Виола отметила, что сейчас он не язвит и не злится. Заинтересовался, а значит Мельхиору не будет слишком плохо. Но вот как для неё дело обернётся?…
После обеда она кликнула Регину убрать со стола, а сама пошла в приёмную, где уже собрались горожане. Маги тоже не остались в столовой, переместились в кабинет. Мельхиор то ли специально, то ли по привычке оставил двери приоткрытыми. Последнее время они так делали, чтобы он мог слышать происходящее в приёмной и при необходимости прийти на помощь Виоле. Но если верно прямое выражение, то верно и обратное: встав на пороге двери, ведущей в ту часть дома, где располагались рабочие комнаты мага, она могла прекрасно слышать разговор в кабинете.
Поначалу она не прислушивалась, занятая посетителями. Кому-то надо было подзарядить амулет, кому-то сделать новый, кто-то хотел получить зелье от клопов, а кто-то желал вызвать мага на дом: охранные плетения истощились.
Виола удивлялась, почему у Мельхиора приём посетителей затягивался до самого ужина. Она расправлялась с ними как повар с картошкой: полчаса и все идут гулять. Причём не сердитые, а обнадёженные.
Перед праздником особо много было тех, кто пришёл обновить осветительные шары. Мельхиор это предвидел и дал Вильке целый ящик на замену, так что после ухода клиентов у неё в столе скопилась приличная сумма. Гита три мелочью. Она пересчитала деньги, сложила их в кошель, сунула туда бумажку с суммой и пошла в кабинет: деньги следовало спрятать в сейф.
Но стоило ей сделать шаг в коридор, как она услышала такое, от чего прилипла к стене и навострила уши. Густой бас Марсилия пел:
— Ну хорошо, бухгалтерия твоя сошлась, в этом я не сомневался. Про достоинства твоей экономки ты мне напел целую оперу. Я верю, что она образец всех мыслимых и немыслимых достоинств. Но ты меня пойми: что мне со всем этим делать? Ты у меня самый проблемный подопечный, хотя на самом деле самый успешный. Остальным до твоего уровня тянуться и тянуться, ты без пяти минут магистр, а они как были городскими магами, так и остались. Но это с одной стороны. Зато они и помощи не просят, а ты написал уже две жалобы. Хочешь исчерпать лимит? Ты помнишь, что можешь попросить справедливости у Коллегии только трижды, после чего автоматически будешь числиться недостойным склочником? А ты знаешь, как с такими поступают: им не позволяют стать подданными и выдворяют туда, откуда пришли. Пока этого идеала в твоей жизни не было, с тобой всё было в порядке.
— Не всё, — расслышала она бурчание Мельхиора, — Первую жалобу я подал уже давно.
Куратор его перебил:
— И тоже из-за женщины! Ну что ты за тип такой?! Весь из себя аскет, со служанками не спишь, ведёшь праведный образ жизни, а неприятности у тебя из-за баб!
— Азалия требовала, чтобы я женился, и пыталась натравить на меня суд. Мол, я её обесчестил. Чего там было бесчестить? В её постели перебывало полгорода, только меня там не было ни разу. Но разве местные признаются? Вот и пришлось привлекать магическую экспертизу. Доказали же, что я прав?
Марсилий загудел сердитым шмелём:
— Да прав ты, прав. Ты и в этот раз не виноват. Только правота твоя никому не интересна. Важен факт обращения. Это значит, что ты не находишь общего языка с населением. Тебя вечно приходится защищать. Думаешь, кому-то это нужно? Да в Элидиане магистров как грязи! Тем более что получив это звание, ты автоматически становишься не подданным короля, а гражданином Валариэтана. И ты хочешь, чтобы элидианская коллегия тратила время и средства, защищая тебя, дурака?
— Я хотел, чтобы защитили Виолу Бенье, она как раз элидианская гражданка. Но я был неправ: она не маг и от вас ей защиты не дождаться. Да ей это и не нужно, она сама защитит кого угодно.
Марсилий неожиданно рассмеялся.
