— Вон! — со стоном выдохнул чародей.
— А-а, — отмер один из стражей, очумело кивая на арестанта, — его куда?
Черные глаза всего на миг встретились с изумрудными. Маг неосознанно шарахнулся прочь, толкнув ученика, и дико заорал:
— Убрать его!! Немедленно!!
Стражей разнесло по углам, а Его Магичество, закатив глаза, свалился на пол, не подавая признаков жизни.
Изрядно перетрусивший ученик кое-как утащил мага в личные покои, а очнувшиеся стражники принялись оживлённо перешёптываться, изредка поглядывая на узника. Наконец, один из них рискнул опасливо осведомиться:
— Парень, ты как, сам пойдешь?
— Пойду, — нехотя разомкнул губы Карис.
— Смотри только, ежли чево — сразу заморозим.
Карис не ответил, отчаянно пытаясь дотянуться до Дары. Приняв его молчание за согласие, стражник осторожно открыл захваты, удерживающие кандалы узника.
Отойдя от стены, Карис даже не заметил, как стражи заняли свои места — спереди и сзади от него. Если маг походил на живой труп, то что с Дарой?!!
Сейчас он продал бы душу хоть Уводящей, хоть Великому Змею, лишь бы с ней всё было в порядке.
Сзади бесшумно закрылась дверь, узкий коридор сменился стёртыми множеством ног ступенями, впереди маячила обтянутая изрядно потрёпанной курткой спина стражника.
Карис, собрав остатки сил — лечение у тюремного мага было ещё одной разновидностью пытки — и почти отчаявшись, бросил в пространство мысленный зов: 'Дара!!'
Мрак и молчание... но сердце рвалось в клочья, чувствуя беду.
— Эй, парень, ты чево застыл! Иди давай!
Карис шагнул, но под ногой неожиданно оказался пол — ступени закончились, теперь справа и слева, уходя за поворот бесконечной лентой, тянулись двери камер.
— Погодь, Витт, а щас куда его?
— Как куда — туда, откуда брали.
— Так, это... тово, ево же сначала в подземнике (3) держали, а сюда уже потом приволокли.
— Чтоб им всем повылазило! Это ж сколько нам вниз топать!
— А может...
— Пошли, там поглядим.
Дойдя до середины коридора, Карис, неожиданно для стражи рванувшись налево, мёртвой хваткой вцепился в прутья дверного окошка:
— Дара!!
Из камеры не доносилось ни звука.
— Что он с ней сделал?! — Карис обернулся — зелёные глаза были полны такой боли, что стражники оцепенели.
Через минуту Витт шагнул к двери, отцепляя от пояса ключ. В замочной скважине что-то противно хрустнуло и дверь нехотя открылась. Стражник, насупившись и глядя в сторону, тихо буркнул:
— Иди...
— Спасибо, — выдохнул Карис, переступая порог.
Глава XXIII
Лица бережно коснулось что-то прохладно-влажное.
— Ну что ты наделала, солнышко, — тихо произнёс родной голос.
Неужели... нет... спасибо...
— Ари... — прошелестела я, открывая глаза, и горло свело судорогой — багровые рубцы, покрывавшие всю левую половину его лица, были отчётливо видны в дрожащем лунном луче, падавшем из зарешёченного окна. — Почему... ты здесь?
— Очень просто, — ровно ответил Кариc, — выдернули из лекарской и опять сюда приволокли. — Пристально взглянув на меня, он чуть отодвинулся в сторону, и перед лицом возникла щербатая кружка.
Облизнув пересохшие губы, я собралась встать с тюфяка, но слабое трепыхание даже попыткой назвать было трудно. А поддержать меня Карис просто не мог — маг оказался не настолько щедр.
— Погоди минутку, — отпив из кружки, Ари склонился ко мне. Из губ в губы.
— Хватит, — шепнула я после второго раза. — Допей, свою воду ты на тряпку истратил, так?
— Я боялся, что у тебя горячка, — Ари взял меня за руку, пальцы сами собой переплелись в замок.
— Долго нам ещё? — страх перегорел окончательно, и уйти я хотела, если не легко, то борясь до конца.
