Оборотень ударил щитом набросившегося на него противника, опрокинув его. Тот упал, выронив меч, которым не преминул воспользоваться Мирослав. Он всадил клинок в грудь распростертого на снегу солдата. Выпрямляясь, молодой человек краем глаза заметил несущегося на него врага. Лезвие меча с громким чваканьем покинуло поверженное тело, описало полукруг и прошло сквозь торс напавшего, разрубая его пополам, разбрасывая кольчужные кольца и кровяные брызги.
Багряные капли попали на лицо, заставив чуткие ноздри затрепетать от пьянящего аромата крови, и Мирослав понял, что уже не в силах сопротивляться слепому желанию убивать. Зверь проснулся, заслонил человеческий разум своим огромным черным телом. Оборотень не знал, что удерживало его от перекидывания, помогало отличать врагов и своих. Он не помнил, как прокладывал себе дорогу среди неприятельских солдат, как оказался спиной к спине с лордом Михалом и как долго они сражались вместе, словно два соратника. Мирослав опомнился, услышав над собой ржание поднятого на дыбы коня. Перед лицом в опасной близости мелькнули копыта и тяжело опустились на землю. Блеснул наконечник копья, приготовленного для удара. Но направлено оружие было на графа Иверского. Оборотень отшвырнул щит и шагнул вперед. Жеребец снова взвился на дыбы, попятился назад.
Всадник, чудом удержавшись в седле, ухитрился метнуть копье, но промахнулся: оно вошло в снег в шаге от лорда. В поисках бросавшего Михал обернулся и увидел, как незнакомец в черном, тот, который причинил в Ивере ему столько неприятностей, одним сильным толчком завалил коня в черно-красной попоне вместе с седоком. В воздухе только и мелькнули красные перья плюмажа на шлеме. К удивлению графа, рыцарь довольно резво поднялся, обнажил меч и, обогнув пытающегося подняться жеребца, с криком бросился на человека в черной одежде. Что было дальше, Михал не увидел. Его оттеснил вихрь сражения.
Мирослав одним выверенным ударом выбил меч у противника, перехватил руку с кинжалом, нацеленным ему в сердце, и с силой сжал ее. Послышался звук дробящихся костей и хриплый крик боли. Оборотень отшвырнул вояку в сторону. Тот упал на бок, потеряв при падении шлем, но, невзирая на боль, быстро подскочил, подобрал с земли клинок и с упорством разъяренного вепря снова атаковал. Мирослав увернулся — лезвие меча со свистом рассекло воздух. Противник рыкнул и повторно замахнулся. Оборотень снова уклонился, схватил его запястье и вывернул, хрустнув костью. Уронив оружие, рыцарь взвыл от боли. Удар в челюсть оборвал его крик. Мирослав отпустил его руку, и обмякший воин грузно рухнул на снег. Добивать вояку не пришлось, но безумный взгляд мертвых глаз отрезвил победителя. Оборотень осмотрелся вокруг: смерть, кровь, боль... И каждым движет стремление выжить любой ценой...
— Всеслав! — Анетта бросилась на грудь мужу. Тот не ожидал увидеть ее на крепостной стене и как-то неловко обнял, стесняясь окружающих их воинов. Те понимающе отвернулись, обсуждая происходящее на поле перед Антарой.
— Что ты здесь делаешь? — нахмурился молодой супруг и мягко отстранил ее от себя.
— Ты... ты ранен, — словно не слыша его вопроса, сказала она и с сочувствием посмотрела на юношу.
Лишь после ее слов Всеслав вспомнил, что так и не надел шлем, принесенный Энри, и до сих пор таскает его в руке.
— Анетта, что ты здесь делаешь? — повторно спросил он.
— Тебе больно?
— Ерунда... царапина... — смутился юноша и покосился в сторону стоящих неподалеку воинов, в надежде, что те не прислушиваются к их разговору.
— Хотела сама убедиться, что с тобой все хорошо и ты цел и невредим... Я так боюсь за тебя... — произнесла она, глядя влюбленными глазами на мужа. — Не хочу тебя потерять! — девушка снова прижалась к нему, совсем не брезгуя запятнанной кровью одеждой.
