Травма

Сергеев изумлённо смотрел в пространство перед собой. Удар прошёл мимо, а Копф не двинулся с места и всё так же стоял перед панелью управления.

— Не потому, что вы не знали о чипах, исключающих нас из физической плоскости вашего мира — этого вы знать не могли. Но всё ещё пытаться мне навредить... зачем? Я же всё вам объяснил...

— Вы! Уже столько людей пустили под нож из-за этой вашей... да какая разница, как всё это называть, смысл один — убийство. И со мной тоже... со мной...

— Я уже говорил, это не "убийство". Где вы были, когда я объяснял?.. Хотя это неважно — вам нужно было услышать, и вы услышали. Понимать — не ваша проблема. И — да, вы тоже окажетесь там, вместе со всеми.

Сергеев уже бежал к ближайшему мостику. Ноги были ватными после снотворного, но главное — голова: в ней всё смешалось, смялось в большой грязный ком, осталось одно — драться или бежать, или...

— Возвращайтесь сюда.

Из тона Копфа исчезли остатки иронии. Кажется, он больше не считал происходящее забавным.

— И разбейтесь хоть в лепёшку, только мне не мешайте.

Сергеев медленно поднялся на ноги; по голове трещинами расходилась боль, в висках стучала кровь. Прозрачный купол стоял всё там же — ни пятна, ни царапины. Внезапно Сергеева пронзило пониманием, словно ещё одной вспышкой боли.

— Вы ведь этого и хотите, так? Чтобы я расшибся тут сам по себе, чтобы не пришлось марать руки?

— Нет, конечно. Вы в куполе, здесь безопаснее, чем снаружи. Да и вы — не самый тяжёлый случай, если сравнить с другими. Вы знаете, почему я изначально не рассматривал Ксэ как угрозу нашему плану? Она сильно отличается от вас и всех остальных, как вы могли заметить. Мыслит она тоже по-другому — не разрозненными объектами и понятиями, а комплексными образами, перетекающими друг в друга. Её мозг не может, как ваш, умело заменять "неугодные" элементы подходящими по обстановке . Поэтому она некоторое время не реагировала на искажения, а затем рывком качнулась в сторону иллюзорного мира, заменив им реальный. Не могу даже представить, какое влияние окажет на неё близость к очагу, но это будет явно что-то положительное для нашей миссии.

Сергеев вяло дошаркал до Копфа, встал у неё за спиной и потухшими глазами наблюдал за движением точек и линий по глади панели.

— Вы постоянно говорите "мы"... Кто вы такие?

Копф, кажется, впервые за полчаса оторвался от пульта и пристально посмотрел на Сергеева.

— Видите ли. Я, как и вы, всего лишь часть системы. Я — это Мы, а мы — это Он. Создатель.

— А вам не кажется, что мы просто...

Вдох.

-...было пройти через подсобные помещения.

— А вы знаете вход? И вообще, ...

Выдох.

-...больше интересует то, что мы только что видели. Кто мог сделать такое с охраной? Их как будто дикие звери задрали.

— Дикие звери...

Вдох.

Дыхание мешало слушать. Голоса были очень далеко, что-то разобрать можно было, только изо всех сил напрягая слух, концентрируя внимание. На таком уровни восприятия кровь в ушах шумела вечным фоном, а шипящий прибой вдохов и выдохов заглушал всё.

Голоса тем временем утихли. Некоторое время не было слышно ничего, и внимание начало рассеиваться — на летающие вверху пылинки, холодный металл решётки за спиной. А потом издалека вдруг послышалось их собственное дыхание. Они проходили внизу.

— Кажется, развилка.

Было так пусто. Я смотрела на Бриту, Блая, Люка и видела саму себя — серую, измученную, пустую. Когда мы поднялись на поверхность по полуразрушенной лаборатории, мы просто очень устали. Потом был новый, ещё более неузнаваемым Иэле, и на его фоне — Брита с двумя безднами вместо глаз. Может, это она нас заразила, пока вела вперёд среди зияющих руин. Она сказала, что Сфера собирает души. Что душа Лито улетела во-о-он туда. Не затем ли она нас повела, чтобы добыть душу для себя взамен потерянной, заполнить эти пропасти-глаза?.. Я начинаю рассуждать, как она — сбивчиво, нервно, как будто у меня тик, как будто я грызу ногти, а я не грызу ногти, я только облизываю губы, но какая, к чёрту, разница...

