| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Вероника решила наложить самый скромный макияж и одеть самое длинное и закрытое из того, что у неё с собой было. Однако самой нужной и желанной вещи, о которой она теперь мечтала, — обыкновенных женских трусиков, — ей найти так и не удалось. Сейчас она согласна была одеть даже панталоны, и пусть на неё все смотрели бы, как на дуру: её карьера суперпроститутки, да, вообще, проститутки закончилась — решила Вероника, и она теперь не собиралась ходить так, чтобы на лестницах мужчины, открыв рты, задирали головы и пялились снизу ей под подол. "С меня хватит!" — зло подумала она.
-Слушай, мне с "мамой" надо увидеться, — сказала она охраннику, когда они вышли из номера.
-Ей некогда, — ответил чеченский мальчик, почти подросток.
-Ну, пожалуйста, проводи меня к ней! — стала просить его Вероника.
-Она сейчас на собрании присутствует в концертном зале, с тобой говорить не сможет, — ответил охранник. — Ей сейчас не до тебя!
Он говорил так, как будто был посвящён во все "мамины" дела и знал, до чего и до кого ей сейчас есть дело, а до чего и до кого — нет. Однако Вероника была настойчива и, в конце концов, уговорила мальчика отвести её к ней.
После завтрака они прошли через холл в правое крыло гостиницы, и оказались перед дверью в концертный зал. Вероника осторожно, чтобы не наделать шуму приоткрыла дверь и заглянула внутрь.
На ярко освещённой сцене выступал какой-то бородач, одетый в камуфляжную форму, хорошо подогнанную по его подтянутой фигуре, и высокие армейские берцы. Он прохаживался по сцене, энергично жестикулировал и что-то говорил. Зал, в котором все кресла были заняты мужчинами, был забит до отказа. Все внимали его словам. Стояла гробовая тишина, в которой голос мужчины раздавался, как гул горного потока.
Свет из щели приоткрытой Вероникой двери проник из коридора внутрь огромного полутёмного помещения. Бородач прервал речь и бросил сабельный взгляд на Веронику.
Она опешила. Этот взгляд, ей показалось, проник в неё до самого мозга костей, прочитал всё её нутро и всю её сущность за мгновенье. Он словно застрелил её на месте.
Однако Веронике позарез нужна была "мама", и она вошла внутрь.
Мальчик-охранник зашёл следом и закрыл за собой дверь.
Вероника думала, что инцидент исчерпан, но бородатый чеченец на сцене продолжал молчать и смотреть на неё острым, как лезвие, режущим её, орлиным взглядом.
-Выведите женщину из зала! — наконец вскинул он руку вверх.
Охранник в испуге попятился назад, в вестибюльный коридор и потянул за собой Веронику, схватив её за голую руку.
-Там же одни мужчины! — возмутилась Вероника, обратившись к перепуганному подростку.
-Она там, не в зале, возможно, за кулисами! — ответил он скороговоркой, продолжая тащить её по коридору прочь от концертного зала. — Я же сказал, что ей не до тебя!
Глава 30.
"Мама" сама позвала Веронику после обеда. Тот же мальчик-чеченец отвёл её к ней в сауну.
"Неужели всё по новой?!" — удивилась Вероника, когда заметила, куда её ведут.
Она была не согласна, чтобы всё в её жизни повторялось, словно де жавю.
"Мама", как и прежде, сидела после купания голая, слегка прикрытая полотенцем, в плетёном кресле. Второе пустовало, словно предназначенное для неё.
Охранников теперь было раза в три меньше, и все они, как на подбор, были молодые чеченцы, почти подростки, новенькие. Рядом с "маминым" креслом по-прежнему услужливо стоял официант.
-Лада, присоединяйся! — обратилась она в Веронике, даже не поздоровавшись, показав коротким жестом на пустующее место.
Между столиками, как и прежде, стоял накрытый яствами стол с графином красного вина и тремя фужерами.
Видимо "мама" думала, что Вероника сейчас же скинет свой летний сарафан, в котором единственном была, и тоже нагишом, как прежде, усядется в кресло или станет плавать в бассейне.