— Ну вот, с этого надо было начинать. Так я аннулирую твоё обращение? Или ты всё же подумаешь над тем, что я сказал, и укажешь девчонке на дверь?
Но Мельхиор не дал себя поймать и сделал неожиданный вираж:
— А можно моё заявление переделать в сообщение о налоговом преступлении? К властям я не могу обращаться напрямую, а в Коллегию имею право.
Виола чуть было не захихикала вслух: научился парень головой думать! В сущности, он и раньше умел, но в очень узком профессиональном секторе. А сейчас вон как соображает! На ходу!
Тишина воцарилась надолго: видимо, Марсилий соображал, можно ли так поступить. Потом снова засмеялся.
— А ты хитрец! Эта девочка положительно на тебя влияет, раньше ты таким не был.
Маг не дал свернуть разговор на обсуждение Виолы. Спросил с долей лукавства:
— А каким был?
— Прямым как древко лопаты! — не задумываясь ответил подопечному куратор, — Ты был прост как дверной проём и незатейлив как грабли. Просчитать тебя я полагал плёвым делом. Думал, работящий парень, будет стараться изо всех сил, на глупости просто времени не хватит. А тут такие страсти! Вот и приехал спасать непутёвого. Мне тоже невыгодно, если тебя турнут, не дав стать магистром. Это показатель моей работы, к сожалению. Но ты с девушкой расставаться не хочешь ни в какую.
— У нас контракт, — ни на минуту не замявшись ответил маг, — На год. Виола ничем себя не запятнала и строго выполняет все пункты нашего договора. До начала осени я не могу её выгнать, или мне придётся платить неустойку. Большую. Вряд ли такая сумма мне по карману, тем более что вы мне её не компенсируете.
— Ещё чего! — в негодовании воскликнул Марсилий.
Жмот, — определила Вилька, за гаст удавится. Ишь как вскинулся, стоило упомянуть про деньги! Только выглядит таким солидным господином, а на самом деле для него дороже золота ничего нет. Приехал сюда разруливать ситуацию из боязни, что его вознаграждение как куратора окажется не таким большим, как он рассчитывал. Значит, на этом надо сыграть. На жадности и обжорстве. Жизнь научила её, что воздействовать на хороших людей можно через их добродетели, а вот на плохих — только через пороки. Внуши жадине, что придуманная им гадость ударит по его собственному карману — и он передумает.
Маг этого золотого правила не знал, но сейчас действовал, как будто учился по тем же учебникам, что и Вилька. Реакция на возмущение куратора была правильной:
— Если вы не готовы расстаться с деньгами, то я тем более. Виола останется, а с жителями я разберусь. Так что там с превращением моего призыва о помощи в донос на нечестного налоговика?
Марсилий заворчал что-то неразборчивое и зашуршал бумагой. Потом послышалось:
— Вот, пиши. Тебе повезло, что я зарегистрировал твое послание просто как жалобу, поленился обозначить детали. Никому в голову не встанет, что в старом конверте новая бумага.
Виола тихонечко хихикнула: лень тоже бывает очень даже полезна, ей ли не знать. Порой если не сделаешь, потом переделывать не придётся. Так что им с хозяином повезло, что куратор жадина, обжора и лентяй. Она уже хотела сделать шаг назад в приёмную, а затем с шумом войти в кабинет, но Марсилий вдруг спросил:
— А если она сама откажется от места?
— Те же штрафные санкции, только ей. Не думаю, что у молодой женщины, которая нанялась на работу к чужим людям, есть лишние деньги. И вообще, существует только одно условие, при котором я могу выкинуть Виолу за дверь без разговоров. Но вряд ли оно вам поможет.
Какое же? — заинтересовался приезжий маг.
— Если она будет меня домогаться, — отрезал Мельхиор, — Но на это надежды никакой. Я уже убедился, что мужчины она во мне не видит.
— А если ты станешь её домогаться?
— Штрафные санкции. На этом пункте настоял Теодор Бенье.