— Этот крыс проболтался, что не раньше десяти. А сейчас полночь, — любимый усмехнулся, — время ещё есть. Можно даже выспаться.
— Только с тобой, — я ответила такой же усмешкой, и отодвинулась к стене.
— Я лучше посижу, — обронил Ари.
Я прикусила губу — он очень старался не показать мне спину — и, рывком поднявшись, села.
Карис укоризненно взглянул на меня:
— Невозможно упрямая.
— Конечно.
— Солнышко, всё-таки попробуй уснуть.
— Вряд ли получится.
— Что Лен сказал? — неожиданно спросил Карис. — Ты же с ним говорила.
— Сказал, что всё сделает, — я обошлась полуправдой.
— Хорошо, значит, тебя он вытащит, — Ари медленно поднявшись, сжатые губы побелели, отошёл к окну. — Надо было ещё что-нибудь для меня попросить.
Я с трудом встала, опёршись о стену, сердце бешено колотилось, в ушах тонко, надоедливо звенело. Постояв пару минут, и немного придя в себя, я смогла подойти к нему.
Карис, забывшись, стал лицом к окну. Я чуть не взвыла, увидев, что сплошь исполосовавшие его спину раны заживлены еле-еле — до первого неловкого движения — и не смогла сдержаться:
— Я его убью!!
— Нет, даже не думай, — Ари осторожно привлёк меня к себе.
Я, не споря, уткнулась лицом ему в грудь, и затихла.
— Дара... — Я подняла голову и замерла, взглянув в его, потемневшие до черноты, глаза. — Какой же я идиот, — хрипло прошептал Карис. — Что ты просила у Лена, на самом деле?
— Лёгкой смерти, — выдохнула я. — Для обоих.
Ари словно окаменел, а потом встряхнул меня за плечи.
— Не для обоих, а для меня. Он должен тебя вытащить.
— Нет, — я встретила его взгляд, не дрогнув, — или ты забыл: 'Вместе — отныне и навеки, в жизnbsp;ни, и в смерти'. Жизни не получилось...
— Но я не жалею ни о чём, — Карис ласково улыбнулся.
Я улыбнулась в ответ, обняв его за шею:
— Я тоже.
Поцелуй был неистово-нежным. Едва мы разжали объятия, как от маnbsp;— Голодная женщина — это страшно, и лучше сразу уступить.
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&ленького окошечка в двери донеслось:
— Эй, парень, поди-ка сюда!
Карис, оторвавшись от меня, пошёл к двери.
— Держи, — в окошке появился небольшой, перехваченный шнурком, свёрток. — Вас кормить не велено, но... был я как-то на вашем представлении, уж больно душевно поёшь.
— Спасибо.
— И чево на вас Упырь так обозлился?
— Упырь? — не понял Карис.
— Сет Хэлвен, — стражник понизил голос, — чтоб ему со Звёздного Моста свалиться! Как есть — Упырь.
— За то, что морду начистил, — нехотя обронил Карис, — да, похоже, мало.
— Ты, это... — стражник боязливо оглянувшись, чуть слышно прошептал, — если передать чево надо, скажи кому...
— Нет, нечего и некому, но всё равно спасибо.
Пока Ари разговаривал со стражником, я вернулась обратно на тюфяк, но разговор слышала вполне ясно. Точное, однако, прозвище — не в бровь, а в глаз.
М-ням, как вкусно пахнет!! Неужели?!!
Я горящими глазами уставилась на ломоть хлеба, накрытый добрым куском ветчины, убеждаясь, что нюх не подвёл, но тут же сердито прошипела:
— Не вздумай! — Карис уже собрался делить наш нежданный ужин. Знаю я, как он поделит: себе поменьше, мне побольше.
— И не собирался, — с невинным видом заявил он.
— Конечно, — сглотнув слюну, я разломила еду на две части, и тут же вцепилась в свой кусок, чтобы не вздумал сравнивать — есть сейчас надо ему, а я как-нибудь обойдусь. Слизнув с ладони последние крошки, я не удержалась от вопроса:
— С чего бы вдруг такая щедрость? У нас на представлениях вся Вельта перебывала, и что с того?
По губам Ари скользнула тень улыбки:
— Песни мои в душу запали, вот и поделился.