Вот, вот оно. Я всё больше становлюсь похожей на неё. А от неё самой в то же время отдаляюсь. Как будто какой-то раздражающий элемент, чужеродное тело между мной и Бритой. Я начинаю чувствовать кожей то, о чём говорил Люк: она не наша. Не из моего круга, не из моего мира. И это не чёртова метафора, это вправду так. Теперь я во всё верю — в мультипроекции, параллельные миры, избирательную память, во весь малопонятный бред Люка, на деле оказавшийся правдой с начала до конца. Но ему самому я всё равно не доверяю. Пока мы шли по тёмным развалинам города — ни криков, ни шорохов, давно опустевшее царство песка и сорной травы — я чувствовала, как он медленно просачивается внутрь меня, как душный запах его парфюма, сквозь каждую пору. Глубоко, в послевкусии, есть что-то, что могло бы мне в нём понравиться. Но сейчас я только напитываюсь его осторожностью, выхолощенным острословием, недоверием, и начинаю ещё меньше доверять всем, и ему тоже. Я закрываюсь, закапываюсь, забиваюсь глубже в себя, чтобы больше не соединяться с ними, оставить место только для себя. Брита — холодная, отчаявшаяся, безумная, Люк — подлый, опасный, отвратительный. Остался только Блайт, мой дорогой, ненаглядный Блайт, мой рыцарь со сверкающей рукой. Он идёт рядом, притихший, несчастный, точь в точь побитый щенок. Мой нежный, мой терпеливый, сносящий все мои насмешки, все капризы. Один ты сейчас не пытаешься съесть меня живьём. Я вижу тебя, как на ладони, со всеми твоими беспокойствами и угрызениями, а ты меня — нет. Разве так не лучше? Чтобы только у одного была власть над этим диким потоком памяти, надо всем, что происходит, чтобы не вырывать эту власть друг у друга из рук, слабея с каждой минутой? Разве не лучше слить всё в одно?..

— Кажется, развилка.

Я обернулась на голос. Короткие чёрные волосы, бледно-лиловые глаза, шея и нежная ключица в вырезе футболки с выцветшим рисунком, полосатые туфли на платформе, руки в карманах расстёгнутой кожаной куртки. Сердце прошло ещё два шага по инерции и остановилось. Это она Невада. Она Невада, а я нет. Безымянные прядки зашевелились на висках. Они всегда хотят помочь, успокоить. Назову их Дженни и Марта, будет так здорово... Нет, нет, что это я, как Ио, начинаю давать им имена, разговаривать с ними, с самой собой, с Невадой, которая не я, что это я... Я схожу с ума. Лито, милая, я схожу с ума.

— Похоже на то. Я не уверен в своих знаниях планировки комплекса, но предпочёл бы лестницу вниз. Главная центрифуга расположена под землёй. Было бы разумно спуститься на нижний ярус. Но... м-м...

— Но?

Широкий полутёмный коридор вёл вперёд, переходя из цеха в цех, порой нависая над конвейерами и станками гулким железным мостиком. Первая развилка — шаткая с виду винтовая лестница, ведущая в черноту. Люк подошёл к краю лестничного колодца и пытался что-то рассмотреть внизу.

— В комплекс ведёт только один вход, не считая грузового подъезда сзади. Все остальные подземные сооружения относятся к фабрике, из них мы никуда добраться не сможем.

— Это ничего не меняет. Мы всегда можем вернуться обратно и пойти по другому пути.

— Нет. Надо разделиться.

Говорила Брита. Её первые слова за прошедшие два часа прозвучали резко, почти как приказ.

— Нам нельзя больше терять время. Сфера может снова уйти. Мы пойдём по двое, через 15 минут вернёмся сюда и сообщим, что нашли. Времени должно хватить. Невада, вы с Блайтом идите дальше по коридору, я с Люком спущусь вниз. Следите за временем.

