В итоге пофантазировав ещё на тему добычи мне, красивому и хорошему кровососу, питания, вернулся в реальный мир. Разговор между Сахаровым и Сербиным закончился, и меня снова проводили к моей жилплощади.
Шёл я в сопровождении Сахарова, и все, кто видел меня в одежде, демонстрировали свою неадекватную реакцию. А народу меня видело-таки немало. Наёмники, группой курившие недалеко, дружно отвесили челюсти и выронили свои сигареты, Две женщины, идущие со столовой, вытаращили на меня глаза и застыли как статуи. Сталкер, идущий куда-то по своим делам, перецепился и едва не упал, огласив окружающее пространство сочными матюгами на украинском языке, но тут же заткнулся, продолжая глядеть на меня. А что я? А я ничего, я просто иду в свою комнату, где живу, будучи одетым в летний вариант сталкерской формы, который для меня изготовил трудолюбивый Егорыч, местный мастер-портной.
В общем, я произвёл фурор и вынос мозга всем, кто увидел меня. А что будет, когда мне, наконец, создадут нормальную сталкерскую экипировку, но оптимизированную под моё тело? Не стану ли я каким-нибудь персонажем сталкерского фольклора? А что, Чёрный Сталкер был, Чёрный Прапорщик был, Чёрный Дембель был, а теперь будет Чёрный Кровосос. Хотя...
Скептически покосившись на зеленоватую ткань свой одежды, я осознал, что Чёрным Кровососом мне точно не быть. Вид не тот. Ну и ладно. Не сильно-то и хотелось.
Размышляя в таком дурацком стиле, я попрощался у входа с Сахаровым, и пошёл на своё место отдыха. Что-то меня несёт не туда в моих мыслях. С чего бы это? Расслабился сильно? Или просто так на меня победа над Куртом повлияла? Или это признак того, что я тут хорошо обжился и почти свой?
С такими мыслями прошествовал по лаборатории, на автомате кивая на приветствия бегающих туда-сюда работников научного фронта. Похоже, опять что-то не ладится, и они сейчас пытаются это что-то наладить. Или наоборот, что-то пошло не так, но результаты отвечают запланированным.
Да-а, а ведь местный персонал меня уже не опасается. Поначалу они не рисковали даже соваться в соседние боксы, так меня боялись, всё ждали, что я кого-нибудь убью особо зверским способом. Но со временем отошли. Первыми, как ни странно, были девушки. Скорее всего, тут повлияли рассказы Тариева и убеждения Сахарова. Уже через неделю моего обитания тут та же Элеонора Георгиевна от меня не шарахалась и не вопила, а её коллеги не выпускали из внезапно ослабевших рук то, что в них держалось. Я для них стал просто часть местного ландшафта. Вреда, равно как и пользы они от меня не видели. Так что вскоре я перешёл для них в разряд 'страшный, но неопасный'. Алёна, та и вовсе не стеснялась иногда припахать меня, когда ей была нужна помощь, а ребята были заняты или отсутствовали. Помощь заключалась в отодвигании тяжёлых предметов мебели — шкафов и столов, когда она приводила в порядок рабочие места или наоборот подготавливала их к работе.
В этой лаборатории проводили всякие эксперименты над артефактами, что приносили сталкеры в надежде обнаружить новые свойства у них. Эти бедные артефакты облучались, нагревались, дробились, охлаждались, резались лазером и топились в кислотах, в общем, над ними проводили всякие надругательства во имя научного прогресса. Артефакты, как всякие нормальные предметы, такого надругательства над собой не переносили, и потому взрывались, рассыпались в пыль, распадались на кристаллы различной формы, отказывались растворяться в кислотах, щёлочах и прочих агрессивных веществах, меняли форму и структуру, растекались лужицами какой-то дряни и теряли свои первоначальные свойства, превращаясь просто в отбросы. В общем, всячески выражали своё неодобрение к такому подходу.
