— Да. Однако меня беспокоит Дэагол. Он наверняка насторожился, и теперь, возможно, начнёт действовать сам.
— Как же нам быть?
— Я намерен поехать в клан Миасуна. Дэагол не может появиться на Совете, и я передам ему наши соображения.
— Он их знает,— усмехнулась Ами.— Он провёл через горы телефонную линию, и у всех его шпионов наверняка есть мобильники.
— Связь Новой эры? Тем более нужно присмотреться поближе, что делается в Доме.
— А это не опасно?
— Опасно,— кивнул Шиба-Куэн.— Даже для меня. Но угрожающая или подозрительная обстановка заставит Совет принять меры.
— А если Дэагол вас схватит? — побледнела Мако.— Для него теперь закон не писан.
— Я готов рискнуть.
— Нет! Так нельзя!
— Пойми, я хранитель истины, закона и порядка. В этом моё предназначение. И потом,— он улыбнулся,— это не только ответственность, но и привилегия. Помимо гадальщиков и учителей мы можем быть ещё и судьями. Ни один алаонец, даже предатель, не посмеет поднять руку на священника.
Украинка потупилась.
— Какие же меры примет Совет? — спросила Ами.— Ещё одно выступление против мёртвого клана? Ещё одна война?
— Надеюсь, что нет. На войну со всем Алаоном Дэагол не пойдёт. Тут ему никакое оружие не поможет.
— А если он всё же попытается? Погибнет множество людей. И это будет на моей совести.
— Не отчаивайся раньше времени, Амиора Миасуна,— Шиба-Куэн положил ей руку на плечо.— Погиб не тот, кто потерял жизнь, а тот, кто потерял веру.
— Амиора! Амиора Миасуна! Неужели?! Пять лет назад эта девчонка ускакала вслед за мамашей. И правильно сделала. А теперь вернулась, чтобы сбросить меня?! И уже нашла приспешников!
Дэагол расхаживал по комнате из конца в конец, держа в руке снимок и не обращая внимания на удивлённый взгляд гонца в сером плаще, стоящего на пороге.
— Пожалуйста, сохраняйте спокойствие.
— Спокойствие?! — обернулся к нему рио-лан.— Ты представляешь, что мог рассказать ей этот старик?! И что они вместе наплели священнику... О-о, как жаль, что не я сбросил Шеара со скалы! Но если они выступят на Совете, мне останется только прыгнуть туда самому.
— Значит, они не должны выступить на Совете.
— Да! — Дэагол повернулся к окну и поднял перед собой кулак.— Они не выступят на Совете...— и, почти бегом, кинулся в коридор, вынуждая шпиона отскочить.
— Постойте,— тот вышел следом.— Подождите. Я имел в виду...
Но правитель уже скрылся за углом.
— Кажется, сейчас он совершит очередную глупость,— покачал головой разведчик.
А Дэагол, поднявшись по нескольким лестницам, оказался перед небольшой, но массивной дверью. Среди кованых алаонских узоров затерялся маленький десятикнопочный пульт. Поспешно набрав код, рио-лан шагнул в длинный, слабо освещённый коридор с голыми стенами и ничем не украшенными металлическими дверями...
Шиба-Куэн опустил факел на кучу хвороста, та вспыхнула и стала разгораться большим костром.
— Вы уверены, что мне можно? — покосилась на священника Рэй.
— Почему нет? Храм и создан для духовных церемоний. Конечно, не каждую из них можно назвать достойной, но в твоём гадании я не вижу ничего плохого. Что ещё нужно?
— Спасибо, это всё. Только огонь, темнота и спокойствие.
— Что ж, сейчас солнце скроется за горой, и всё будет в порядке,— алаонец глянул на небо.— Пойдём, не будем мешать.
И, в сопровождении остальных девушек, неспешно двинулся к своему саду и дому за ним. А Рэй села, скрестив ноги, на землю перед костром и закрыла глаза.
— Раз уж про то речь,— глянула на священника Мако,— мы...хорошо себя ведём? Я имела в виду, гости ведь должны соблюдать какие-то правила.
