Mass Effect: Immortal Code

И вот это уже было плохо. Потому как Лелуш слишком хорошо знал, сколько времени королевские гувернёры тратили на то, чтобы научить членов королевской семьи правильно улыбаться. Существовал целый перечень улыбок, которыми они должны были владеть.

Так вот, сейчас Лилия ви Британния улыбалась правильно.

Что же такого должно было произойти, чтобы непосредственная и столь настаивавшая на неформальном общении принцесса вдруг вспомнила о такой вещи, как этикет?

— Вы и в самом деле хотите узнать, Лили? Правда может быть неприглядна...

Зеро отзеркалил выражение лица Лили, пытаясь вывести ту из равновесия. Довольно дешёвый трюк, но попробовать всё же стоило.

Принцесса на секунду вздрогнула — к вящему удовольствию Лелуша. Однако страх, промелькнувший в её глазах, отнюдь не был хорошей новостью.

Она испугалась его.

За всё то время, что прошло с их знакомства, он делал всё возможное, чтобы не дать его правнучатой племяннице и повода для страха перед ним.

Девушка, конечно, и без того была не робкого десятка, иначе бы Лелуш так до сих пор и оставался бы дремать в камере низкого давления, будучи не в силах изменить хоть что-либо. Она стоически выдержала убийство предыдущего Зеро и последовавшую за этим бойню.

И ему на ум приходила только одна вещь, которая могла бы напугать принцессу достаточно сильно.

Справившись с мимолётным беспокойством, ви Британния ответила:

— Зеро, неужели вы думаете, что сможете напугать меня чем-то, после того, как на моих глазах убили человека? Примите ответственность, господин Зеро, и приступайте к рассказу.

Означенный вздохнул, после чего, приложившись предварительно к бокалу с вином, начал:

— Если суммировать, то мы, воспользовавшись галактическими картами, проникли на территорию так называемых 'Систем Терминус'. Эта область не является частью и не подчиняется законам Пространства Цитадели. Пользуясь добытыми разведданными, мне удалось установить контакт с номинальной правительницей систем Терминус. Пришлось угрожать взорвать её станцию 'Фреей', но разговор состоялся весьма продуктивный, — на этих словах Лелуш не без удовольствия отметил, как расширились зрачки принцессы. — Мы пришли к взаимовыгодному соглашению, условия которого я не могу огласить ввиду некоторых обстоятельств, но в результате Ария согласилась помочь нам переправить спасательные капсулы с турианскими военнопленными на Цитадель. После этого состоялся обмен, а затем мы покинули систему.

Лили молча смотрела на бокал в её руке.

— Вот, значит, как... Л.Л. Я могу... задать вопрос?

Ламперуж обречённо вздохнул и взглянул в окно. Солнечная погода так и дышала жарой.

— Несмотря на то, что я знаю, что ты спросишь... задавай, принцесса.

Она привстала, опираясь руками на слегка накренившийся стол. Её глаза блестели в свете дневного солнца. Эмоциональная пружина внутри принцессы, до того сжатая, начинала распрямляться на глазах.

— Л.Л., вы... вы действительно Лелуш ви Британния?

Парень не смог удержаться от того, чтобы взглянуть на Лили в этот момент. Он должен знать, обязан понять, насколько велика та ненависть, тот страх перед его именем у тех, ради кого он пошел на все эти жертвы. Разумом Ламперуж был готов к вышеупомянутым чувствам, но сердцем... он боялся вновь увидеть на столь знакомом лице ту эмоцию, что так ранила его там, на борту 'Дамокла'.

Однако на лице у принцессы не было страха. Да, в её глазах блестели слёзы, но она не выглядела напуганной, как ранее. Он видел злость, но никак не ненависть. Обиду, но не презрение.

— Это имя... Его время уже давно прошло, Лили. Но если таков твой вопрос, — парень театрально взмахнул рукой, проводя ей перед своим лицом, — то да, моё настоящее имя — Лелуш ви Британния. Я — девяносто девятый император Священной Британской Империи. Тиран, Узурпатор, Отцеубийца. А теперь мой вопрос: что же ты будешь делать с этим знанием, принцесса?

Лили протёрла глаза носовым платком, прежде чем показать ему твёрдый взгляд.

— Ничего, Ваше Величество. Скажу честно, я была напугана в первые мгновения после того, как смогла связать воедино всю информацию. Но спустя некоторое время... и немного коньяка, — на этих словах принцесса немного потупила взгляд, чем нанесла критический удар по серьёзному настрою Лелуша, — я пришла к выводу, что знание правды о вашей личности принесёт один лишь вред как моей семье, так и всей Британии в целом. К тому же... что-то мне подсказывает, что подлинная история куда как запутанней, чем мы привыкли считать, — закончила Лили, кивнув в сторону шлема Зеро.

— Вот, значит, как... — задумчиво повторил ранее произнесённую ею фразу Лелуш.

Он был согласен с выводами Лили относительно вреда раскрытия личности нового Зеро для Британии. Однако парень всё ещё не мог понять, почему её отношение не изменилось. А потому он спросил напрямую:

— Но почему же вы не проклинаете меня, Лили? Несмотря на то, что моя история и в самом деле куда сложнее и длиннее, я совершил множество преступлений, обычно не имеющих срока давности.