Всё это документировалось, записывалось на видео и отсылалось куда-то в архив, но изредка передавалось и в соседние лаборатории.
Так и пошло — я каждое утро ходил в соседний корпус, где на меня подобно стае оголодавших собак набрасывались подчинённые Семецкого в главе с ним самим, и меня изучали, изучали, изучали...
Не знаю, что они там смогли накопать, но иногда мне приходилось засиживаться у них в лаборатории допоздна. А уж сколько крови они из меня скачали...
Но буду честным перед собой — влили её в меня намного больше. Ребята Тополя каждый раз, как выходили за пределы Янтаря, подстреливали какую-нибудь животинку и сливали с неё кровь, чтобы я мог подкрепить свой истощённый организм.
Со временем я ознакомился с некоторыми обитателями, и можно сказать, стал с ними очень хорошим знакомым. Когда Семецкий, зловеще потирая свои дрожащие от научного энтузиазма руки, приступил к изучению моего организма на предмет невидимости и прочих сверхспособностей, кровью на предмет питания меня стали снабжать регулярно. Не знаю, сколько собак, плотей, зомби и снорков завалили ребята Тополя, но явно не мало, существенно сократив их поголовье в окрестностях Янтаря во имя благородных целей развития науки. Ибо изучать меня нужно было подробно, а я уже к тому времени объяснил очень хорошо, чем для меня чревато показывать свои способности. А потому Семецкий выбил для команды Тополя дополнительное финансирование, что бы те проявляли большую заинтересованность в сборе драгоценной жидкости. Сталкерами такое дело было принято благосклонно и с пониманием.
Со временем к этому делу подключились и другие сталкеры, которые мимоходом проходили через Янтарь. Лично был свидетелем, когда группа сталкеров притащила специально для меня несколько литров крови в пластиковых бутылках, причём ни копейки за это не потребовали. Но это было скорее исключение, так как из обмолвок Семецкого я знал, что были попытки продать кровь, сцеженную с тел убитых мутантов, со стороны сторонних сталкеров и ребят из 'Свободы'. Но расспрашивать, чем закончилось дело, я не стал, решив, что меньше знаешь — крепче спишь.
Жил я можно сказать, как сыр в масле — бесплатный и безлимитный интернет, ничего не нужно делать, всё делали за меня, бесплатное жильё и прочие привилегии. В лагере ко мне привыкли, и на меня, когда я возвращался к себе после тяжёлой работы в качестве объекта исследований, уже просто не обращали внимания. Примелькался!
Со Стоком за его уничтоженную флягу я рассчитался полностью, отдав ему взамен новую флягу, взятую на складе у Сербина. Отдал ему лично, при свидетелях. Когда один шутник было заикнулся, что я туда поплевал на удачу, то я просто покрутил пальцем у виска, показывая что шутка ну очень дурацкая.
Ходил я теперь уже в одежде. Те образцы, что мне сделал Егорыч, были потом с меня безжалостно сняты, и вскоре после этого вручены в доработанном виде. На глаз я заметил только новые карманы, а что он там ещё мудрил, я так и не понял. Мне что в той одежде было нормально, что в этой. В карманы мне пока что класть было нечего.
С попытками сделать для меня обувь дело сошло с мёртвой точки. Мои ноги были тщательно изучены, обмерены, выстругано несколько образцов колодок и уже по них ребята пытались тачать новую обувь. Первый экземпляр обуви, который не развалился на мне, они пошили из кирзы, пояснив мне, что потом сделают из нормальных материалов, а пока нечего переводить на временные поделки хороший материал. И уже вскоре я стал обладателем отличной пары кирзовой обуви, в которой я начал ходить па территории лагеря по часу в день, что бы ребята выявили слабые места и устранили их.
