти неуместные легкомысленные разговоры. Конечно, он хочет, как лучше, но метод явно не работает. Не желая лишаться единственного материального союзника, я ограничилась грозным взглядом, обойдясь, таким образом, без рукоприкладства.
— Ладно, сдаюсь. Зануда.
До автобусной остановки шли молча. "Радар" помогал мне ни о чем не думать. С некоторых пор он стал незаменим не только с точки зрения обеспечения безопасности, но и как действенный способ не вспоминать, не тосковать, не скучать и не отчаиваться. Время, конечно, лечит, и "с глаз долой — из сердца вон" тоже работает, пусть и отчасти, но всё это даже вкупе с куда более актуальными переживаниями не меняет моего общего состояния — уход Джея поверг меня в шок, напугал и отрезвил одновременно. Я осталась одна, не имея понятия о том, что делать и куда бежать. Честно говоря, до сих пор не имею, но бегу, и не просто так, а куда-то. Я была бы рада расценивать его поступок, как предательство, но наш последний "момент", тот самый... И столько возможных версий! Столько противоречивых мыслей! Сам ушел или вынудили? Струсил или "ради меня"? Столько возможных мотивов! И как понять, какой из них верный, если у нашей любви не было ничего, кроме одного единственного мгновения?!
— Аля, наша, — Данила осторожно потрепал меня за плечо.
Мы вышли из автобуса и уже через четверть часа стояли у калитки видавшего виды дачного дома — потемневшее дерево, покосившийся выцветший забор, один этаж и вызывающая недоверие мансарда. Уил явно не желал привлекать к себе лишнее внимание. Какой-то он слишком странный для англичанина. Общение с Гневом даром не прошло, но до последнего времени я и не подозревала, что всё настолько запущено. Впрочем, мы не виделись больше полугода. Мало ли что ещё могло оказать на него свое пагубное влияние.
Уильям, а по поддельному паспорту Дмитрий Константинович, встретил нас на маленьком пятиступенчатом крыльце.
Данила шел впереди, что дало мне немного времени собраться с духом — внешность Уильяма, бывшая когда-то собственностью моего наставника, вызывала смешанное чувство восторга и злости. Мучительный процесс задвигания любовных переживаний на задний план вернулся к исходной точке.
— Что это у тебя с волосами? — бесцеремонно поинтересовался Уильям, будто между нами никогда не было стыдливого напряжения и инстинктивного недоверия. Уил знал обо мне и о Джее слишком много, не будучи при этом хоть сколько-нибудь близким нам человеком. Я же знала, что он знает, и чувствовала себя заложницей.
— Отрасли, перекрасила, — ответила я, переступив порог, не дожидаясь приглашения войти.
— Надеялся, вернешь рыжие, — разочарованно заметил Уильям, входя следом.
Данила последовал нашему примеру, осторожно прикрыв за собой ярко крашенную деревянную дверь с большим, но очень старым замком.
— Не думала, что вы с Джеем хоть в чем-то единодушны.
— Да, нам обоим нравились твои волосы, — раздраженно бросил Уил, — Это то немногое, что нас роднит. Чай будите?
— Не откажусь, — ответил Даня, располагаясь на диване поближе к печи. Почувствовав, наконец, долгожданное тепло, я сняла верхнюю одежду.
— Ты здесь надолго? — поинтересовался Данила, без особого интереса осматривая единственную комнату.
— На всю зиму, — не отвлекаясь от чайника, ответил Уил. Они с Даней не поладили с самого начала, терпят друг друга из одной им понятной солидарности, — Думали, что не дождусь и сбегу?
— Ага, — без особых предисловий, подтвердил Данила.
Уильям перевел разговор на другую тему:
— Убедились, что оболочка жива и здорова? Потусуетесь и дальше?
— Андрея подождем и уедем, — ответила я, стараясь скрыть эмоции. С некоторых пор я перестала рассматривать Уильяма, как удачное вместилище для Гнева, слишком он стал нетерпимым, от прежнего самообладания не осталось и следа, новому англичанину греховную сущность Иры не удержать. Если наставник сумеет или надумает вернуться, ему придется искать другую кандидатуру.
— Какие новости? План действий? Перспективное убежище? — выставляя на стол чашки, полюбопытствовал Уильям. Я успела успокоиться и позволила себе как следует разглядеть прежде довольно ухоженного, а теперь неряшливого и обросшего мужчину. Из аристократичного красавца Уил превратился в обычного мужика средних лет, слава богу, не в алкоголика, но и выдающегося, прямо скажем, ничего. Всё-таки внутреннее содержание не может не сказываться на внешности: Уила можно только пожалеть. До появления Джея он был человеком, не лишенным будущего, теперь же, после всего пережитого, он перестал быть хоть на что-то годен.
— Давай об этом как-нибудь потом. Нам бы согреться, — бросив на меня тревожный взгляд, ответил Даня, пресекая тем самым любые дальнейшие расспросы. Я была ему крайне признательна.