— Как только лорд Казимир мог тебя отпустить? Мне сказали, ты занималась его раной.
— Я сам с ней пришел, — раздался рядом голос барона Антарского. — Отдыхать некогда. А твоя жена даже мертвого уговорит выполнить ее просьбу! — несколько раздраженно заявил он. Затем, слегка прихрамывая, подошел к своим рыцарям и спросил: — Что там творится?
— Предполагаем, их атаковал граф Иверский, — ответил капитан. — Больше некому. Возможно, с ним Барток.
— Отец! — Всеслав оставил супругу и приблизился к родителю: — Нам бы им помочь! Ведь разобьют их! Конница быстро в пехоте вязнет. Враг не ожидает, что мы решимся выбраться из крепости! Я не могу допустить, чтобы из-за меня погиб друг...
— Остынь! — осадил сына барон и задумался. Все замерли в ожидании его решения. Наконец лорд Казимир произнес: — Ладно. Собирай людей. Возьми пятьдесят человек.
— Спасибо, — обрадовался юноша.
— Милорд, можно и мне со своими воинами? — спросил разрешения Милан.
— Хорошо, — согласился барон, подумав, что вассал — опытный рыцарь и присмотрит за мальчишкой. Порыв ветра поднял и бросил в их сторону едкий дым от горящего тарана. — И демоны вас задери, потушите скорей эту штуковину у ворот, пока все не задохнулись! Всеслав, твоя работа?! — парень кивнул. — Вот и исполняй, если хочешь как-то за ворота выбраться!
— Да, отец! — живо отозвался наследник, но, когда он посмотрел на жену, радость его померкла: та стояла, еле сдерживая навернувшиеся на глаза слезы. — Анетта, что ты?..
— Ты... мой отец... — только и смогла прошептать она.
Всеслав прижал ее к себе и тихо сказал:
— Я помню свое обещание.
— Ты видел моего отца во время штурма?
— Нет. Только перед самым его началом, — честно ответил молодой человек и поцеловал Анетту. — Береги себя...
Вскоре во внешнем дворе крепости стали раздаваться его приказы:
— Залить водой таран! Живо котлы на стену! Быстро! Не спать! Какая разница, что горячая вода, дурень? Ты и ты — бегом за веревками! Скорее, а то пинка под зад дам! Милан, собирай своих людей!
Воины и слуги зашевелились, и в скором времени со стен на горящий таран было вылито четыре котла воды. На счастье защитников, масло быстро прогорело: от подожженной конструкции теперь стало больше дыма, чем огня. Из-за вчерашней непогодицы дерево, из которого было сделано стенобитное орудие, отсырело и его удалось быстро потушить. Сложнее оказалось расчистить пространство перед воротами, чтобы можно было их открыть. Но и с этим как-то справились: сбросив сверху веревки, заканчивающиеся массивными крюками, подцепили бревна и оттянули их в сторону. Как только проход освободился, Антарские воины ринулись на врага.
Мирослав с разворота замахнулся мечом на противника. Но неожиданно враг исчез, а клинок со свистом опустился, косо рассекая тонкий ствол покрытого инеем деревца. Растение несколько мгновений еще постояло, словно ничего не произошло, а потом его верхушка рухнула на снег. Молодой человек не сразу сообразил, что произошло, и удивленно огляделся. Вокруг деревья, не слышно шума боя. Умиротворяющая тишина.
— А дерево чем перед тобой провинилось? — раздалось откуда-то сверху.
Оборотень обернулся на голос и увидел сидящего на ветке старого дуба вихрастого мальчишку в зленной одежде, весело болтающего в воздухе ногами. Он показался Мирославу странным и совершенно не вписывающимся в окружающую снежную белизну цветным пятном.
— Грино?! Ах ты, гад ползучий! — возмутился мужчина и гневно сверкнул глазами.
— Что, не ожидал? — улыбнулся сорванец. — Ты на меня так не зыркай! Пуганого нашел.
— Какого демона!..
— Порезвился — и хватит! — отрезал Грино и серьезно посмотрел на Мирослава. — Устал я за тобой следить.