Сразу было непривычно ходить в такой обуви, как-то отвык, но постепенно всё становилось на своё место. Была усилена толщина подошвы, укреплён задок, понижен подъём на передней части стопы. Что-то там ещё было, но мне особо не рассказывали, а я не стремился узнать, так как оно мне и нафиг не было нужно. Но как бы там не было, эту обувь, не смотря на её неказистый вид, я мог спокойно одевать, не боясь, что мои когти на ногах проткнут её или оторвётся верх при натягивании на ногу.
Один из наёмников сказал, что я в этом обмундировании похож на бойца Африканского корпуса армии Роммеля. Почему я вызвал такую ассоциацию — для меня так и осталось загадкой.
С наёмниками у меня после того состязания отношения были ровные, меня никто не трогал, не задирал и не подначивал. Иногда просили сфотографироваться вместе, я не отказывал, если только ребята не начинали фантазировать. Так, один из них захотел сфотографироваться, поставив ногу на убитого кровососа, которого ясен хрен, должен был изобразить я. Мною было изображено национальное индейское жилище 'фигвам', а в ответ на недоумённый вопрос, я написал на подсунутой вовремя бумажке, что если мне дадут сфотографироваться возле кучи тел убитых зверским способом наёмников(прочитав эти строки герр Левенталь изменился в лице), то так уж и быть, я не против. Хлопцы намёк поняли, и подобные предложения ко мне поступали очень редко. Но всё равно иногда кого-нибудь пробивало на очередную идею, и мне следовало непристойное предложение, на которое я отвечал подобным же образом.
А вскоре пошли первые робкие попытки кормить меня всякой бурдой из смеси всяких питательных элементов. В некоторых случаях это заканчивалось походом в душ, потому что мой организм не хотел усваивать суррогаты и исторгал всё наружу. Меня, когда первый раз привели заблёванного в душ, в казарме сталкеров, там сначала повисла могильная тишина, а после того как узнали, что случилось, мужики стали мне сочувствовать. Для них кровососы были злом, и злом конкретным, но вот именно я был для них злом своим, привычным и знакомым, можно сказать родным, так как некоторые меня знали ещё по Кордону.
Мне сочувствовали и ругали сопровождающего меня молодого сотрудника, в лице которого совместилось всё зло от науки. Тот пытался оправдываться, чем только подогревал и распалял сталкеров. Я пока отмывался, чего только не наслушался — и как тут снарягу зажимают, и с заказами прокидывают, а теперь вот на единственном в мире полезном кровососе, коего сталкеры, можно сказать, собственной кровью вскормили, ставят опыты и травят его всякой гадостью.
А ещё чуть позже узнал, что кто-то очень сильно желает моей смерти. Сахаров и Семецкий поведали мне во время очередной встречи в лаборатории, что в некоторую кровь, что приносили сталкеры со стороны, был добавлен яд. И хлебни я этой 'заряженной' кровушки, окочурился бы в муках незамедлительно. Вычислить, кто это был — практически нереально, многие сталкеры по возможности предпочитают не светить свои настоящие имена и фамилии лишний раз, да и по Зоне Отчуждения их много шатается в поисках счастья, всех не упомнишь. Нет, если бы было очень нужно, то и в Припяти бы отыскали, а так — нет смысла гоняться за неведомыми отравителями, всё равно толку мало. Да и действовать могли по принципу 'а казачок-то засланный!' — подошлют за мзду малую какого-нибудь свеженького сталкера, в реалиях местных не разбирающегося, наплетут ему херни в уши всякой и тот согласится. А что — вежливо попросили передать кровь для знакомого кровососа, которого по Кордону или Свалке помнят... правда не с той стороны, с которой хотелось бы.
В общем, мои недоброжелатели именно так и проявили себя. А так как Сахаров со товарищи имел на меня виды и планов громадьё, то мне и было поведано о людишках злокозненных, а также проведён инструктаж, что бы я никакой крови у незнакомых сталкеров пить не брал. Я аж снова ощутил себя пятилетним пацаном, которому мама рассказывает, что нельзя брать конфеты у незнакомых людей и садится к ним в машину.