— Вы не нарушили ни одного правила вежливости,— улыбнулся Шиба-Куэн,— и спасибо за помощь по дому. А условности. К чему они?
— И то правда.
Войдя в храм, все пятеро сели на скамейку.
— На когда назначен Совет? — спросила Ами.
— На послезавтра.
— И мы будем на нём выступать? — поёжилась Банни.
— Да.
— Я в разных странах бывала, но на официальных съездах ещё не присутствовала,— покачала головой Минако.
— Думаю, на этом съезде вы будете почётными гостями.
— Разве?
— С чего бы это?
— Мы ведь чужеземки.
— Этот Совет обещает быть весьма необычным. Ведь то, что будет на нём обсуждаться, касается не клана, не города и даже не всего Алаона. А целого мира. Вы пришли из разных уголков земли. Частично вы принадлежите к Новой эре, а частично...— Шиба-Куэн поднял глаза к потолку.
— Что — частично? — удивлённо глянула на него Банни.
— Ничего,— покачал головой тот.— Каждая земля имеет свою историю, а каждый человек — свою. Порой они параллельны, порой пересекаются на тот или иной срок. Но человеческие души, у них всё гораздо сложнее.
Девушки насторожено переглянулись между собой. Потом тоже посмотрели на потолок. Разноцветные потоки "вытекали" из полос на стенах и, кружась в общем водовороте, спиралью уходили в бесконечность.
— А это вы сами рисовали? — спросила Банни после некоторой паузы.
— Нет. До меня в этом храме служил другой священник. А тебе понравилось?
— Оригинально,— кивнула та.— Я бы так в жизни не смогла.
— А какой цвет тебе нравится больше всего? — спросила Ами, заговорщицки глянув на подруг.
— Не знаю... Их тут столько. И все разные. А эта...картина, она что-то означает?
— Может быть да, может быть нет,— таинственно улыбнулся священник. — Каждому, кто сюда входит, я предоставляю самому ответить. Пусть каждый сам решит, что для него символизирует Радужное кольцо.
Девушка обвела взглядом стены, потом опять посмотрела вверх и пожала плечами:
— Не разбираюсь я в живописи.
— В ней не обязательно разбираться. Радужное кольцо выявляет оттенки души. Но ты, Виктория, очень интересная личность. Интересная и необычная. А также загадочная, даже для самой себя. В твоей душе сплелись разные миры, как разные цвета в этой картине. И ты совмещаешь многое, порой даже несовместимое. Помнится, ты сказала, что не создана для великих дел. Может быть, сама ты их и не совершишь, но ты, как точка пересечения. Как луна в ночных небесах, которая не излучает света, а только отражает его, но играет важную роль во многих земных событиях. Вряд ли Виктория Райдер будет ключевой фигурой на послезавтрашнем Совете, уж прости. Но то, из-за чего он соберётся, во многом связано с твоей судьбой. Разные люди — великие и незаметные — узнавали будущее в этом храме, но таких, я уверен, он ещё не принимал.
Долго девушки смотрели на Шиба-Куэна, хлопая глазами. Причём у Ами, Мако и Минако вид был не менее ошарашенный, чем у самой Банни. Наконец, та собралась что-то сказать, когда чёрная портьера отодвинулась, и в храм зашла мрачная Рэй. Все перевели взгляд на неё.
— Ты так быстро...— собралась с мыслями Вика.
— Что случилось? — Ами встала со скамейки.
— Что-то приближается,— уверенно ответила американка.— Не знаю, какова будет развязка, но она близко.
Священник кивнул и тоже поднялся:
— Тогда советую вам собрать вещи и быть готовыми к дороге, — и он вышел на улицу.
— Что это было? — выдохнула Банни, зайдя вместе со всеми в зал.
— Что именно? — не поняла Рэй.
— Ты про тест Радужного кольца? — улыбнулась Минако.
— А-а,— американка тоже улыбнулась,— он и тебя по нему провёл? И что сказал?
— Ой...— Банни взмахнула хвостами.— Что-то невероятное и волшебное.
— Так и вы по тому кольцу ходили? — глянула на подруг Мако.
— А ты тоже?
— Когда?
— Сегодня на рассвете. Когда Рэй неладное почуяла.