Невада удивлённо смотрела на Бриту. Эти короткие указания. Настолько уверенные, настолько не в её стиле... Словно прямиком из её самой, Невады, уст, но ещё более властно, по-директорски, — что это она?..

— Разумно, — с сомнением в голосе ответил Люк. Разумно ли?.. Блайт неопределённо мотнул головой в сторону — не возражает. Невада вздохнула.

— Хорошо. Только не кричите, если что-то найдёте — здесь ещё может быть охрана.

— Разумеется. — Брита развернулась и чеканным, неестественным шагом направилась к лестнице; Люк двинулся следом.

— Ну что, пойдём?

Блайт хмуро посмотрел на Неваду, опустил глаза, зашагал вперёд. Невада в растерянности оглянулась. Что это я?..

Они давно уже ушли дальше, по своему пути, а их звуки потонули в звуке шагов Ксэ. Она сняла неудобные сапоги и шла босиком, чувствуя текстуру металла, бетона, цементной пыли под ногами. Это было приятно. Как и всё вокруг — знакомое и незнакомое, источающее цвет, запах, вкус, всегда неожиданное и волнующее на ощупь. Ксэ было всё равно, куда идти. И она пошла туда, где слышала голоса. От решётки до развилки с лестницей по прямой было всего несколько метров, но Ксэ долго блуждала по залам и коридорам, прежде чем пришла на место. В нём не было ничего примечательного — особенно сейчас, когда все ушли, и стало так тихо. Но Ксэ всё равно радовалась, что дошла. Она чувствовала себя новорожденным ребёнком с телом и навыками взрослого — и как же это было восхитительно, воздушно, невероятно. Она вышла на середину коридора, развела руки в сторону, покружилась на месте, будто в танце, запрокинула голову, втянула носом воздух...

И сложилась пополам от боли. Коридор пах жестокостью. Чьей-то ещё не пролитой кровью. Ползучим страхом смерти. И тут же воспоминания последних часов рванулись вперёд, заполняя чистый прежде взгляд: зубы, когти, солдаты, переломанные кости, горошины автоматных очередей, кровь на одежде, кровь на руках, кровь на языке, кровь, кровь, кровь. Ксэ опустилась на корточки и закрыла лицо руками. Но засохшие пятна крови были и на руках, и Ксэ упала на пол, дёргая головой то вправо, то влево, оскалившись, защищаясь от своей собственной памяти. Теперь вся память вернулась, вплоть до вот этого последнего обожженного кусочка, он-то и раздирал Ксэ изнутри. Я сражалась. Двадцать ударов, тридцать, пятьдесят — тело вышло из-под контроля, дрожало, корчилось, неспособное принять хлынувшей в него людоедской тьмы. Но всё же не так, как раньше. Что-то глубоко внутри не паниковало, не менялось с каждым порывом ветра. Ксэ лежала и ждала, пока всё успокоится. Пока оно, безымянное, не вернёт всё на место. Всё обязательно вернётся на место.

— Подожди.

Блайт шёл быстрее и быстрее, будто взвихряя всё вокруг — стены, пол, редкие лампы на потолке смазывались в одно пёстрое месиво, горячим воском перетекали одни в другие. Это, должно быть, происходило на самом деле. Неправильный, травмированный мир, столько раз менявшийся за последнее время, наконец разваливался на куски. Но Неваду это впервые не волновало. Блайт не просто шёл вперёд, он спасался бегством.

— Стой, говорю!..

Он остановился. Рябивший в глазах фон не замер вместе с ним, но замедлился, стекая вниз, как подтаявшее мороженое. Шаг за шагом, как будто робея, Невада подошла ближе.

— Что с тобой? Ты и двух слов не сказал, как... как всё случилось.

"А чё? Хочу и молчу, и помолчать нельзя. Вечно ты, Неви..."

Но он молчал.

— Я беспокоюсь. Ответь что-нибудь.

"Да ладно тебе, раскудахталась. Всё норм."

Он молчал. Невада тоже замолкла, опустила голову, зажмурилась, будто пытаясь сдержать слёзы. Выкрашенные в тёмно-синий короткие ногти впились в ладони. Через несколько секунд тишины Блайт медленно поднял взгляд — и тут же отступил назад от тяжёлого удара в челюсть. Невада тоже попятилась от отдачи, тряся ушибленной кистью.