Я усмехнулась:
— А может, если ты очень попросишь, он нас отпустит?
— Вряд ли он захочет рисковать головой. А если я очень попрошу, ты попробуешь уснуть?
— Без тебя, — я отлепилась от стенки и потянула Кариса за руку, — нет.
Он понял, что меня не переспорить, и покорно опустился на тюфяк, осторожно устроившись на левом боку.
Я почти вжалась в стену, чтобы ненароком не задеть Ари, но он притянул меня к себе вплотную:
— Вместе теплее.
Посопротивлявшись пару минут, я сдалась, и, прижавшись к нему, закрыла глаза. В том, что уснуть не смогу, я не сомневалась, но если как следует притвориться, может, Карис заснёт.
'Ага, чтобы у столба получше выглядеть, — цинично заметил внутренний голос, — авось, бабы в толпе расстрогаются и потребуют помилования!'
'А хотя бы и так! — рявкнула я в ответ. — Заткнись!'
Но, кажется, я себя переоценила — родное тепло и ровный стук его сердца рядом убаюкивали, а может, не выдержала душа — сон упал на меня внезапно, как ловчий сокол на добычу.
Открыв глаза, я несколько мгновений непонимающе смотрела в потолок, пытаясь понять — где мы? Потом тёмной волной нахлынули воспоминания: странно, после неудачной попытки магоубийства я должна была если не умереть, то, самое малое, лежать пластом. Я же, наоборот, чувствовала себя намного лучше, чем вчера.
М-да, кажется, я не просто поджарила поганца, но и умудрилась забрать часть его жизненной силы...
От напряжённых размышлений меня отвлек негромкий стон рядом.
— Ари? — стряхнув остатки сна, я осторожно приподнялась на локте.
Карис даже не услышал: сидел, уставившись в окно, где виднелась узенькая розовая полоска занимающегося рассвета, и чуть слышно что-то шептал.
— Ари, — я опустила ладонь ему на плечо, — что с тобой?
Он вздрогнул, медленно обернулся и я оцепенела: невидящие глаза, почти безжизненное лицо.
— Любимый..., — я приникла к нему, пытаясь поделиться теплом и уменьшить боль. Карис тряхнул головой, словно просыпаясь, и замер, припав щекой к моим волосам.
Я инстинктивно сплела руки на его шее, чувствуя, что Дорога нашей судьбы сделала резкий поворот...
— Дара, солнышко, прости, — он легонько коснулся моей щеки, — я не хотел тебя пугать.
— Что с тобой? — я подняла голову, ловя его взгляд. В зелёных глазах смешались боль и нежность.
— Я не могу, не могу тебя потерять!!
— Ты никогда меня не потеряешь, обещаю, — это я знала твёрдо. И, даже если наша жизнь закончится уже сегодня, Там мы будем вместе.
Карис молча припал к моим губам: сначала осторожно, потом настойчиво.
Я ответила прежде, чем поняла, что мы делаем, и попыталась прекратить это безумие:
— Ари, нельзя... — прервав поцелуй, с трудом прошептала я, — твоя спина...
Правая рука сама собой скользнула ему на лопатку, и я едва не задохнулась, ощутив под ладонью уже зажившие полосы. Выходит, я передала ему и часть своего 'волчьего дара'?! Не может быть, я же его не обращала... как? когда? Конечно... вот почему Его Магичество отпустил нас на следующий же день... и амулет!!
— Можно, — выдохнул Карис, слегка куснув меня за мочку уха, и распустил шнурок на горловине платья. Губы снова обжёг поцелуй, и я чуть слышно прошептала:
— Любимый, пожалуйста ... — уже не зная, о чём прошу. Последние остатки благоразумия растаяли как воск на огне: разве можно устоять, когда тебя так целуют, и не только...
...Я не могла пошевелиться — просто лежала, не открывая глаз, прильнув к Карису, чувствуя под щекой бешеное биение его сердца.
Такого немыслимого слияния в единое целое — дыханием, мыслями, чувствами, до полного растворения друг в друге, у нас раньше не было, никогда...
...Поежившись от зябкой прохлады: неужели окно на ночь забыли закрыть? — я попробовала наощупь найти одеяло и — проснулась.