— Это не повод вырывать меня прямо из сражения! — раздраженно рявкнул тот. — Пока я тут с тобой болтаю, братца Еланты могут убить! А я не хочу больше видеть слезы на ее глазах!
— Странные вы, люди. Вам только дай мечами помахать да кровь друг дружке пустить. Ничего с ее родственником не случится, — отмахнулся дракон, спрыгивая с ветки. — А сражение и без твоего участия выиграют. Воины Антары присоединились к людям Михала. Думаю, это тебя немного утешит. Кстати, ты ранен.
— Куда? — удивился оборотень. В пылу сражения он совсем не чувствовал боли.
— На левом рукаве рассечена ткань и сочится кровь.
— А... эта царапина... К утру затянется, — небрежно бросил мужчина и разгневанно добавил: — Грино, ты же знаешь, что я не люблю, когда ты меня вот так, не спросив, перекидываешь из одного места в другое! — он с размаха воткнул меч в снег.
— У меня был серьезный повод. Твоя помощь больше нужна не Михалу, а Кае.
— Кае? — встревоженно переспросил Мирослав. — Что с ней? Граф ведь...
— А разве только он причина всех ее слез? — спросил дракон.
— Хватит! Отвечай, что с ней произошло?!! Не испытывай мое терпение!
— Ее Радек похитил!
— Что?! Когда?!
— Этой ночью.
— И ты только сейчас решил мне это сообщить?! — рявкнул оборотень и тяжело посмотрел на мальчишку.
— Ты должен был участвовать в бою и спасти жизнь Михалу. Такова твоя судьба, — невозмутимо произнес тот, ковыряя пальцем в носу.
Но Мирослав его не слушал:
— Грино, где Кая? Отвечай, плесень зеленая, что с ней?!
— Жива и пока невредима, — заверил дракон.
— И как это сопливый мальчишка смог ее выкрасть из Иверы?! У Михала из крепости даже мышь не выберется.
— Так же, как и ты ухитряешься туда и обратно шляться, — при помощи магии.
— А где он... — мужчина не успел закончить вопрос, его перебил Грино:
— Помощник у него нашелся, эликсиры магические дал.
— Ладно, хватит трепаться! Помоги лучше Каю найти! — потребовал оборотень.
— Как хочешь, — живо согласился Грино. — Я тебя к охотничьему домику перенесу, где они ночевали, а там уж сам по следам найдешь...
22.
Охотничий домик встретил незваного гостя холодным полумраком. Мирославу пришлось слегка пригнуться, что бы войти в это сиротливое жилище, где царствовало стойкое зловоние сырости и запустения, которое, хоть и с трудом, но перебивалось ароматом сосны от раскиданных по всему полу иголок, винным душком из стоящего на столе сосуда и запахами трех человек. Оборотень прикоснулся рукой к кладке печи. Вероятно, последний раз ее растапливали еще вчера вечером: камни едва теплые, почти остыли. У стены на полу лежат шкуры, служившие постелью, поверх них — смятое старое одеяло, в складке которого забыт недоеденный кусок хлеба. Именно в этом месте запахи людей наиболее сильны. Ночевали здесь.
Мирослав вышел из избушки. Снег перед прогнившим крылечком хранил отпечатки человеческих ног. Самые свежие следы привели за угол охотничьего домика, где оказался покосившийся навес. Под ним на утоптанном копытами снегу были раскиданы клочки сена и конские испражнения. Осмотревшись, оборотень выяснил, что Радек с Каей уехали около полудня и направились в глубь леса, а незнакомец — в сторону деревушки, из которой ветер доносил запах дыма.
Оборотень прыгнул. На снег приземлился черный зверь, который сразу же помчался вслед за похитителем...
Анетта стояла рядом с бароном Антарским и смотрела на сражение, развернувшееся под стенами крепости. Замерзшие пальцы крепко вцепились в подбитый мехом плащ свекра. Девушка была столь неподвижна, что лорду Казимиру она показалась вообще бездыханной. К хозяину крепости подошел его вассал Гневко, держа руку на перевязи, и доложил о своих потерях. Они перекинулись еще несколькими словами. Вассал отпустил очень едкое замечание по поводу вражеских командиров и боеспособности их солдат, способное оскорбить любого из союзников, но Анетта не обратила на это внимание. Барон взглянул на невестку. Казалось, она не замечает ничего, что происходит вокруг. Взгляд девушки был устремлен туда, где сейчас находились ее муж и отец.