— Вот, это больше на тебя похоже, — процедил Блайт, утирая с губ несуществующую кровь. — А то "бу-бу-бу", "бя-бя-бя", "что случилось", "что с тобой"...

Рот Блайта скривился в гримасе, и на нижней губе всё же проступила капелька крови. Невада выдохнула и улыбнулась.

— А это — на тебя.

Блайт хмыкнул, потом нахмурился, снова отвёл взгляд. Но уже не убегал.

— Они живы. Здесь. Я вообще не въезжаю, как это получилось, но они живы, и она здесь, в городе, и вообще...

— Да кто, кто?

Невада подошла и встала ближе. Калейдоскоп красок вокруг вздымался и падал, как морской прибой.

— Карри... и Рури. Они... они были со мной в Испании, я рассказывал, и я...

— Да, да, я знаю, что случилось, я всё видела.

— В-всё?.. Значит, совсем всё?..

Блайт в каком-то замешательстве смотрел на Неваду. И что-то в этом взгляде было не то.

— Ну... да, я думаю, всё... Когда ты вырубился на входе в подъезд, я видела...

Как будто он что-то скрывает, боится, что я могу узнать. Что-то неизвестное в этой лохматой наглой голове.

— Эта Карри, девушка Рури, — вы вместе гнались за лагаром, и её убили у тебя на глазах...

— Нет, блин, всё не так, всё было не так... это я их убил. Обоих. Мечом, представляешь? Не сразу, по очереди, но всё равно.

Невада сделала ещё шаг вперёд. Блайт выглядел таким беспомощным, таким несчастным, хотелось подойти и погладить, и подержать его голову у себя на груди, как всегда. Но он что-то скрывал.

— Ну что ты такое говоришь. Рури я сама застрелила, виновна, с поличным. А девушка... Тебе руку отрубили, придурок, как бы ты стал её спасать? Что ты мог сделать, скажи мне, а?

Последний шаг — и руки Невады легли Блайту на плечи.

— Ты...

Он почему-то снова был без рубашки — сквозь плащ чувствовалось тепло кожи.

— Ты ничего не видела.

Его губы криво усмехались, глаза чёрными блёстками горели исподлобья.

— Ты не видела, что там на самом деле было. Как я на неё смотрел. "Отбивать девчонок у друзей — нехорошо"? А какой мне Рури, к чёртовой матери, друг? Мне просто хотелось поиметь её, и поскорей, а этот негритос мешался. Вот и все дела.

Невада растерянно убрала руки с его плеч.

— И пошёл вместе с ней поэтому. Лагар должен был спуститься вниз через квартал, а там его напарники, и подмога, и вся музыка. И тогда бы только Рури сдох, а мы с Карри остались. А вышло... вот как вышло.

Невада стояла, с приоткрытым ртом, с застывшими стеклянными глазами.

— Ну, что не отвечаешь? Не ожидала, а? Думала, я там в войнушку играл?..

Блайт замолчал и стоял напротив, тяжело дыша. Невада подняла взгляд.

— Я знаю, что ты скрываешь.

— Ч-что?..

— Ты всё врёшь. Ты впервые в жизни мне врёшь. "Поиметь", говоришь? "Мешался"? Почему ты тогда не подкатил к Карри при первой возможности, а ждал "удобного случая"? Почему так колебался, когда отправлял Рури в ловушку? Почему вошёл в клуб вперёд Карри? Но главное... если всё так просто, то что ты так переживаешь? Не находишь себе покоя, убегаешь? А?

Блайт больше не улыбался — скалился, как загнанный в угол зверь.

— Ты любил её. По-настоящему. И его тоже, как лучшего друга. И ничего никогда не подстраивал. Просто так вышло, а ты и напридумывал себе не пойми чего. А когда сбежал, обчистив сейф и оружейную "флэри", Рури тоже поверил, что ты во всём виноват. Вот и все дела.

Коридор с бешеной скоростью вращался вокруг. Кружилась голова.

— Это правда.

Невада снова с надеждой подняла глаза. Не было больше этой глупой радости — всегда быть правой, всегда быть умней. Всё к чертям, только бы...