— Мы все по нему ходили,— кивнула Ами.
— Тогда это самый оригинальный психологический тест, что я видела,— улыбнулась японка.— И самый ненавязчивый.
— Точно,— согласилась Рэй.— Шиба-Куэн просто хотел нас успокоить и придать уверенности.
— А что он тебе сказал?
— Что я волевая и целеустремлённая личность, и из меня был бы неплохой лидер. А ещё, что с моими способностями я гожусь в священники, как он сам. А ты, Минако?
— Я — весёлая, жизнерадостная и энергичная, хотя часто бываю легкомысленной и непостоянной. Больше всего свободу и простор люблю. У меня есть таланты к очень многому, но не на всё терпения хватает. Я незлопамятна, зато все эмоции — через край,— она задумалась.— Это правда. Даже не верится, что можно такое по любимым цветам определить. Может, он тоже экстрасенс?
— Все алаонские священники в той или иной степени экстрасенсы. Если вдуматься — это те же избранные. А человеческие души — их специальность.
— А у тебя-то самой что, Ами?
— У меня? Спокойствие и рассудительность, соседствующие с любознательностью и подвижностью. Однако мой склад ума может не оставить места для других чувств. Я умею находить выход из ситуации и приспосабливаться к новым условиям, но не со всяким человеком могу поладить.
Все глянули на Мако. Та опустила голову, потом нерешительно сказала:
— У меня сильная воля, но мягкий характер. Моё сердце открыто для всех, чем некоторые могут нагло пользоваться. Впрочем, с моей внутренней энергией я могу многое пережить, и с радостью делюсь силами с близким. Душа у меня добрая и заботливая, но гнев просто ужасный.
— Да, мы видели,— улыбнулась Банни.
— А вы заметили? — продолжила украинка.— Шиба-Куэн и про хорошие стороны рассказал, и про недостатки немного. Но он не советовал ничего менять. Правда, он никому не говорил: "было бы лучше, если б ты..."?
— Правда,— кивнула Рэй.— Зачем тогда он это всё нам рассказывал?
— Наверно, хотел показать, какие мы все разные,— задумалась Банни.— Но в общей сложности — классная команда.
— Не разгадал ли он нашего главного секрета?
— Даже если разгадал — ничего страшного. Уж ему-то доверять можно. Наверно...
Под разговор все собрали свой багаж и приготовились к очередному путешествию. Хэорил уехал в город ещё днём, вместе с каким-то обозом, а теперь, похоже, пришло время последовать за ним.
Шиба-Куэн, обойдя дом, приблизился к двери, когда услышал на дороге какой-то шум, а, оглянувшись, увидел целую толпу, направляющуюся к храму. Судя по их виду, шли эти люди явно не на исповедь. Что ж, обязанность священника принять каждого. Шиба-Куэн стал перед дверью, спокойно глядя на приближающихся людей. Толпа остановилась напротив. Вперёд вышел рослый мужчина в костюме стражника.
— Что угодно уважаемым гостям в столь позднее время?
— Не хитри, священник. Мы знаем, кого ты прячешь.
— Мой скромный храм предназначен для путников. Особенно для тех, чей путь тяжёл.
— Да? — усмехнулся стражник.— Даже для посланцев Новой эры, пришедших из мёртвого клана? Они шли в Пеалакас? Так вот он, народ Пеалакаса — вышел их приветствовать. Пусть покажутся. Пусть скажут, что они несут в Алаон.
Толпа за его спиной утвердительно загудела.
— Ты считаешь, что вправе судить гостей города за их поступки, которых они даже не совершили? — хорошо поставленный голос священника перекрыл шум.— Если я не ошибаюсь, это дело Совета. И уверяю вас: те, кого вы спешите обвинить, сами намерены выступать на Совете. Выступать добровольно.
— В том-то и дело,— кивнул оратор.— Только мы знаем, чем твои гости намерены засорять головы рио-ланам и старейшинам города. Здесь, со мной кое-кто из участников послезавтрашнего Совета. Они хотят увидеть, что затевается в твоём доме, незаслуженно именуемом храмом.