— Анетта, — мягко позвал лорд Казимир, но невестка не ответила, и ему пришлось повторить еще раз ее имя.
Она как-то отрешенно посмотрела на свекра и отпустила его плащ.
— Девочка, ты замерзла. Будет лучше, если ты пойдешь в свою комнату или поможешь женщинам с ранеными.
— Я хочу видеть все до конца...
— Мы побеждаем.
— Знаю... — ее голос звучал так же отрешенно.
— Не переживай так. Твой отец окажется живым... и мой сын тоже. Не может ведь Судьба отобрать у меня последнего ребенка! — этими словами барон успокаивал больше себя, чем девушку. И хотя на участь лорда Зыха ему было совершенно наплевать, он сказал: — Обещаю, что не буду слишком жестоким с твоим отцом, хоть он причинил мне много горя и страданий.
— Я понимаю... — тихо произнесла Анетта.
— Ступай вниз, — настаивал барон.
— Останусь.
— Не вынуждай меня применять силу! Вон отсюда! — разгневался лорд Казимир. — Не изводи себя заранее!
Девушка вздрогнула, с укором посмотрела на свекра и медленно пошла к крепостной лестнице.
— Энри! — окликнул барон своего самого юного оруженосца, находящегося неподалеку и с любопытством наблюдающего за ходом сражения.
— Милорд? — нехотя отозвался тот.
— Проводи леди и передай Иветке, чтобы она ее отвлекла от печальных мыслей.
— Да, господин, — парнишка поспешил вдогонку за Анеттой...
Лошади с трудом, иногда проваливаясь по брюхо, ступали по девственно чистой белизне снега. Радек старался избегать оживленных дорог и двигался через лес. Каю пугала и настораживала уверенность молодого человека, с которой он направлял за повод ее кобылу. Девушке, почему-то, все время казалось, что они заблудятся и замерзнут в лесу. Очень быстро она свыклась с этой мыслью, решив, что лучше умереть, чем достаться похитителю. С момента отъезда из охотничьего домика Кая не проронила ни слова.
— Ты жива? Замерзла? — Радек остановил свою лошадь и обернулся посмотреть, как там девушка. Она как-то отчужденно просмотрела на юношу и отвернулась. Тот тихо выругался и потребовал: — Да скажи хоть что-нибудь!
— Ненавижу тебя! — ее зеленые глаза гневно блеснули.
— Вот и хорошо, — облегченно сказал парень, рассудив, что, если у нее есть силы ненавидеть, все в порядке, а значит, можно посвятить Каю в свои планы. Он ударил свою кобылу каблуками и принялся описывать их будущую жизнь: — Мы будем жить в доме моей тетки. Это небольшое такое имение. Называется Сенлике... Тетка скоро выйдет замуж за барона и переедет в его замок, а за домом должен кто-то приглядывать.
— И ты решил меня вместо цепной собаки привязать во дворе? — мрачно спросила девушка.
— Кая, — молодой человек бросил на нее укоризненный взгляд из-за плеча: — Не мели ерунды. Это Михал держит тебя в клетке и выгуливает на цепи...
— Лучше сидеть на привязи в замке любимого человека, чем быть связанной брачными узами с тем, кого презираешь!
— Дурочка! — рявкнул Радек.
— Сам глупец! — огрызнулась Кая. — И не думай, что любовь можно украсть, купить или продать!
— Такая умная?! Да?! А сама продалась за...
— Ублюдок!
— Я знал своего отца, — мрачно произнес парень.
— А я сирота. И поэтому ко мне можно относиться, как к бездушной вещи?!
— Замолчи! — гаркнул похититель, понимая, что девушка права, и отвернулся.
— Радек, ты сам себе выкопал яму! И уже стоишь на ее краю! Сам не заметишь, как окажешься на дне!
