Перезагрузка

— Сколько ему лет?

— Не знаю точно. За сорок. Может много за, однако в хорошей форме.

Возле телевизора с пивом на диване не сидит, согласно кивая, подумал Стас. Волка ноги кормят. Тогда совсем по-другому смотрится. Старики думают иначе. Частенько штампы от прежнего в мозгах. Иногда это к лучшему, бывает к худшему. Вот с чего Денис не предупредил, козел хитрозадый?

— А какой человек?

— Взрослые выжившие были трех видов, — серьезно произнес Алекс. — Бесполезные тряпки, решившие все дозволено и авторитетные, думавшие про будущее и людей.

Упрощение, решил Стас, тем не менее, приблизительно, так и было.

— Он правильный вожак оказался. О людях заботился, а не под себя греб. Его уважают. Характер — огонь. Воля — сталь. И бабы его любят, а он их. А еще временами находит. Кается начинает, намазы читает, фарз и суннат и дават творит.

— Он мусульманин? — удивился Стас, которому не требовалось после общения с Ахмед-ханом объяснять значение терминов. Тот любил просвещать заблудших, вряд ли рассчитывая обратить в свою веру. Чисто показать знания по любому поводу. Тот и сам был не особо религиозный.

— Сибирский татарин из служивых. Их к казакам приписывали на линию чуть не с Ермака. Раньше в Казахстане станица была, потом советская власть Сибирское войско уничтожила. А желание повоевать от предков уже в генах осталось.

Глава 10. Бункер.

Сначала вперед уходил Алекс с мэровым человеком в сопровождении Шарыча. Как только они достигали предусмотренного пункта наступал момент для Стаса с Женей и Казачкой. Одной или в авангарде собаке ходить пока не позволялось. Они добегали до головного дозора и стартовала третья пара прикрывающих. Ребята опытные, битые и прошедшие кроме Волгограда еще множество стычек. Не зря к нему приставил Перовский. Как единственный, имеющий за спиной военное образование, бывший гвардеец из Астрахани достаточно быстро продвинулся и занимал в штабе весомое положение.

Чаще всего стрельба начиналась как раз не в поле, а в городских районах. Там могли открыть огонь из любого строения и с каждого этажа. Любой из разведроты рано или поздно сталкивался с этим и даже обычных линейных заставляли тренироваться во время подготовки допризывной и в первый год службы в обязательном порядке.

Почти не останавливаясь они перебежками и залегая добрались до очередного здания и нырнули внутрь, предварительно доверив Шарычу обнюхать на предмет взрывчатки вход. По идее ничего такого здесь быть не могло, здание находилось достаточно далеко от патрулей и всем известных лазов. Да и шли они по брошенным кварталам, где давно все ценное вынесли, частенько переходя из дома в дом или из квартиры в квартиру по некогда неизвестно кем пробитым дырам в стенах. Гораздо удобнее и намного меньше шансов попасться на глаза чужому.

В принципе Гусь твердо обещал не мешать, однако в договоренность не включалась проводник Алекс и патрульных тоже никто ставить в известность не собирался. Такие вещи не скрыть и в Мегете очень быстро бы прослышали, всерьез задумавшись о причинах. Значит есть вероятность нарваться на вооруженных людей, ни слухом, ни духом не в курсе происходящего и честно выполняющих долг. А он, между прочим, состоит в отлове посторонних в неположенном районе и блокаде института.

Колебаться, открывая огонь, дозоры не станут. Потому они сознательно вооружились бесшумными 'Валами' и ПСС, даже у Жени отобрали ее любимый 'маузер', всучив стандартный 'винторез'. Стас вообще не хотел ее брать, однако Казачка отказывалась работать без хозяйки, да и все равно девушка уже в курсе происходящего. На встречу они ходили вместе, поскольку та побывала в нужном доме. Привлекать других поводырей с овчарками, расширяя раньше времени круг посвященных, не хотелось. Настоящие сражения устраивать не собирались, главное обеспечить в случае столкновения тишину и быстро убраться, если от противника сразу избавиться не получится.

