Опять же, вспомнилось и данное Ее Величеству обещание своевременно информировать ее с подругой обо всех тонких нюансах жизни в Эс-Дагаре вообще и в Таварре в частности. Дворцовый образ жизни никак не способствует должному изучению окружающего мира, поэтому, думается, королева не будет против, если он устроит для госпожи Хэлли небольшой открытый урок... да хотя бы по умению правильно пить коварное фиолетовое вино, в необходимое время и верной пропорции закусывая его шеараном! Что это, собственно, за начальник дворцовой стражи такой, что не умеет пить не пьянея, оставаясь в здравом уме и трезвой памяти при любых обстоятельствах? В жизни всякое бывает, господа любезные, и такое умение в ней никогда лишним не будет. Мало ли, куда забросят тебя обстоятельства? Как обычно, не потрудившись учесть твоего на то желания?
Посему, примерно до обеда порешав бытовые задачки вроде размещения прибывающих регулярных частей, проведя небольшое совещание с эдирами столичных округов и раздав подчиненным ценные указания, господин Нариа засобирался домой. Обитал он в небольшой, совсем не по чину, трехкомнатной квартирке на улице Ювелиров, до которой дошел пешком, несмотря на то, что жилище располагалось на другом конце города. Как уже упоминалось, полицейский предпочитал пешие прогулки конному транспорту — как гужевому, так и верховому.
Взяв из дому корзинку, в которой лежали две тяжелых бутыли темно-зеленого стекла, заботливо переложенные бумажными пакетами с шеараном, он заловил на улице проезжавшего извозчика. Идти во дворец пешком несолидно, не на базар все ж таки, а так получается вполне чинно-благородно. Скрипят-поскрипывают рессоры, им в тон мягко шуршит откинутый кожаный верх, красивую дробь выдают по брусчатке подковы. Едет один хороший человек со своими вином и закусью к своей же старой приятельнице, с намерением неплохо провести время, по сторонам лениво посматривает, на вино заранее оценивающе поглядывает. Лепота! Выходной день, да и только.
Извозчика он остановил у парадных ворот дворца, здоровенных и узорных, фигурно откованных из бронзового листа в два человеческих роста. У ворот, как и положено, навытяжку торчали гвардейцы. И так-то они, бедолаги, практически не дышали, а при виде него вообще превратились в натуральные извания. Господин Нариа прошел мимо них, по-простецки неся корзинку за ручку, и за воротами изловил за воротник первого попавшегося мелкого дворцового чина.
— Скажи-ка, любезнейший, где сейчас пребывает госпожа Хэлли — начальник дворцовой стражи?
— В Вечнозеленом саду, — сообщил дворцовый чин, то бишь попросту лакей. — Вам организовать встречу?
— Не надо. Лучше проводи-ка меня туда, — господин Нариа сунул лакею корзинку в руку.
— Вам назначено?
— Золотце мое, ты что, мне допрос учинять будешь? Мне?!
Лакей икнул и безропотно потащил корзинку с вином, спотыкаясь на каждом шагу.
Они обогнули северное крыло дворца — то есть крыло Эс-Марта, будь он неладен! — и вошли в неприметную дверь, выходящую в окружающий дворец кольцом парк. Немножко попетляв по внутренним переходам, лакей вывел господина Нариа во внутренний сад, а конкретно — в ту его часть, что именовалась Вечнозеленой. Здесь росли исключительно не роняющие листву деревья — гишеминские лиственницы, островные гигантские папоротники и даже знаменитые семарангские кедры — высотой выше мачт океанских крейсеров. Некоторые из них были старше всей династии Снэа.
В зарослях, в переплетении иголок и листьев, слышалась какая-то возня, бодрые, но нечеткие возгласы, характерный перестук сталкивающихся леворучных кинжалов и шпаг и еще всякие разные звуки, неоспоримо свидетельствующие о проходящем практикуме по фехтованию. На них, собственно, и двинулся господин Нариа, подгоняя вперед лакея с корзинкой.