Вероника была возмущена. Она не разделась и плюхнулась в кресло как была, в сарафане, с гневом и вызовом глядя на "маму" пышущим от негодования взглядом.
"Мама" перестала есть и посмотрела на Веронику, сделав паузу.
-У нас что, бунт?! — поинтересовалась она спокойно, как пожарник с гидрантом у пацана, балующегося спичками.
-Я отработала миллион! — без предисловий начала Вероника, ей настолько опротивело всё это вокруг, что она не собиралась больше задерживаться в "Космосе", в Москве, ни минуты, и если бы её сейчас отпустили, то согласна была бы в одном летнем сарафане, без нижнего белья, без трусиков и лифчика, пешком, ползком даже, добираться домой, на Украину, в родной город, в свою любимую квартиру, сквозь стужу и пургу, царствовавшие вокруг. — Отпустите меня! Это всё, что я у вас, мадам, прошу!
Она даже согласна была, что "мама" по-прежнему называла её Ладой, лишь бы отпустила теперь, немедленно! Она имела на это полное право!
"Мама" снова принялась за еду. Бросила кивком головы короткий жест на фужеры, и официант метнулся и наполнил два из трёх на треть красным вином из графина.
-Кто тебе сказал? — поинтересовалась "мама" с удивлением.
-Саид! — сжала губы и кулаки от злости Вероника.
-Саида больше нет! Он в Чечню завтра едет! — ответила "мама".
-Но, тем не менее, он мне сказал! — возразила Вероника.
"Мама" посмотрела на неё долгим взглядом своих бледно-голубых рыбьих глаз.
-Девочка! Ты борзеешь! — заметила она. — Вокруг война, а ты мне — отпустите!
Вероника опешила от такой наглости, она на минуту даже потеряла дар речи.
-При чём здесь война?!
-Ну, как при чём?! Форс-мажорные обстоятельства! — "мама" несла какую-то чушь.
-Я к этой войне, равно, как и к этой стране, не имею никакого отношения! — воскликнула Вероника. Она почувствовала, что у неё сейчас будет истерика.
-Зато я имею! — возразила "мама". — Видишь, как у меня контингент поменялся! — обвела она вокруг себя рукой, показывая на мальчиков-охранников в чёрных костюмчиках. — Прямо Гитлерюнгерд какой-то! Работать-то не с кем!
Вероника почувствовала, что она сейчас взорвётся.
-При чём здесь я?! — закричала она, не помня себя, и первый раз сделала то, что хотела сделать уже давно — швырнула фужер с вином так, что он, разбрызгивая веером крупные круглые красные капли вина, полетел кувырком через сауну и шлёпнулся в бассейн где-то у его дальнего края, громко хрустнув.
Мама была спокойна. Она лишь проводила бокал взглядом и посмотрела на официанта, отчего тот тут же пришёл в движение и удалился, видимо за новым фужером.
-Идёт война! — сказала она так, словно не было никакой выходки со стороны Вероники. — Мы все помогаем фронту! У чеченцев нет самолётов, вертолётов и танков, чтобы встретиться с русскими в честном бою! Поэтому мы закупаем им оружие, которое способно противостоять этим железным чудищам: "Стингеры", гранатомёты! Мы несём жертву во имя свободы Чеченской республики!
Вероника уже пожалела, что вспылила. Она хотела извиниться, что не сдержалась и метнула фужер, но "мама" словно не заметила этого, и извиняться было как бы и не за что. Теперь она успокоилась и решила поддержать беседу, слегка обмякнув, поняв, что нахрапом ничего не выйдет.
-Объясните мне, мадам! При чём здесь я?! — она действительно хотела понять теперь, как "мама" пытается привязать её к этой войне. — Я не чеченка и не русская, я, вообще, из другой страны!
-А по миру тебя кто пустил?! — удивилась "мама". — Ты что, сама по себе каталась по международным курортам, куда из новых русских-то поедет далеко не всякий — не по карману! А ты их все объездила за полгода!
-Но я же работала! — возмутилась Вероника. Ей показалось, что "мама" ей завидует. — Я же работала на вас! Ублажала денежные мешки, чтобы не я, а вы получили деньги!