— Стыдись, сын Алаона. Если ты знаком с городскими старейшинами, то должен знать правила Совета. И неужели хранители мудрости снизошли до такого непочтительного поступка? Не только мои гости, но и я сам намерен выступать. Только на официальном Совете, а не среди такого произвола.
Люди стали переглядываться и переговариваться, одобряя слова Шиба-Куэна.
— Да что вы его слушаете? Не видите — перед вами предатель! Пока он нам зубы заговаривает, его таинственные гости спокойно смоются. Большой же властью они обладают, если даже священника склонили на свою сторону. Только я их всё равно увижу. Здесь и сейчас, — и он решительно двинулся вперёд.
Священник вытянул руку ему навстречу:
— Я не могу впустить человека с подобными намерениями.
— Отвали! — стражник схватил его за руку и, быстрым приёмом, ударил по затылку.
Люди попятились и испугано загалдели.
— Чего встали? Вперёд! Раскроем их замыслы.
Толпа не двигалась.
— Ну и чёрт с вами!
Девушки украдкой выглянули из-за белой портьеры. Храм был пуст, а с улицы доносился шум толпы и спокойный, как всегда, голос священника.
— Беда-беда,— попятилась Ами.
— Что такое?
— Нас раскрыли?
— На то похоже.
— И что же делать? — заозиралась Банни.
— Не хотела я так говорить,— поморщилась Мако, — но придётся давать чёсу. Нас тут видеть не должны.
— Разумный выход,— грустно кивнула алаонка, и все пятеро шмыгнули обратно к чёрному ходу.
Зеараты в конюшне стояли оседланные, а через спину вожака была перекинута пара расшитых сумок. Похоже, Шиба-Куэн уже приготовился к отъезду. Гостьи вывели свою тройку на улицу, когда им навстречу из-за угла вышел рослый, массивного телосложения, хотя и не лишённый некоторого алаонского изящества, человек.
— Далеко собрались? — ехидно спросил он на всеобщем.
Скакуны почему-то вдруг попятились и, вырвав поводья из рук, исчезли в темноте. Девушки помчались было следом, но незнакомец в несколько шагов догнал Банни и схватил её за хвост. Та взвизгнула и шлёпнулась. Рэй, тащившая подругу за руку, обернулась и с размаху стукнула нападавшего. Тот со смехом поймал кулачок американки.
— Тёмные силы, прочь!
Нападавший с неожиданным испугом шарахнулся назад, но, тряхнув головой, замахнулся на неё в ответ. И вдруг неожиданно замер. Банни открыла глаза и увидела, что его держит за руку стоящий позади Шиба-Куэн:
— Достойный воин никогда не поднимет руку на девочек.
Незнакомец почти рыкнул в ответ и развернулся, снова замахиваясь. Священник ловко увернулся, взмахнув в воздухе своими "погонами" и, подпрыгнув, стукнул его локтем в затылок. Но тот, как ни в чём не бывало, снова кинулся в атаку, чем-то вдруг напомнив Банни Лешего. Шиба-Куэн опять увернулся и врезал нападавшему ногой по спине. Тот даже не вздрогнул.
— Девочки! — подскочила к подругам Банни.
Те синхронно кивнули и взялись за амулеты. Но воспользоваться ими не пришлось. Из конюшни вдруг раздался треск, и последний зеарат, таща за собой повод с обломком перекладины, вылетел наружу. И, опустив голову, на всём скаку поддал рогами незнакомца. Тот шмякнулся о стену дома и скатился на землю. Девушки невольно зажмурились — такой удар должен был пробить человека насквозь. Но тот, ко всеобщему удивлению, поднялся на ноги, потирая бок. В свете ближайшего окна на куртке виднелись два больших разрыва, но что за ними, было непонятно. А ещё, в свете того же окна, лицо незнакомца потеряло всякие алаонские черты. Оно стало грубым, квадратным, с выступающими, как у гориллы, косматыми бровями, плоским носом и массивным подбородком. А перекошенная гримаса боли и гнева делала его ещё более неприятным. Шиба-Куэн удивлённо глянул на противника, скакун снова принял боевую стойку, девушки переглянулись, а из-за угла высыпала толпа.