На открывшейся его взору полянке почти в полном составе находилось все офицерское общество дворцовой гвардии, общим счетом человек двадцать. Полицейский автоматически подметил, кого нет и кто, получается, сейчас на карауле. В центре, окруженные толпой подчиненных, увлеченно сражались молодой дьюк Тиро Анриа и госпожа Хэлли. Бой велся на классической благородной паре — длинная шпага для правой руки и зубчатый тяжелый кинжал для левой. Все оружие было боевым.
Девушка уверенно теснила своего соратника, то есть зама. Молодой дьюк отступал, но пятился по кругу, не позволяя загнать себя в тупик. Полицейский с удовольствием, не обнаруживая пока себя, наблюдал за красивым, грамотным поединком. Лицезреть тренировку, максимально приближенную к реальному бою, было одно удовольствие. Отметив один интересный нюанс, полицейский заинтересовался еще сильнее...
Оба бойца сражались профессионально, и за плечами каждого чувствовалась отменная школа. Но если молодой дьюк двигался уверенно-скупо, отражая и нанося выпады, он берег дыхание, и вообще схематичностью напоминал ожившую картинку из учебника по фехтованию, то госпожа Хэлли явно расходовала слишком много энергии. Ее движения были быстрее, но порывистее, и молодой дьюк, уступая ей в скорости реакции, превосходил качественно. Стремительные выпады девушки иной раз сливались в сплошную блестящую круговерть, но офицер всякий раз каким-то чудом умудрялся отражать их, да еще и "спускать", то есть отводить в сторону энергию удара.
Он сохранял абсолютное хладнокровие, тогда как госпожа Хэлли была чересчур сильно разгорячена. Интер-ресно...
Но вот особенно быстро сверкнуло острие девичьей шпаги, под которым сейчас не успел оказаться офицерский клинок. Общество испустило тяжкий вздох — слишком быстро, чтоб успеть остановить даже свою собственную руку! Господин Нариа отметил маску испуга на лице самой госпожи Хэлли, когда широкое острие уже должно было пропороть бок молодого офицера. Еще бы, это же не дуэль, а всего лишь тренировочный бой...
Который так тренировочным и остался. В последний момент молодой Тиро успел развернуться на пол-оборота корпуса, и подставить под тяжелую шпагу кинжал, отклоняя выпад в сторону. После чего не особенно и быстро поднял острие своего клинка, приставив его аккуратно ко второй пуговице сверху на мундире госпожи Хэлли. Поединок окончился.
Поединщики утирали пот и пили воду, наливая в стаканы из хрустального графина, стоявшего на маленьком резном столике. Офицерство занялось оживленным обсуждением исторических моментов схватки. На господина Нариа обратили внимание.
— Здравствуйте. Что вам, собственно, нужно? — Несколько грубовато спросила госпожа Хэлли, переводя дух после раунда. И покосилась на корзинку с известным содержимым, которую все еще держал в руках лакей.
— И вам желаю здравия, — спокойно ответил господин Нариа. — Госпожа Хэлли, мне отчего-то кажется, что несколько дней назад мы расстались с вами, не очень-то довольные друг другом. Мне показалось даже, что вы испытываете ко мне не совсем дружественные чувства, и я даже в чем-то неприятен вам...
— Креститься надо, если кажется!
Смысла фразы полицейский предпочел не переспрашивать.
"Она определенно чем-то сильно взволнована".
— Я понимаю вас, госпожа Хэлли, но, однако, нам с вами вместе работать. Поверьте, я искренне огорчен тем, что в силу нелепых обстоятельств вы испытываете ко мне большое предубеждение. Но прежде всего интересы государства, то есть королевской власти, требуют, чтобы между начальником столичной полиции и министром государственной безопасности было полное взаимопонимание. В сущности, для его установления я и пришел... — Кивком головы полицейский указал на корзинку.
— Иными словами, — тихо произнесла госпожа Хэлли, отойдя вместе с ним подальше от увлеченно спорящего собрания, — вы пришли мириться?