— Вон та пятиэтажка, — сказал Алекс, показывая на здание через квартал.

Это было отнюдь не здание так называемого Иркутского научно-исследовательского противочумного института Сибири и Дальнего востока, а некая общага. Жильцы и не подозревали, что у них находится под ногами. Институт в советское время наряду с мирными медицинскими исследованиями под руководством Главного санитарно эпидемиологического управления занимался изучением новых штаммов патогенных микроорганизмов, которые могли быть использованы как бактериологическое оружие.

Они сидели на корточках у окна с решеткой и отсутствующим стеклом в трехкомнатной квартире на первом этаже, осторожно осматриваясь. Естественно интересовал не мусор на полу и остатки поломанной мебели, почти наверняка пущенной добытчиками в огонь. Тем более не трогали два скелета в остатках сгнившей одежды в ванной. Наверное один из покойников женщина, даже по остатком заметно. Это не важно и останки не мешают. Гораздо полезнее обстановка на завершающем отрезке маршрута. Именно в последний момент частенько и сыпятся, решив опасность миновала. Оба твердо усвоили старую истину на практике и торопиться не собирались.

Разговор с Гусем вышел достаточно странный. Оказывается тот работал в данном заведении охранником. Простым или начальником он так и не объяснил, зато выяснились очень любопытные подробности. И в частности причина выживания немалого количества взрослых. Под двухэтажным невзрачным корпусом находились чуть не при т. Сталине вырытые мощные противоатомные убежища, позже использованные под опасные и секретные лаборатории. Там глубина и стены строились из расчета прямого попадания ракеты с ядерной боеголовкой. И видимо помогло. Когда директор Института Тарасов Николай Иванович услышал приказ о введении военного положения он перевел вниз многих работников с семьями и сохранил людей. Все ж неведомое излучение оказалось не всесильным.

— Шарыч, — приказал Стас, глядя псу в глаза, — проверь еще раз. Осторожно. Тот презрительно фыркнул совсем не по собачьи. — Поешьте пока, — сказал остальным, — я понаблюдаю.

Зверь выскользнул наружу из подъезда и растворился в темноте. Ребята открыли банку с тушенкой и гречневой кашей и по очереди лазили туда ложками. Стасу кушать не хотелось, он продолжал прислушиваться, перебирая в голове полученную от Гуся информацию и размышляя на тему возможности выкрутиться без потерь из сомнительной истории. Тот уверял, никто выбираться наружу не собирается. Врачи боятся. По его словам, мало пережить первую ночь, вышедшие наружу позже тоже не задерживались на этом свете. То есть так было прежде. Кажется в последнее время уже такого нет, но кому захочется на себе проводить испытания? По любому никто не стремится уехать. Шансов найти желающих ноль. Просто мэр не в курсе. Это ж слабое место и люди в подземелье о нем не распространяются. Поэтому любую документацию, оборудование, технологии, лекарства и советы он, Гусь, предоставит. В обмен на сущую мелочь в виде парочки покойников. Сменить власть и пустить его внутрь. Для этого соглашаться на предложенные условия, ведь зачем-то приезжие нужны в бомбоубежище.

Во времена до Катаклизма Стаса мало волновали научные достижения Союза. То есть существовала неизвестно из каких источников уверенность в общей прогрессивности и высоком уровне, но конкретно не интересовался. Может и к лучшему. Меньше знаешь — лучше спишь. А то выслушаешь такого Гуся, лично охранявшего государственные секреты и тошно становится. Вопреки подписанной в 1972 году Конвенции по биологическому оружию СССР продолжал грубо нарушать ее положения. Это всплыло после бегства на Запад одного из участников программы.