Интересно, а каким именно ядом меня пытались отравить? Мышьяк? Стрихнин? Легендарный яд кураре? Мифическая 'жёлчь павлина' по древнему китайскому рецепту? Что-то новомодное, из арсенала спецслужб? Я как-то даже ушёл полностью в раздумья по этому вопросу. Интересный вообще-то вопрос. Итак, есть(или поставлена) задача отравить некоего кровососа, неважно кем поставлена, но важно выполнить. Кровосос, как понятно из названия, кушает свежую кровь, и полностью игнорирует привычную людям пищу. А значит, что яд можно ему скормить только через кровь. Вариант с отравленной иглой, дротиком-шприцом из специального ружья, пропитанными ядом трусами(кажись таким способом пытались отравить Фиделя Кастро) не годится по причине недоступности кровососа в пределах прямой видимости, его обитания под охраной и присмотром, а также тем что одежду не носит. Тяжело внедрится в ограниченный коллектив людей, проживающий не в самом хорошем месте планеты, причём эти люди ещё тут и работы всякие выполняют, исследования ведут. А ведь ещё может и время поджимать, и с финансированием накладки могут быть. Потому только отравленная кровь. А раз кровь будут травить, значит, это должен быть такой яд, который так просто не обнаружишь, от которого она не свернётся и не потеряет товарного вида. И который сам по себе не разложится на составные части через некоторое время. А если так...
Мне вдруг стало очень неуютно. Очень смахивает на 'теорию заговора' против отдельно взятого кровососа по имени Син, но лишком уж хорошо ложится в логическую цепочку, которую тут же выстроил мой мозг. И вообще, если у вас паранойя, это не значит что за вами не следят. Получается, что головастые ребята с Янтаря смогли обнаружить в какой-то порции крови сложный яд, наверняка многокомпонентный. А такие яды доступны только структурам, имеющим власть и право убивать от имени государства, но уж никак не простым людям. И такие яды просто так не выявишь, тут либо нужно знать, что искать, либо иметь опыт выявления таких веществ с помощью специальных индикаторов, которые покажут наличие опасного вещества в проверяемом объекте. Я, конечно не специалист по всяким там нейротоксинам, но про то, что не всякий яд можно выявить простой проверкой, знаю. Похоже, что своим существованием я стал кому-то мешать.
Интересно, а как ребята Семецкого смогли выявить яд в этой порции крови? Вряд ли тут опытные спецы по ядам и отравляющим веществам есть. Да и нужных реактивов для анализа, которые выведут на белый свет следы яда, может просто не быть. Но ведь как-то умудрились! А может я всё усложняю и яд был самый обычный, но добавленный буквально в последний момент перед 'сдачей на склад', в надежде что в течении ближайшего времени эту кровь передадут мне на обед? Тогда если так, то неудивительно, что его обнаружили местные. Возможно, это яд, который вполне мог применяться в местных условиях для травления тех же собачек или плотей. Бог его знает...
Меня это сообщение про обнаруженный яд так впечатлило, что я весь день ходил как сам не свой, постоянно сбиваясь мыслями на то, кто это мог сделать и с какой целью. А после отбытия своего времени на обследованиях в качестве подопытного объекта, сразу же полез в интернет искать информацию по всяким ядам и попыткам отравления. Весь вечер читал всякую фигню про яды, их применение, про попытки отравления всяких личностей, удачные и не очень. Особенно меня порадовало то, что часть ядов противоядия не имеет в принципе.
Но всё проходит, и это тоже прошло. Уже на следующий день мысли про вчерашнее сообщение меня уже мало трогали. Семецкий про это не напоминал, и уже вскоре я почти и забыл про это. Так, изредка, когда получал кровь для своего питания, которое требовалось в ходе исследований меня, вплывали мысли, про тот день.