— Если вам угодно, то именно так. Окончательно мириться. — Начальник полиции сделал вид, что собирается с духом. — Еще раз, в приватной обстановке и от чистого сердца я прошу у вас извинения. Я ведь не враг вам, как вы, может быть, уже себе вообразили. Мы делаем одно общее дело. И цели у нас ведь одни и те же.
— Минутку, мне надо переодеться. — И начальник дворцовой стражи, не попрощавшись, стремительно куда-то убежала.
"О, женщины..." — Философски подумал господин Нариа.
Пока госпожа Хэлли отсутствовала, полицейский вынужденно ожидал ее в саду, при компании гвардейских офицеров, довольно быстро завершивших спор и начавших не слишком-то дружелюбно коситься в его сторону. Скучковавшись на другой стороне полянки, они завели между собой новую беседу, но вполголоса, то и дело бросая на него настороженные взгляды. Гвардия не любила полицию, а в особенности — ее начальника, но еще всего лишь неделю или две назад не позволяла себе откровенной враждебности. Не сказать, чтоб гвардейцы боялись полицейского, нет, они просто старались с ним не пересекаться. А вот теперь господин Нариа очень хорошо чувствовал напряжение и постоянно растущее раздражение, идущие с их стороны. Они ощущались эдаким мысленным покалыванием, как покалывает кожу от холодного воздуха. Господа гвардейцы тихонечко обсуждали его собственную персону.
При бывшем министре госбезопасности они позволяли себе шушуканье лишь далеко от глаз Кеш-ги. А теперь, стало быть, почувствовали свою силу, или, по крайней мере, надежное прикрытие за спиной. И уровень опаски по отношению ко всесильной "белобрысой бестии" основательно понизился. Того и гляди, инициативу проявлять начнут...
В группе спорящих выделился один, крепко сложенный, среднего роста старший сирэ, на губах которого играла постоянно изменяющаяся ухмылка. Господин Нариа, прислонившись к дереву, внимательно наблюдал за всей компанией.
Которая явно что-то задумала.
Тот самый, выделяющийся своей ухмылкой офицер вразвалочку подошел к господину Нариа, как положено, представился, и вежливо попросил одолжить им персонального лакея Кеш-ги — надо, мол, "для опыта", а то за другим долго бегать. Господин Нариа милостиво дозволил. Лакей, вероятно, предчувствуя недоброе, поставил на землю корзинку. Ухмылистый старший сирэ отвел его немного в сторону, установив, как столб, под соседним деревом. Потом достал из кармана маленькое зеленое яблоко-дичку и торжественно возложил его на макушку лакея.
Господин Нариа неопределенно хмыкнул. Лакей сделался белый, как потолок.
Отойдя шагов на пятнадцать, гвардеец неожиданно развернулся, и из его ладони, блеснув на солнце, метнулся к цели тяжелый ромбовидный нож-"бабочка". И пронзил яблоко точно посередине, разделив аккурат на две половинки. Нижняя сползла на землю вместе с лакеем, верхняя осталась лежать на лезвии, глубоко ушедшем в кору.
Следующим острым предметом, прорезавшим воздух, был тяжелый до материальности взгляд гвардейца, адресованный лично Кеш-ге. Полицейский спокойно ответил таким же. Взаимный обмен верительными грамотами состоялся.
Имя и звание гвардейца господин Нариа хорошо запомнил. Спокойно подошел к дереву, легким пинком подняв лакея на ноги. Раскачал и вытащил из ствола крепко засевший там клинок, оттер от яблочного сока. Острие метательного ножа было заточено до почти невидимой грани, и ничуть не затупилось от попадания в дерево. Отличная сталь. Господин Нариа меланхолично, с хрустом, съел половинку яблока.
"Кисленько..."
— Господин Нариа! — Звонко раздалось в Вечнозеленом саду. — Вы все еще хотите со мной поговорить?