Начиная с1986 года американцы требовали открыть наши объекты для посещения. Где-то в 1988 году игнорировать уже не выходило и Горбачев решил убить сразу двух зайцев. Официально прикрыл все работы по созданию и накоплению биологического оружия, а потихоньку заархивировал штаммы бактерий с вирусами и документацию на хранение. Вдруг в будущем получится извлечь и возобновить исследования. Ну там чума неубиваемая или сибирская язва.

Конечно несколько десятков предприятий и тысячи прекрасных специалистов должны были переквалифицироваться на гражданские разработки. Многие из них трудились 'втёмную', 'по легенде', то есть их не информировали о том, что они фактически участвуют в военной программе. Казалось бы, ничего ужасного. Фактически начался развал. Прежние начальники не умели и не хотели жить на самоокупаемости, пытались вышибить из казны дотации. Государство старательно отворачивалось, изображая недоумение. Зарплату не платили, оборудование разворовывали, многие уезжали на тот же Запад или искали другую работу.

Вобщем нормальные 90е. Мало кто умудрился остаться на плаву. Тарасов сумел сохранить Институт и кадры. В отличие от других он реально наладил производство лекарств. Выпускали антибиотики, онкологические средства, инфузионные растворы, противовирусные препараты, инъекционные растворы. Еще у него была фирма 'Травы Байкала', занимающаяся вытяжками лекарственных растений и несколько аптек. Именно в ней и подвизался когда-то Гусь, вернувшись из очередной неплохо оплаченной командировки с пулей в груди. Он прежде в Институте хранил секреты Родины, но в связи с исчезновением борьбы с империализмом попал под сокращение. Требовалось на что-то жить после госпиталя, сожравшего немалую часть отложенных накоплений и возобновил старые контакты.

Прямо он ничего не объяснял, однако по общему смыслу и так ясно: чем-то понравился начальнику и тот его к себе приблизил. На практике Тарасов был не ученый, обычный администратор, сумевший в смутное время подвинуть оказавшимися беспомощными академиков и севших в кресло директора. Практически он приватизировал Институт, но при этом давал возможность творить настоящим талантам и неплохо их кормил. А потом умудрился и второй раз поднять из руин, сделав Институт нейтральной зоной, необходимой всем и каждому.

Прежде Гусь как раз и занимался внешней охраной от всех и всяческих мародеров, создав свою группу из выживших в Перегрузке. Пока у него не начался конфликт и на него не натравили другую банду. Гусь оказался шустрее и наведя могильный порядок попытался взять за глотку бывших товарищей. Все это крайне дурно пахло и имело смысл выслушать и вторую сторону, прежде чем принимать столь ответственное решение. Вдруг заказанные бывшие друзья как раз правы и лучше?

Пусто, доложил Шарыч, вернувшись через час. Поведение не оставляло сомнений. В здании был запасной ход в бункер, о котором знали очень немногие и использовали крайне редко в пиковых ситуациях. Считалось, живущим на поверхности о нем неизвестно. Может так и было, патрули и засада отсутствовали. Уже хорошо, убивать никого не придется. Очень не хотелось. Буквально до крайности. О чем бы не договаривались с Гусем, а отреагировать на гибель своих ребят он обязан. Иначе не поймут.

Тихо-тихо выбрались наружу и продолжая внимательно слушать и смотреть, крадучись двинулись к нужному дому. Внутри выбитые двери, непонятно откуда взявшиеся кирпичи и мусор, о который запросто можно переломать ноги в темноте. К отсутствию освещения, естественно, были заранее готовы. Прикрыв дверь, чтоб снаружи нельзя было заметить, зажгли фонарики и осмотрелись. Слой пыли на валяющихся предметах и полное отсутствие следов на полу уверенно доложили: они здесь первые за много месяцев. Это и хорошо, и плохо. Удачно отсутствие врагов и сразу станет видно появление чужаков, если сюда заглянут.