Марсилий снова что-то забурчал себе под нос что-то недовольное. Он не бросал идеи выставить Виолу из дома своего подопечного. Внезапно она услышала звук отодвигающегося кресла и быстрее молнии метнулась на своё место в приёмной. Бросила всё на стол, изобразила, что аккуратно складывает бумаги, затем поднялась и твёрдыми щагами отправилась в кабинет. Марсилий вышел ей навстречу. Ткнул в листки и лежащий поверх кошель:
— Это что?
— Лист учёта принятых горожан и их нужд. А в кошельке вырученные за амулеты деньги, — отчиталась Виола.
— Здорово ты работу построил, — кинул куратор через плечо подопечному, — Экономка вместо секретаря, а ещё готовит — пальчики оближешь. Просто мечта идиота. Ты ей мало платишь. С такими талантами девушке самое место в столице у какого-нибудь архимага. Он бы ей платил не меньше десяти гитов на всём готовеньком, ещё бы подарки дарил такой красотке. Хочешь, найду тебе такую же работу в столице? — вдруг обратился он к Виоле, хотя до этого говорил о ней так, как будто она не могла его слышать.
— Спасибо, не надо, — ответила она, — мне и здесь хорошо. Отец оставил меня в доме господина Мельхиора и по возращении рассчитывает отсюда забрать. Так что я никуда не собираюсь. Да и служу только чтобы время шло и деньги экономились. Жду двадцатипятилетия чтобы открыть своё дело, — и обернулась к Мельхиору, — Тут около трёх гитов мелочью, спрячьте в сейф.
Она сказала Марсилию всё как есть, чтобы он наконец отстал. Есть же у него другие дела. Пусть со здешними жителями разберётся: почему это они работу мага оплачивать не хотят?
Кажется, это подействовало. Приезжий тяжело вздохнул и спросил:
— А что у нас на ужин?
Ну надо же какой обжора! Только что обед был.
* * *
За ужином выяснилось, что куратор был тем самым важным гостем из столицы, которого ждал мэр и ради которого затевались небывалые гулянья. Что уж старый хитрец желал вытрясти из Коллегии, оставалось тайной. Но вполне резонным можно было счесть предположение Виолы: ничего. Просто хочется поразить столичного гостя и показать: мы тут, в провинции, не лыком шиты.
Марсилий вдруг отбросил свои неприятные замашки и оказался довольно интересным собеседником. Рассказывал о Коллегии, о делах, в которых приходилось участвовать в те времена, когда он состоял в отделе расследований. Забавные байки сыпались из него одна за другой. Когда столичный маг решил, что и Виола, и его подопечный расслабились, он вдруг задал неожиданный вопрос:
— Виола, фамилия Давенеи вам что-нибудь говорит?
Девушка напряглась и сосредоточилась. Фамилия говорила, да ещё как, но стоило ли признаваться в этом Марсилию? К добру это выйдет или к худу? Все же она решилась:
— Кажется, так звали какого-то барона. Я слышала эту фамилию в связи с последним поручением отца. Дело было в Гремоне.
Вот ни словом не соврала. И дело было там, где она сказала, и барона она, считай, не видела, а только о нём слышала. Не считать же знакомством ту мимолётную встреч на дороге? Барон тогда её даже не разглядел. Вот теперь пусть Марсилий раскроет карты: по какой причине от это спрашивает.
Маг не подвёл:
— Я почему спрашиваю: тут пришлось разбирать жалобу гремонского студента графа Ульриха Эгона. Вообще-то студенты-маги не имеют права называться титулом, то в данном случае это имело прямое отношение к делу. Он обвинял одного из своих наставников, что тот подстроил ему непреодолимое препятствие на практическом зачёте. Студент не смог с ним справиться, растратил резерв больше допустимого и впал в кому. Что-нибудь об этом знаете?
— Знаю, — не стала таиться Виола.
Если Ули подал жалобу, он должен был всё рассказать магам и про путешествие домой, а тогда её имя обязано было всплыть. Поэтому она спросила:
— Как он? — Я имею в виду графа Ульриха, — Что он жив я знаю, а вот дар… Удалось ему сохранить дар?