"Мама" проводила взглядом вошедшего официанта, принёсшего новый фужер.
-Выпей со мной! — предложила она, глядя, как официант снова наполняет вином бокалы. — Говоришь, Лада, что работала, — добавила она задумчиво. — А ты знаешь, сколькие мои девочки спят и видят себя на твоём месте?
Вероника ничего не ответила. Она просто не знала, чем крыть.
-Работала она! — возмутилась "мама", поднимая бокал с вином.
Официант протянул Веронике новый, на треть наполненный, фужер, и она приняла его, словно сдалась окончательно. Бунт был подавлен, она опять была во власти "мамы".
-Но вы же обещали! — бросила Вероника ей последний козырь, который был также ненадёжен, как и все прочие её аргументы. — Вы сказали мне: моё слово твёрдое! Заработаешь мне миллион — отпущу!
"Мама" протянула в сторону Вероники фужер, та чокнулась с ней.
-За победу! — произнесла тост "мама", потом сделала паузу, пригубив бокал. — Молодец, подловила! — ухмыльнулась она. — Что ж, я своё слово не забираю! Оно действительно твёрдое!
-Ну, тогда отпустите меня! — взмолилась Вероника.
-Так война же! Форс-мажор! — снова взялась за своё "мама".
Вероника уже молчала, понимая, что её будут крутить и так, и сяк, но свободы ей не видать. Она хотела плакать, но держалась из последних сил.
"Мама" пила вином и смотрела на Веронику, пытаясь прочесть её молчание.
-Хочешь, я скажу, сколько ты мне заработала?! — вдруг спросила она.
-Зачем?! — обречённо спросила Вероника, понимая, что "мама" ищет оправдания своему коварству. — Я уже всё поняла! Ваше слово — ничего не значит!
"Мама", было видно, едва сдержалась от вспышки гнева, и процедила:
-Ты, Лада, меня за слово не трожь! Я в гневе — зверь! Лучше не зли!
Вероника снов замолчала, а "мама", чуть поостыв, продолжила:
-Ты заработала мне всего лишь триста тысяч долларов США!
-Но Саид сказал...
-Мало что сказал Саид, — перебила её "мама". — Он знает вал, но расходы не считает. Да, по валу от твоих эскортных услуг поступило даже больше, чем миллион! Ты уж извини, бухгалтер у меня в другом месте сидит, не в гостинице, разумеется, поэтому я тебе гроссбух предоставить не могу! Но я и без того, навскидку тебе покажу весь расклад!
"Мама" поставила бокал на столик и подалась к Веронике так яростно, словно хотела её ударить, что она невольно отшатнулась.
-Ты что думаешь, Лада?! — едва сдерживая гнев, продолжила "мама". — Парикмахер с тобой ездил, визажист, массажисты тебя обслуживали, модельеры, платья тебе шили — это всё за мой счёт, да?! — она помахала перед лицом испуганной девочки своим толстым указательным пальцем. — Не-ет! Это всё было за твой счёт! Поняла?!
Вероника испуганно молчала, опешив от "маминой" контратаки.
-Саид ездил с тобой, тебя охранял, украшения твои по всему миру таскал с собой в чемоданчике! — продолжила "мама". — Это тоже за мой счёт, думаешь?! Не-ет! — она больно ткнула в грудь Веронике указательным пальцем. — За твой! И потому, за вычетом всех накладных расходов, ты принесла мне дохода триста тысяч зелёных! Вот так вот!
Вероника хотела плакать от бессильной ярости. Атака захлебнулась и провалилась. Она чувствовала, как последняя надежда выкарабкаться из "маминых" когтей покидает её.
"Мама" некоторое время молча наслаждалась своей победой, глядя с упоением, как Вероника исходит вся страданием. Потом продолжила разыгрывать видимо давно заготовленный спектакль.
-Хочешь сделку? — поинтересовалась она у Вероники, которая сидела, убитая "маминым" разводом. — Честную! Делаешь. И я от тебя отстаю! Честно! Слово даю!