Переодетая в свежий мундир, сияя золотым шитьем кителя и белоснежными накрахмаленными кружевами рубашки в вырезе на груди и манжетах, выбивающихся из-под рукавов, на него чуть лукаво взирала госпожа Хэлли, благополучно пропустившая самое интересное.
— Конечно! — Ответил полицейский. Встряхнутый за плечо лакей осоловело повел глазами, но привычно подхватил корзинку, готовый идти, куда прикажут. — Где вам будет угодно?
— Пройдемте лучше куда-нибудь во дворец. А вы разомнитесь тут без меня! — Это уже был приказ гвардии, настороженно наблюдавшей, как господин Нариа и госпожа Хэлли разворачиваются, чтобы идти во дворец.
— Ах да, подождите! — Спохватившись, остановился полицейский. Госпожа Хэлли удивленно хлопнула ресницами. — Забыл отдать небольшой должок...
И острейший, увесистый нож-"бабочка" снова взвился в воздух, на сей раз целясь отнюдь не в человека. Он нырнул куда-то между ветвей высоченного семарангского кедра, сбив одну-единственную, зато полную орехов, шишку. И воткнулся, похоже, там в ствол или какую ветку.
Тяжелая шишка, набрав приличную скорость, с размаху тюкнула по голове нахального старшего сирэ, рассыпавшись ворохом мелких орехов. Наглец аж покачнулся от силы удара возмездия свыше.
Господин Нариа довольно улыбнулся. Расстояние броска равнялось не менее чем тридцати локтям.
— Ребячество, — сказала госпожа Хэлли.
— Пусть так, — охотно согласился полицейский.
Они расположились, выбрав небольшую комнату в "высшем" крыле дворца. В своем личном кабинете госпожа Хэлли принимать неожиданного гостя отказалась, сославшись на сильную заваленность этого самого кабинета бумагами. Господин Нариа посочувствовал, сделав себе небольшую зарубочку в памяти. Если личная территория девушки долгое время продолжает быть захламленной, то это о чем-нибудь, да говорит...
В комнате, которую госпожа Хэлли избрала местом переговоров, были как раз два кресла, низкий столик и плотно закрывающаяся дверь — что, кстати, редкость во дворце, где принято держать двери большинства комнат открытыми, или вообще их не вешать. Закрываются только личные покои монарших особ и прочих высокородных личностей, имеющих на это особое право, да служебные помещения.
Мебель в комнатке была расставлена по следующему принципу, максимально подходящему именно для доверительного разговора: два кресла были разделены углом квадратного столика. Принцип прост: люди особенно комфортно себя чувствуют, когда их разделяет угол стола, причем замечено, что человек, подсознательно считающий себя ниже собеседника, садится слева от него, а если выше — то справа.
Господин Нариа поставил одну бутылку на стол, дожидаясь, пока лакей принесет бокалы и блюда с некоторыми легкими закусками, и сервирует стол "для неофициального разговора двух или трех благородных людей". Госпожа Хэлли не торопилась садиться ни в одно кресло, стоя, она чуть искоса посматривала на полицейского. Господин Нариа с невозмутимым видом переставил одно кресло напротив другого и сделал приглашающий жест — садитесь, мол.
Дальше стоять девушке было уже как-то неловко.
Двое (уже двое!) молчаливых лакеев ловко и бесшумно сервировали стол, и удалились, прикрыв за собой створку двери. Полицейский самолично разлил вино по бокалам. Госпожа Хэлли обреченно уставилась на фиолетово-рубиновую жидкость в собственной хрустальной чаше.
— Это что, обязательно? Обычай такой? Или вы просто опять намерены меня споить?
— Как раз наоборот, — сказал полицейский. — Я намерен сейчас научить вас, как надо правильно пить фиолетовое вино, в каких пропорциях и чем закусывать, что сохранять ясность ума, которую людям нашей с вами профессии необходимо иметь всегда и в любых условиях. — Предупреждая восклицание со стороны девушки, он добавил:
