Ричард пальцем постучал по одному из флакончиков. Накроет. Под ложечкой засосало. Поддерживать отряд в бою с разбойниками — это одно. А вот обычных людей...таких же, как в Белоне...

— Только тихо, без жертв, как умеешь, — добавил Батиста.

Ричард подумал: и никаких "значит". Вот умеет же Смуглый говорить, когда надо!

— Вот и хорошо, малый, вот и хорошо.

Ричард подумал: а что он, в самом деле, беспокоится? Никого не убили, проблема — тьфу, растереть. Обычная драка. Даже не покалечили! Видно, наемники привыкли к совершенно другим проблемам. Отсюда — и способы их решения.

Олаф со старостой уже долго болтал, и народ начал расходиться.

И вот тут-то Ричард разглядел того бойкого. Еще не старик, но уже и не молодой, с жидкой бородой, в стареньких одеждах. А вот лицо...Лицо его бугрилось спазмами. Ему будто демоны в уши твердили: больше, больше жара! Крови!

Ричард подумал, что надо показать, на что способен маг. Он сложил руки на груди, вроде как от скуки, и зашуршал пальцами.

— А что это они долго не идут! — воскликнул было мужичок, но упал в грязь. Поскользнулся на ровном месте.

После дождей сколько тех луж было, немудрено проглядеть.

Раздались смешки. Мужичок возмущенно попытался подняться, но это удалось ему только при помощи пары человек из редеющей толпы.

Ричард уже было успокоился, но тут снова раздался возглас:

— А что это они долго не идут? Может, он их всех прирезал!

Народ снова стал собираться, волнуясь.

— Да проверь, что ли, мил человек, — Фрегар широко улыбнулся. — Нечто я, знать, мешаю? Стыдоба!

Народ заторопился, пожался к калитке — а та как раз распахнулась.

Вышли староста и Олаф. Староста нервно почесывал макушку. Ну, один-в-один Юкс!

— Сложно здесь, люди, дело. Сложное. Мне посоветоваться надо, кое-что поразузнать. Высмотреть. Вот с честным Фалибером все разузнаем. А вам сторожить Жака. И впрямь мог делов наворочать! — Ричард готов был поклясться, что волнение старосты неподдельное. Еще бы! Один из жителей под самым носом торговал с орками. Мало ли, какую беду мог накликать? А еще, конечно, не поделился! Вот это точно обидно.

— Да только вы здесь постойте, ага, — староста обратился к наемникам. — Мало ли. Вдруг что. Эй, народ! Кто посторожит! Кто Жака посторожит? Ну мало ли!

Тут люди стали спешно расходиться.

— Эй, Фрего! — староста выцепил того, кто волновался его отсутствием. — Фрего! Посторожи! Пригляди! И дружков, братьев собери!

— Ага! — Фрего и рад был развлечению.

Другие, кажется, не разделяли его энтузиазма.

Худо-бедно, собрали человек шесть, которые должны были следить за Жаком и — Ричард это понял — наблюдать за чужаками. Мало ли!

— Я мигом. На заимке, говоришь? — староста бросил Олафу через плечо.

— Да, сами можете глянуть. Орки всех положили. Что с домами случилось, не знаю, — закивал Олаф. — На всякий случай, взяли бы...

— Я мигом управлюсь. Все леса окрестные с детства знаю, хожены-перехожены. Только мешать будут, — покачал головой староста, возвращаясь на двор.

Через несколько мгновений раздалось конское ржание, а еще чуть позже ворота начали открываться.

— Не доверяет, значит, — Батиста пожал плечами. Он почел за лучшее облокотиться на воротный столб. Ждать нужно было долго.

— Я бы нам тоже, понимаешь, не доверял, — у Фрегара в животе забулькало. Лекарь засопел, снедаемый чувством голода. — Перекусить бы! Добро!

— Тебе не повредит, — отмахнулся Ловенек. — Вон, какие бока отъел!

— Для вас же стараюсь! Сижу, мучаюсь... — лекарь вовремя вспомнил, что он купец. — Выдумываю, куда бы за барышом пойти. Кто бы ценил!

— Ценим, ценим, — Олаф похлопал его плечу.

— Вот! — лекарь поднял указательный палец вверх. — Правильно!

В какой-то момент все деревенские разошлись. Только со двора доносились звуки разговора "сторожей". Затем донесся храп. Ричард и сам клевал носом, едва удерживаясь на границе сна и яви. Перед глазами так и мелькали цветные огоньки: уж слишком часто за этот день прорывался к магии, глаза продолжали видеть синеву. Так, во всяком случае, Леандр на занятиях объяснял.

Фрегар засопел, но тут же всхрапнул: Олаф двинул его в бок.

— Что он там ездит? — лекарь решил отвлечь внимание командира.

— Проверяет, точно ли орки там были. Следы-то после боя должны были остаться.

— Значит. долго проверять будет. А вдруг, значит, почикают его? — Батиста при этой мысли не очень уж огорчился.

— Ага, и местные посчитают, что мы заманили его в ловушку. Ты хочешь уйти отсюда по локоть в крови? Или... — Олаф огляделся. — По лесам бегать? Успеем ли отсюда уйти на телегах?

Батиста посмотрел в землю.

— Вот. Это тебе не южное побережье, где раз, и на лодку, а там ищи...волну в Море-океане! Да еще с попутным ветром, — последние слова Олаф произнес не без мечтательных ноток.

Наконец, бойцам вовсе надоело болтать. Ричард спал стоя. От волнения этих дней он хотел спастись в сладких грезах. Но, похоже, мечте этой не суждено было сбыться.

Батиста раньше остальных заметил скачущего галопом коня.

— Как гонит! Животное не выдержит! Вряд ли от самой заимки скачет! Значит...А, не знаю, — Батиста выпрямился.

— Ну, сейчас узнаем, что да как, — Олаф держал руки за спиной.

Там, на поясе, у него на всякий случай имелся добрый нож. И метать, и врага пронзать, и хлеб нарезать: для всего сгодится.

Староста вернулся невеселым.

— Все, как и рассказывали. Дома пожжены, следы крови! Страсти какие! — сказал он, слезая с коня. — Ну сейчас я поговорю! Ух как я поговорю с этим!

Олаф было сунулся в калитку, но староста замотал головой:

— Наше это дело, не ваше. Сейчас я уж разберусь! Жак! — загромыхал он.

Со двора раздался гомон. Это "сторожа" глаза продирали.

Долгое время ничего не происходило.

— А знаешь, хорошо, — Ловенек подставил лицо пробившемуся сквозь тучи солнечному лучику. — Тишина, покой...

— Орки поблизости бродят. Замечательные места! — передразнил его Фрегар. — Чудно!

— Вечно ты, значит, все испортишь, — вздохнул Батиста. — Вон, даже Ричард от тебя устал. Эй, малый, ты как? Магия, значит, на стреме?

Окен кивнул.

— Здесь повсюду водная энергия, в случае чего, сразу же пущу в дело, — Ричард старался говорить это как можно тише, чтобы уши никто не нагрел.

— Вот и хорошо, — Олаф насторожился, прислушиваясь. — Идут!

Ричард заметил сквозь проем калитки, что староста вышел один. Он на ходу распоряжался, что должны сделать сторожа. Те, что были внутри, недовольно ворчали. Расположившиеся во дворе были едва ли радостнее.

— Значит, так, — староста притворил за собой калитку. — Жак все мне рассказал. Орки хотят продать за выкуп человека, которого поймали на заимке. Жак должен был вечером прийти на условленное место, что-то там договориться. Я мыслю...

— Спасать надо, — перебил его Олаф.

Произнес он это тоном, не терпящим отказа.

— Вот и я так мыслю, — кивнул староста. — Только...Не хочу своих...

— Под удары подставлять. Оно, значит, понятно, — закивал Батиста. Поймав недовольный взгляд Олафа, Смуглый замолчал.

— Вроде того. Кто у нас воины. А вы, хоть и... — староста окинул взором отряд, — торговцы, но вид имеете боевой. Вряд ли на встречу много орков выйдет, ну, может, с десяток зеленокожих...

Он перевел дух, снял шапку, отел пот со лба. Поцокал языком.

— Высокий да увидит! Кто же знал, что зеленокожие снова объявятся? Помнится, лет десять не видали из них никого! Думали, все, перемерли в ту страшную зиму.

Ричард нахмурился. Он помнил, что в одну из зим было ну очень холодно, родители его даже на улицы не выпускали. Согревали, как могли, возле очага. Папа строго-настрого запретил даже думать, чтоб ему с ребятами побегать на морозе. Говорят, деревья трещали и лопались, до того холодно было! На счастье, продержались холода дней десять, ну, двадцать. С тех пор Ричард морозов страшно боялся: ему вспоминался треск деревьев, и он думал, а что же с ним случится, если нос на улицу покажет?

— В общем, дождемся условленного времени. Приготовьтесь, что ли, к делу, — староста нахлобучил шапку обратно.

— Ну, попробуем, что ли, да, ребята? — Олаф обратился к бойцам.

Все дружно закивали. Ричард — так вообще рвался в бой. Он так надеялся, что сможет хоть за шею разбойника подержать.

Дождь пошел, когда уже стемнело. Ну как, дождь, — ливень. Никто не понимал, чего это Ричард так радуется. Батиста — и тот насупился, побледнел даже. Он, в отличие от Ричарда, ненавидел сырую погоду.

— Чтоб, значит, все проклято было! Чтоб Палач эти облака пожрал! — постоянно бубнил под нос Смуглый.

— Ты не это...Не того! — лекарь был донельзя суеверным, хотя по нему этого сказать было нельзя.

Ричард улыбался, предвкушая сражение. Вот теперь-то он найдет, найдет хотя бы какую-то ниточку, ведущую к убийцам его отца. Во всяком случае, он на это надеялся.

Когда они вошли в кущу, Ричард прорвался к водной магии. Глаза слепило от энергетических нитей! Они уходили высоко в небо, как был уверен Окен, к самым облакам, не иначе. Он готов был плясать, бегать по лужам, настолько прекрасно было ощущать присутствие мощных источников водной магии.

Шмыга радости его не разделял. Староста настоял, чтобы рот ему заткнули кляпом, и Шмыге оставалось только досадливо мычать. Он то и дело подгонял орочьего пособника тычками под ребра, сыпал проклятьями и угрозами. Вести Шмыгу под руки ему помогал трактирщик. Позади, веером, двигались Олаф, Батиста и Ловенек. Замыкали Фрегар и Ричард.

— Готов? — тихо спросил Фрегар.

— Да, — нервно ответил Ричард.

Он ожидал, что в любой момент из-за деревьев могут полезть орки. Голову Ричард в тот день крутил так, как никогда в жизни! Любой куст, любое низкое дерево — все оказывалось под подозрением. Еще бы! Ведь Ричард почти в одинаковых цветах видел что Шмыгу, что заросли березняка.

Впереди о чем-то переговаривались Олаф со старостой, иногда веское слово вставлял трактирщик.

— Гаденыш выдал, где должен был встретиться с зеленокожими, — староста ткнул запротестовавшего Шмыгу под ребра. — Все выдал. Боится подельников увидеть, боится!

На старосту было страшно смотреть, такой озверелый вид он принял. Ричард только удивлялся, насколько серьезно этот человек воспринял известие о зеленокожих разбойниках. Кажется, не трогают орки деревню, ну и ладно. Все прибыток. В Лефере на такое посмотрели сквозь пальцы, это уж Ричард готов был поспорить. Верно, Шмыга на сторону вещи продавал, не складывал же. Потом вложил бы в деревеньку...Чем плохо? А если не сам продавал...Ведь...

Ричард задумался. Даже в Белоне была торговля. Ну как, торговля...Один-единственный купец. Таких в Лефере сотни бродили! А дядя Жак был такой один-единственный. Очень уважаемый человек! Даже папа — и тот к нему часто ходил, за мелочевкой разной. А однажды...

— Эй, Ричард, — Фрегар тронул его за плечо. — Что ты там бормочешь?

— Думаю. Готовлюсь, — отмахнулся Ричард.

Еще в школе он иногда проговаривал шепотом свои мысли. Стоило только сильно разволноваться, как Окен принимался бормотать под нос. Ребята привыкли, в школе многие так поступали. Но вот за стенами школы дело это было редкое, и на Ричарда косо смотрели. Иные даже спрашивали, не тронулся ли он, часом, умом. Ричард, когда ему рассказывали товарищи по отряду, только отмахивался. Каждому рот не заткнешь...

— Да что ж ты бормочешь. Орков набормочешь. Тихо! — Фрегар обеспокоенно зашептал.

— Ладно, ладно, — Ричард постарался думать о происходящем.

Вот идут они по лесу, идут. Вот староста постоянно тыкает Шмыгу под ребра, что-то там ему говорит. Олаф глядит по сторонам, держа топор наготове. Движется он, чуть наклонив корпус, будто в следующий же миг ринется в атаку. И как он только успевает глядеть во се стороны сразу! Батиста, наоборот, кажется расслабленным. Иной бы натянул тетиву до самого уха! Но Смуглый только смеется над такими словами. Он считает дураками подобных "бояк".

— Тетиву, парень, испортят. А еще лучше, стрельнут в кого из своих, услыхав завывание ветра, — пояснил на одном из привалов Батиста. — Бой — это хорошо. Это радость! Зачем бояться? Ты зовешь врагов на веселье! Встречай их, как дорогих гостей! Они гости на твоей казни! Ты убьешь их, но сделай это с уважением, торжественно!

В такие мгновения у Батисты сверкают глаза, и он облизывается, точно на жирного гуся, улыбается. Пуще всего Ричард опасался Батисты. Он и думать не хотел, что за трупы он оставил в прошлом.

— Где, где, я спрашиваю? Где товар передать? — Староста повысил голос, так что даже трактирщик на него зашикал.

— Обнаружат ведь! Поди, недалече! Повязку... — начал было трактирщик, но осекся.

— Еще своих зеленокожих дружков призовет. Рядом они, Высокий свидетель, рядышком! — и староста, сделав еще шаг, со всей дури толкнул Шмыгу в спину.

Тот кубарем скатился с холма. Староста и трактирщик кинулись за ним, сыпля проклятиями.

Ричард завертел головой, и пропустил момент, когда Батиста напрягся и забежал за дерево.

— Враг! — гаркнул он, натягивая тетиву.

— К бою! — Олаф выкрикнул это, когда Батиста еще не успел докончить фразы.

У Ричарда подкосились ноги. От волнения ему показалось, что лес наполнился сотнями темных фигур.

— Окружили, демоны, — сплюнул Фрегар. Он обернулся. — И там. И там!

— Круг! — рявкнул Олаф.

Ричард кинулся к дереву. Что-то схватило его за ногу, и он упал, громыхая склянками. Весь он похолодел. Один из пузырьков при падении лопнул, и во все стороны метнулись тонкие нити водной энергии. Он зачерпнул, готовый метнуть поток в...корень. Корень дерева. Ричард просто споткнулся. Но стоило ему приглядеться к корню, как взгляд его метнулся дальше...

Из леса — отовсюду — выходили серые громадины.

— Давай! — Ловенек дернул Ричард за руку, помогая встать. Движением локтя он подтолкнул его к дереву. — Никогда не падай. Никогда. Я так...

Ловенек снова перевел взгляд на окружавших их зеленокожих. Ричард уже был готов применить магию, но Олаф не давал команды! Нельзя было начинать без команды!

— Стоять. Не нападают, — словно услышав мысли Ричарда, скомандовал Олаф.

— Старосту схватили, — громко произнес Батиста.

Ричард готов был поклясться, что слышав звон натянутой тетивы, но боялся даже голову повернуть. Взгляд его был прикован к этим громадам. Да они на две головы выше Олафа! А тот был самым высоким из отряда. А широченные! Точно из мясницкого цеха вышли, или из кузнечного. Ричард с ужасом подумал, что они могут его просто раздавить и пойти дальше. Все, чему его учили в цеху, весь опыт стычек с разбойниками, мигом забылся. Руки его дрожали, а коленки тряслись. А уж склянки! Склянки шумели на весь лес! В голове же... В голове было пусто. Даже ветер — и тот не свистел.