Вход в подвал оказался за хлипкой деревянной дверью под лестницей. Вот только сразу за обычным запором обнаружилась металлическая дверь с кодовым замком. Вышибить зарядом взрывчатки, на первый взгляд не так сложно, но когда Алекс нажал правильные цифры отворить ее удалось с немалым трудом. Чуть не пол метра в толщину. Тут проникнуть гораздо сложнее, чем показалось. Выключатель на стене не работал, а луч фонарика освещал длинную лестницу, уходящую глубоко вниз.

— Что? — резко спросил Стас, заметив, как мнется один из его телохранителей.

— Нехорошо мне, — неуверенно ответил боец. — Очень неприятное чувство. Не опасность, но тревожно.

— Слышал про такое. У тебя бывают предчувствия?

— Ну если жопой чую, можно так назвать — да.

— Тогда валите в тот дом, где мы были перед броском, — разрешил Стас. — Вдруг чего, предупредите.

— Внутри ничего не услышать, — произнес Алекс. — Стены глушат.

— Значит в драку не ввязывать, если кто появится — уходите. На выходе дам сигнал, тогда и предупредите.

Лучше денек-другой переждать внутри, чем влететь прямо на очередных патрульных или оцепление, когда стрельба начнется.

— Все ясно?

— Так точно, — с заметным облегчением заверил чувствительный, бывший в двойке старшим.

— Может я, — начала Женя.

— Собакам в подземелье делать нечего, — отрезал. Шарыч посмотрел укоризненно, но он проигнорировал недовольство. Бывают ситуации, когда не советуются с друзьями. Здесь явно полезнее будет. Казачка, наоборот, идти в подземелье не стремилась. — Снаружи, напротив, пригодятся. Все. Мы пошли.

Пятнадцатиметровая шахта, объяснял Гусь. Пять из них железобетон. В Институте ходит лифт по вертикальному стволу-убежищу, уходящий в глубь земли ещё на 25 метров. Прорубали метростроевцы и вышла точная копия тоннеля, прорытого вертикально. Вам нужно идти через запасной вход. Таковых, по его словам, было два, выходящих в трансформаторные будки. Один начинался на техническом этаже, где сосредоточены агрегаты жизнеобеспечения и вспомогательные механизмы бункера. В случае необходимости коридор перекрывается массивными стальными гермодверями. Второй в прежде жилом, а затем оборудованным под лаборатории и хранилища. Впрочем, теперь там реально квартировали люди.

Как выяснилось, далеко не все известно ушлому вояке. Существует и третий выход. Пользовались им, если такое вообще происходило, не часто. Соответственно и не следили особо. Возле входа могли отрубить проводку и специально, однако и в глубине лампочки не работали. Приходилось ступать по ступенькам осторожно, держась за предусмотрительно поставленные перила. Прямо в стену были вбиты на всю лестницу железные закругленные прутья. Грубо, дешево и эффективно.

Когда ступеньки закончились и ступил на пол туннеля всерьез пожалел, что не пересчитывал. На несколько этажей вниз ушли точно. По ощущениям не меньше десяти. В темноте могло невольно преувеличиться расстояние и на самом деле 7-8. Тоже не хило. Где-то в интернете попадалась история про бункер Сталина под Куйбышевым, так он вроде не такой глубокий и о здешнем ничего не слышал прежде. Умели при советской власти строить и тайны хранить. Даже после перестройки не вылезло. А ведь до здания Института не меньше километра.

Коридор, впрочем, был не особо впечатляющим. Пару метров в ширину и в высоту. Баскетболист запросто мог бы зацепить энергосберегающие лампочки башкой. Зато тележка какая или нормальный человек свободно пойдет. Правда особо не спрячешься. Путь прямой и поставить где-то впереди пост за железным щитом и капец прорвавшимся. Спрятаться здесь негде и прошьют в момент из пулемета. Мысли были стандартные, он давно уже не замечал за собой ничего странного, машинально отмечая даже в безопасных местах сектора обстрела и где выгоднее поставить огневую точку. Рутина.