Она лишь пожала плечами.

— Я тоже задалась этим вопросом, Ваше Величество. Но так ли вы виновны во всём случившемся? Британия проводила политику тирании задолго до вашего восхождения на трон. Наш род столетиями завоёвывал и подчинял себе иные народы. Император Чарльз же был гораздо более неприятен как личность и скор на расправу, нежели вы. История императрицы Марианны — далеко не самая приятная страница нашего рода. Проект F.L.E.I.J.A., который приписывают вам? Насколько мне удалось понять, вы действительно были знакомы с Ниной Эйнштейн, но сама разработка вашей инициативой не являлась. Я знаю, что создание 'Дамокла' частично финансировалось лично принцем Шнайзелем. Не вы отдали приказ уничтожить Пендрагон. Даже ваше участие в исчезновении Чарльза зи Британния стоит под вопросом... — на этом моменте Лили заинтересованно взглянула на Ламперужа.

Вздохнув, парень ответил:

— Я действительно убил императора Чарльза.

Девушка кивнула, тут же продолжив свой монолог:

— Вот и выходит, Ваше Величество, что всё, что можно вам вменить по результату — это ваши радикальные государственные реформы, нападение на мирную конференцию ССШ и захват 'Дамокла' с последующим принуждением остальных стран к подчинению. По сути, если бы вас тогда судили на Токийском Трибунале, то любой хоть самую малость грамотный адвокат смог бы добиться оправдания по всем пунктам. Но вы выбрали сфабриковать свою смерть ради того, чтобы... — Лили вдруг остановилась, словно бы запнувшись в собственной мысли. — А кстати, зачем, Лелуш? Вы и вправду желали подобной участи?

Парень рассмеялся. Негромко и горько.

— Если я вам расскажу, принцесса, то вы ни за что мне не поверите.

Его собеседница вежливо приподняла бровь.

— Ваше Величество, вы столько раз поражали меня своими откровениями и творили чудеса на моих глазах, что я совершенно точно готова поверить во всё что угодно, если это будет сказано вами.

Зеро позволил себе улыбнуться. Возможно, что сейчас он совершает ошибку, позволяя этой совсем ещё девчушке услышать его откровения о вещах, что он столь тщательно скрывал ото всех, кроме одной-единственной девушки, которая в результате стала последней потерей на его войне против всего мира.

Но Лелуш не мог отказать себе в этой слабости. Пусть даже и понимал, что перед ним сидит не Наннали, а её правнучка. Однако мысленно он сейчас пребывал там, в академии Эшфордов, многие года назад, сидя у кровати своей сестры и борясь со жгучим желанием рассказать ей обо всём. О всех планах, жертвах и потерях, что ждали его на выбранном пути. Поделиться болью с единственным по-настоящему родным человеком...

Усевшись поудобнее и долив себе вина из стоявшей на столе бутылки, парень откинулся на спинку кресла и погрузился в лакуну воспоминаний.

— Эта история началась ещё во времена юношества моего отца, Чарльза зи Британия...

Он говорил, и картины столь недалёкого для него прошлого разворачивались перед его глазами, вновь заставляя переживать моменты, которые он предпочёл бы забыть, но которые были слишком важны для него.

А Лили слушала, затаив дыхание. Для неё, жительницы далёкого будущего, рассказ о важнейшей исторической вехе в истории её государства от лица фактически единоличного творца той был откровением. Она гневно сжимала кулаки, слыша о несправедливости Императорского Двора и трудностях выживания в послевоенной оккупированной Японии. Улыбалась, когда он рассказывал ей все эти донельзя забавные истории о способах добычи карманных денег. Злилась, внимая сухим фактам об ошибочности политики губернатора Кловиса. Но более всего она была поражена иным. Тайной силой, что стояла за императорской семьёй. Силой, достаточно могущественной, чтобы, окажись она в руках правильного человека, изменить мир.

Однако им обоим было невдомёк то, что у этого рассказа имелся более чем один благодарный слушатель. С виду обычная, ничем не примечательная булавка, воткнутая в подкладку сумочки молодой принцессы, на деле была оборудована весьма чувствительным микрофоном вкупе с запоминающим устройством весьма хитрой конструкции. Когда спустя несколько часов уже засыпающая принцесса с красными от пролитых слёз глазами вернулась в Нью-Пендрагон, незаметная служанка быстро и профессионально извлекла записывающее устройство, которое затем было запечатано в особый кейс, что тотчас же был доставлен кронпринцу Логану ви Британния.

И вот теперь молодой член монаршей семьи также внимал истории Восстания своего двоюродного прадеда. Истории, о которой он знал, казалось бы, всё. И, тем не менее, даже помыслить не мог о том, что нечто подобное вообще возможно...

А в голове его роились мысли.

* * *

Иллиум. 172 часа до выхода из ретрансляторного прыжка в Туманности Змеи.

— Я прочла ваш рапорт, К'Нами. Признаюсь, люди меня приятно удивили. Не думала, что кто-то способен решиться на столь авантюрную и изобретательную схему. Хорошо, я передам эти материалы для допобработки в спецотдел пропаганды. Надеюсь, что контакты, предоставленные Т'Лоак, достаточно анонимны, чтобы вас невозможно было связать?

— Никак нет, Матриарх. Сквозное шифрование, модулятор голоса, анонимное хранилище, которое было уничтожено сразу же после этого. Даже ГОР ничего не узнает.

— Не стоит недооценивать ГОР, дипломат. Ваша миссия признана успешной. Ваши документы будут приведены в порядок в течение стандартных суток, после чего вы направитесь в Главное Управление, чтобы доложить обо всём Совету Матриархов. Вам всё ясно?

— Да, Матриарх.

— Вы хорошо поработали, дипломат. Конец связи.

— Ханна, не расскажешь семье о своих успехах?

Тон, которым говорил её отец, был совершенно обыденным, однако девушка знала главу семьи достаточно хорошо, чтобы понимать, что за, казалось бы, праздным интересом скрывалась жестокая требовательность.

Семейство Стадтфилдов расположилось на широкой террасе их резиденции в пригороде Нью-Пендрагона, куда Ханну буквально вырвали под предлогом оценки эффективности "Гуррена". Однако в этот раз Альянс Стадтфилдов-Асплундов был представлен в куда более полном составе. По правую руку от её матери разместились представители Асплундов. Генри Асплунд — нынешний глава Дома Асплундов и её дед, седовласый худой старик с острым взглядом. Мэри Асплунд — его вторая жена и приёмная бабушка Ханны. Селена Асплунд с мужем, имя которого Ханна так и не потрудилась запомнить, удержав в памяти лишь то, что тот происходит из какого-то обнищавшего дворянского рода и всей остальной семьёй не воспринимался за авторитетную фигуру.

Со стороны же Стадтфилдов прибыли только представители младшей ветви, коих даже на празднества звали лишь ради массовости, поскольку реального политического веса в семейных решениях они имели ещё меньше, чем муж её тети.

Ханна прекрасно понимала, каким целям служит празднество сегодняшнее. Собственно говоря, она и была главным гвоздём сегодняшней программы. Как же, представитель Стадтфилдов вновь оказался на острие войны, под командованием нового Человека Чуда!

Персоне, незнакомой с внутренней кухней аристократического устройства Британской империи, было практически невозможно в полной мере оценить смысл и значимость подобной вовлечённости для одной конкретной группы родов. И даже Ханна, будучи единственной наследницей Стадтфилдов, не могла с уверенностью сказать, что полностью понимала все потенциальные выгоды.

После завершения Великой войны императрица Наннали в течении первых пятнадцати лет своего правления провела целый ряд краеугольных политических реформ, коснувшихся почти всех сфер жизни Британской империи. Коснулись эти реформы также и аристократии.

Перво-наперво Наннали издала указ, восстанавливающий аристократию как класс. Вот только ни о каком полном восстановлении в правах речи не шло. Политический курс, взятый императрицей, оказался сосредоточен на либерализации, и потому аристократии пришлось отказаться от монополии на высокие государственные посты. А вдобавок ко всему прочему аристократия была обложена налогом на роскошь и лишилась налоговых послаблений для ведения бизнеса. Учитывая же начатую ещё Дьяволом-Императором национализацию предприятий, позиции многих семей как минимум пошатнулись. Немалое их число потеряло свои активы после дарования не отделившимся зонам прав на самоуправление.

Безусловно, такое поражение в привычных привилегиях не могло не вызвать недовольства среди старой аристократии, но подавляющее одобрение со стороны простого населения вкупе с поддержкой остальных мировых держав и военным присутствием восстановленного ОЧР не оставили даже шанса на сколько-нибудь серьёзные волнения. Более того, вскорости на политическую арену СБИ заново вступил принц Шнайзель, чьи навыки ведения дел с аристократией являлись предметом легенд.

Однако существовал определённый круг аристократических семей, чьи позиции, наоборот, изменились в лучшую сторону в силу тех или иных причин. По большей части это произошло благодаря отдельным личностям, входившим в ближний круг императрицы Наннали и так или иначе помогавших её восшествию на престол. К таким семьям принадлежало и семейство Стадтфилдов, точнее, его нынешняя старшая ветвь.

После коронации Наннали прабабушку Ханны уговорили возглавить дом Стадтфилдов. Неизвестно, какие аргументы были при этом использованы, но факт остаётся фактом — ярая противница всего британского и патриот Японии Кодзуки Каллен согласилась стать графиней, а впоследствии и герцогиней Стадтфилд. Её отношения к Британии это, впрочем, не изменило, поскольку большая часть дел по управлению феодом почти всегда находилась в руках её доверенных помощников. В дворянской же среде факт того, что незаконнорожденная дочь стала главой рода при наличии живых главенствующих членов, вызвал возмущение, которое, впрочем, ни к чему не привело, потому как уже сам факт личности первого аса ОЧР, согласившегося на ассоциацию себя с вчерашним врагом, был беспрецедентен.