Глава 37:
Андрей приехал в двенадцатом часу ночи. Благо, имея автомобиль, он не зависел от расписания электричек. Для встречи с ним пришлось максимально приблизиться к опасной зоне вокруг моего родного города, именно там поселился Уил, но ради и без того редких встреч я готова была рискнуть. Первым гостя приметил мой "радар". Я сидела у окна, кутаясь в одеяло, Даня спал, Уил возился где-то наверху, на мансарде, куда я даже заглянуть не решилась — с виду слишком уж ненадежная конструкция.
Почувствовав приближение Вестника, я покинула своё диванное убежище и вышла на крыльцо — встречать. Мы не виделись несколько месяцев, но Андрей за это время совершенно не изменился.
— Привез теплые вещи, решил, что вы, как обычно, не позаботились, — деловито сообщил гость, наградив меня непродолжительными объятиями.
— Отлично, — одобрила я, впуская мужчину в чужой дом.
— Ты снова экспериментировала с волосами? — без особого интереса спросил Андрей, бросив на пол большую спортивную сумку.
— Что-то вроде.
— Я бы сказал, что тебе идет, но мне как-то... сама знаешь.
— Всё равно, — улыбнулась я.
— Ага, — кивнул мужчина, занимая моё место на диване, — Как-то тут тесно.
— Он один, хватает, наверное.
— Ну, точно. А где твой прихвостень?
— Я проснулся и всё слышу, — проворчал Данила откуда-то из-за печки раньше, чем я успела что-то ответить.
— Ползи к нам! — велел Андрей.
Данила вышел заспанный и помятый.
— Рассказывай, — велел он, принимаясь за изучение скромного содержимого кухонного стола.
Андрей нахмурился.
— Как папа? Как ты? Что там у Грехов и вообще? — нетерпеливо подначивала я.
— Мы уже обсуждали... пока они не знают, что ты испытываешь какие-то чувства, твой отец в безопасности. Обычные Вестники одиночки, ими невозможно манипулировать с помощью родственников или других прежде дорогих людей.
— А Даня? Его родные и близкие?
— Я знал, на что иду! — вмешался Данила.
— Спокойно! Если верить моим сведениям, Наблюдатель до сих пор не в курсе, что ты не одна, всё по той же причине: единственный возможный партнер для Вестника — наставник, коего у тебя нет.
Я поморщилась, как от зубной боли.
— Больше года прошло, самое время смириться, — недовольно бросил Андрей, заметив мою реакцию на упоминание о Джее.
— О нем вообще что-нибудь слышно?
— После того, как Акседия попросила помощи у Инвида, ничего нового. Если он со своими связями ничего не узнал, куда уж остальным.
Я, честно говоря, была категорически против привлечения Инвида, но Акседия заявила, что на него можно рассчитывать, и вообще — выбирать не приходилось. Больше года и никаких новостей, будто Ира не ушел, а исчез, был стерт с лица земли, а заодно и с рожи неба. Ди, возможно, могла бы разузнать что-то самостоятельно, если бы не одно "но": у неё подопечный, а на небо можно попасть, только отказавшись от носителя, а это, в свою очередь, вызовет слишком много вопросов. Она и так представляет интерес, как один из Грехов, участвовавших в моем становлении.
— Вы-то чего? Придумали что-нибудь? — переводя тему, поинтересовался Андрей, не скрывая, что мы с Даней для него обуза, от которой он не может избавиться по ряду причин, среди которых — хорошие отношения между нашими наставниками: его действующим и моим пропавшим. Вообще, странная причина, если учесть, что в наставниках у нас сверхсущества, олицетворяющие смертельные грехи. Казалось бы, не самые совестливые и порядочные сущности, чтобы водить дружбу и быть друг у друга в долгу.
— Хочу в Испанию, — признался Даня, жуя кусок колбасы. Хлеба, видимо, не нашлось.
— Не очень-то похоже на план, — спокойно заметил Андрей.
— Ну, хоть что-то, — пожал плечами Даня.
— Это не то, о чем стоит говорить, — вмешалась я.
— А о чем стоит? Сколько можно убегать? Самое время догонять и... убивать.
— Лучший способ защиты — нападение? — задумчиво резюмировал Данила.
— Я не убийца! — мне всегда претила эта нелицеприятная составляющая дара.
— А кто? — Андрей сохранял привычную невозмутимость.
— Ну, ты же не людей... а этих, Ангелов, — заметил Даня.
— А они, по-твоему, в ком сидят? Смерть Ангела — смерть человека!
— Значит, прибей парочку, припугни остальных. Может, отстанут, — пожал плечами Андрей, — Всё-таки ты слишком эмоциональна.
— В его словах есть резон, — осторожно заметил Данила.
— Да я бы рада наплевать на мораль и устроить этим небесным агрессорам сладкую жизнь! — честно призналась я, — Но не представляю, как это сделать, не заработав психическое расстройство на почве мук совести.
— Ты особенная, у всех особенных есть какая-то высшая цель. Подумай, в чем состоит твоя, — предложил Вестник, — Таких возможностей просто так не дают. Ты можешь уничтожить любую сущность, значит, ты должна их уничтожать. Не всех, наверное, но кого-то точно. Ты же уже ставила метки и знаешь, как это выглядит.
— Точно! Чистка кадров, — оживился Даня, — Среди Ангелов и прочих есть свои взяточники и воры в законе. А ты что-то вроде карательного отряда...