Вероника сидела и словно не слушала её. По щекам её текли две струйки горьких слёз. Она бы сделала сейчас всё на свете, лишь бы её отпустили домой.
-Знаешь, — "мама" заходила словно издалека, — честно говоря, я вот тоже думала, что с тобой, Лада, делать! Думала, думала! Ну не вписываешься ты больше в мои рамки! Саид уезжает, тебя и бриллики я доверить кому-то другому не могу! У меня просто больше нет такого человека надёжного, как Саид! Сделать тебя обыкновенной, номерной... мне, честно говоря, жалко потраченных на тебя усилий! Ты всё-таки звезда! Я тебя вырастила в супердевочку! И я просто себя уважать перестану, если тебя, плод своих усилий, скормлю местной шантрапе! Это всё равно, что я сама под них лягу! Да я лучше удавлюсь! И вот, думала, я думала! И придумала! Заключу с тобой сделку! Делаешь это и в расчёте со мной окончательно! Домой едешь!
Вероника сидела всё так же, словно не слыша "маминых" разглагольствований.
-Ты вот сегодня, как судьбу учуяла, заглянула в концертный зал! — продолжила "мама", заметив, что Вероника настораживает ушки. — Тебя сам Шамиль заприметил! Понравилась ты ему очень! Он в женщинах толк знает, поверь мне! У него такие красотки — о-го-го!..
Вероника всё больше настораживалась, слёзы перестали у неё течь, и она теперь сидела, как вкопанная. Сердце всё сильнее колотилось рот страха в её груди.
-В общем, так! — подытожила "мама". — Завтра едешь на Кавказ с Саидом! Побудешь у Шамиля ППЖ полгодика, в обозе поездишь! А потом Саид тебя в Москву привезёт!..
-А что это такое ППЖ?! — не поняла Вероника.
-Походно-полевая жена, — расшифровала "мама", как бы вскользь, продолжая свою основную мысль. — Мне Шамиль за тебя дело делает, на миллион долларов! Возвращаешься с командировки — десять процентов твои! Я тебе наликом отдаю и отпускаю тебя в твои ненаглядные... как их там?.. О! Сумы! Идёт?!
Вероника сползла с плетёного кресла на пол, словно умерла. Подол сарафана поднялся ей на живот, оголив взорам мальчиков-чеченцев невиданные ими прелести. Она была раздавлена. У неё не было больше сил ни на что другое, как только подползти на четвереньках к маме, взобраться к ней на колени и взмолиться:
-Отпустите меня, пожалуйста!
Грушевидная попочка Вероники злачно торчала из-под задравшегося сарафана, смущая своими аппетитными формами, своим выделяющимся между пышных булочек ягодиц коричневым пятнышком эрогенной зоны вокруг маленькой сморщенной дульки ануса, своим расположенным ниже персиком срамных губ, обхватывающих с двух сторон её волшебную розу любви, пытающуюся вырваться наружу из плена этих стражников, обрамлённых узкими, аккуратно постриженными, словно усики у гусара, полосками волос. Казалось, что у мальчиков, не окрепнувших в наблюдениях голого женского тела, сейчас произойдёт самопроизвольная эякуляция...
В эту минуту дверь в сауну широко открылась, и в неё зашёл бородатый мужчина, который выступал на сцене. Он был в длинном махровом халате, в котором, наверное, так и шёл по гостинице.
На мгновение он замер, оценивая увиденную картину.
Обнажённая попа украинской красавицы, которую он случайно заприметил во время своего выступления перед собранием, теперь смотрела своим манящим глазком прямо на него.
Шамиль решительно двинулся вокруг бассейна к креслу "мамы", у которого разыгрывалась какая-то женская драма.
"Мама" заметила вошедшего и теперь смотрела на него, как он приближается к ним, но Вероника по-прежнему страстно умаляла её отпустить, ничего не замечая вокруг.
Вдруг она испугалась. Кто-то решительно и мощно взял её за руку и поднял с колен, как пушинку.
Вероника обернулась и увидела того бородатого дядьку, который выгнал её из зала. Сердце её обмерло от страха.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