Очнись, Дара — ты же в тюрьме, а не у себя в комнате!
Я встряхнулась, прогоняя сонную муть, и тихонько, чтобы не разбудить Кариса, села, пристально вглядываясь в его лицо. Тусклого света осеннего утра все же хватило, чтобы увидеть слева белёсую сетку шрамов вместо вчерашней багровой жути.
Значит, не почудилось — Ари и в самом деле передался, хоть отчасти, мой 'волчий дар'.
Чутьё подсказывало: времени у нас осталось немного. Чуть помедлив, я дотронулась до его плеча:
— Ари, проснись.
— Уже? — открыв глаза, спокойно спросил он.
— Ещё нет, но скоро, — губы предательски дрогнули и я уставилась в пол, скрывая вдруг заблестевшие глаза.
— Дара, любимая, — Карис бережно взял моё лицо в ладони, коснувшись губ лёгким поцелуем, — мы выдержим.
— Да, — прошептала я.
— Надеюсь, Его Магичество или сет Хэлвен навестят нас на прощание, — Карис, скривив губы в жёсткой усмешке, поднялся резким рывком.
Меня словно молнией ударило:
— Ари, что ты задумал? — я мгновенно оказалась на ногах.
— Небольшой подарочек, — он почти оскалился. — Как думаешь, если мы прихватим с собой кого-нибудь из них, Великому Змею понравится?
— Не знаю, — миг слабости прошёл, уступив место злости, — но можно проверить.
Я прислушалась — в начале коридора послышались чёткие, уверенные шаги, затихшие напротив нашей камеры, но входить никто не торопился.
Что за...?
Запертая дверь замерцала бледно-голубым светом, разливая вокруг волну холода, как в разгар зимы. В тело словно вонзились ледяные иглы, в глазах потемнело...
— Ваше Магство, а Вы тово... не перестарались? Они ж не шевелятся.
— Готово. Иди проверь.
Стражник сделал шаг вперёд и тут же замер, хотя горящие взгляды узников были устремлены не на него, а на мага. Янтарные глаза обжигали дикой, звериной ненавистью, зелёные — высокомерным ледяным презрением.
— Всё в порядке, Ваше Магство. Как есть, живы, — сипло доложил стражник. — Чево теперь? Не на себе ж к выходу волочь?
— Богиня! — маг страдальчески скривился, как от недозрелой сливы, — олух на олухе! — и вдруг, резко побелев, навалился на стену: 'Сволочь мохнатая!! Чуть на тот свет не отправила!!' — 'Волочь' не надо. Сейчас сопровождение явится.
Словно подтверждая его слова, воздух в нескольких шагах впереди налился ровным серебряным светом и из открывшегося овала в камеру вышли шестеро мужчин.
Дождавшись, когда они окружат узников, маг, пакостно ухмыльнувшись, снял остатки заклинания.
...Давящая на плечи тяжесть куда-то исчезла. От неожиданности я пошатнулась и смогла устоять на ногах, только уцепившись за Кариса.
— Пошли, нечего время тянуть!
Ари чуть отстранился, но продолжал держать меня за руку.
'Зачем?'
'Так надо. Верь мне, — в зелёных глазах сверкнула решимость. — Идём'.
Богиня, что он ещё придумал? Но, что бы ни было, всё равно лучше, надеюсь, что лучше, чем стоять у столба и молиться, чтобы насмерть с первого же камня.
Тёмная лента коридора промелькнула быстро и, переступив порог тюрьмы, я едва не задохнулась от свежего воздуха.
Рассветная хмурь развеялась без следа. Денёк выдался на заглядение: бездонное, хрустально-синее небо, нежаркое ласковое солнце и... густая толпа на всём пути — от тюрьмы до площади.
Пространство вокруг было просто пропитано магией, так что побега стража не опасалась, и из сопровождавшей нас шестёрки остались только двое — спереди и сзади.
Остальные четверо влились в цепь, ограждавшую толпу, чтобы добропорядочные горожане не набросились на преступников раньше времени.
Как же: забивание камнями — казнь редкая, магически затратная, когда ещё так повезёт? Посмотреть непременно надо, да и пару-тройку камешков поувесистее кинуть, чтоб другим неповадно было — святое дело.