— Как ни странно, да, — ответил Марсилий, — Все до сих пор гадают, как ему это удалось. Но лично меня интересует другое. Парнишка твердил о какой-то Виоле, спасшей ему жизнь, а Давенеи проклинал Теодора Бенье, который взялся за это задание и довёл его до конца, а также некую Виолу. За что он её ненавидит, барон не сказал. Это вы?
— Скорее всего так, — согласилась Вилька.
Марсилий продолжал с напором:
— Магистра, которого барон нанял чтобы погубить графа, мы взяли и сумели доказать его вину. Он сейчас сидит в антимагической камере, ждёт суда. А вот барон находится на территории Гремона, куда наша юрисдикция не достаёт. Денег у него в результате непродуманной акции против Эгона стало меньше, но достаточно для того, чтобы отомстить тем, кого он винит в своём провале. Понятно?
Виола судорожно закивала. Ещё бы непонятно. Понятнее некуда. И кто только донёс Давенеи про неё и Тео? Вряд ли графиня. Кто-то из гильдии? Дружок Тео из Бармана? Да, больше думать не на кого. Она вздохнула и потянулась к чашке с чаем, которая стыла перед ней. Взяла, поднесла к губам, втянула вкусный запах…
Что-то было не так. Запах какой-то чересчур вкусный, чуть сладковатый. Её заварка пахнет чуть-чуть, но иначе. Она поставила чашку на блюдце и краем глаза заметила как сверкнул недовольством взгляд Марсилия. Он что, фокусник? Отвлёк разговором, который задел её за живое, а тем временем что-то подлил? Интересно, что?
Она невинно хлопнула ресницами и обратилась к Мельхиору:
— Это новая заварка? Не пойму, чем пахнет. Солодку, вроде, в чайные сборы не добавляют.
Марсилий тут же потянулся, чтобы опередить своего подопечного и не дать тому изучить виолин чай. Но Мельхиор оказался быстрее. В мгновение ока чашка оказалась около его длинного носа. Он потянул воздух, сморщился и быстро выплеснул содержимое в камин у себя за спиной.
— Нам надо поговорить, господин Медренский, — произнёс он вставая, — Очень серьёзно поговорить. Вы попытались подлить моей экономке приворотное зелье короткого действия. Запрещённое зелье. Хорошо, что у девушки тонкий нюх.
— Я хотел как лучше, — выдавил из себя кривую улыбку разоблачённый махинатор, — Ты понимаешь о чём я.
Мельхиор не захотел понимать намёков.
— Ваши действия неприемлемы и противозаконны. Я не могу вас обвинить, но и видеть больше не желаю. Думаю, вам будет удобнее провести эти праздники в доме господина мэра. Тот будет раз предоставить вам условия много лучше тех, что вы имеете здесь. Давайте, я пошлю ему об этом сообщение и он сам прибежит, чтобы вас проводить.
Вилька чуть ли не в первый раз взглянула на мага с нескрываемым восхищением! Кто ещё из знакомых ей людей мог так?! Ради чести и справедливости не прогнуться перед начальством, а пойти с ним на открытый конфликт?! Она не относила эти действия Мельхиора на свой счёт. В конце концов, кто она ему такая? Экономка, только и всего. Но он не позволил поступить с ней подло, нечестно, не позволил своему куратору довести свой низкий план до конца. А ведь мог просто сказать что-то вроде «нормальный чай», и она бы выпила. Чем бы это кончилось? На кого Марсилий хотел её приворожить?
Виола знала, что любовные зелья короткого действия обычно делали направленными. Для этого ведьмы. Которые ими промышляли из-под полы, требовали положить в них волосок того, к кому нужно было приворожить объект. Так чей волосок Марсилий кинул во флакон? Свой или Мельхиора? Ответ на этот вопрос она получила сразу. Услышав заявление своего подопечного, заезжий маг взбеленился и заорал:
