Процент лотока, несогласных с фактом существования только что сформулированной проблемы, был совершенно незначителен.
-"Вероятно, файлоры начали против нас тайную войну. Теперь, находясь на планете, мы должны избегать уединённых мест, а почувствовав врага, немедленно телепортироваться на корабль. Там, внизу, мы создадим специальную службу по расследованию исчезновений людей, чтобы обнаруживать сторонний интерес к этой проблеме. Мы будем искать корабль файлоров в околоземном пространстве и уничтожим его".
Выказывать осторожность в поле было не принято, но тем не менее, все ощутили заметную тревогу. Перечисленные меры могли принести успех, а могли и не принести его — всё зависело от случая, технические и естественные возможности рас были примерно равны. Каждый агент в любую минуту подвергал свою жизнь смертельной опасности. А мысль об уничтожении корабля предполагаемого противника вообще была явным блефом — доказательств против файлоров не было, а без этого начинать войну...
Проблема требовала решения.
-"Хватит, наконец, церемониться! Столкнём самых неподдающихся лбами — пусть сами убивают друг друга, и дело пойдёт быстрее", — яркой изломанной нитью крамольная мысль пронзила коллективное сознание.
-"Эта тактика недостойна Вселенской расы! Она презрела законы чести — сильные не могут воевать против слабых тайно..."
Шелест пастельных тонов инакомыслящих звучал мягче, но вовсе не слабее.
-"Оставьте эту пропаганду для планетарников", — уколола зеленоватый клубок оранжево-белая молния.
С каждой секундой она становилась внушительнее:
-"Лоту нужна только победа, а как мы её добьёмся — вопрос не столь уж существенный".
-"Может, вы рассматриваете в числе таких способов и дезинтеграцию планет?"
Ядовитый сарказм позволил клубку на некоторое время окрепнуть.
Противоположная сторона в первое мгновение не обозначила себя отчётливым ответом, но все лотока ощутили непроявленную мысль: "По большому счёту нашей цивилизации плевать, будут ли жить земляне, и от чего погибнут. Не хватало ещё из-за этой слабоумной мрази ввязаться в войну с фанатиками Лоры".
Мысль, хоть и была подспудной, но достаточно распространённой в экипаже. Меньшая численность умов, составляющих обоюдное поле корабля, явно способствовала усилению в нём крыла радикалов.
-"Никто не говорит о полном уничтожении землян", — примирительно заметила мыслеформа, смягчая проявленные тона. -"Всех устроит ситуация, когда приматы перестанут стремиться к непознанному ими, к неосязаемому. И только. Вселенские расы не покушаются на право иных существовать. Мы лишь проводим границу: здесь существа разумные, там — мир инстинктов и скотской похоти. Это закон, а в случае его забвения интеллигентская толерантность некоторых лотока вполне способна вернуть мрачные века правления вандалов. История знает такие примеры", — мрачно напомнила трепещущая молния.
Сфероид сник, съёжился, заметно теряя поддержку сторонников.
-"Кроме того", — заискрилась соперница, -"Лига велела действовать, а не терять время в беспомощных рефлексиях, уподобляясь политиканам. Мы давно ждали этого решения, а что теперь?".
Страшный удар по клубку — упрёк в нерешительности и сравнение с болтунами для путешествующих во Вселенной, мягко говоря, были весьма неприятны.
Окончательно побеждая, мыслеформа набирала силу:
-"Следует ускорить установление режима определяющего влияния наиболее экономически мощного этноконфессионального образования планеты на все прочие".
-"Что значит "ускорить", — встревожились многие, дав необходимую пищу тающему клубку. -"Мы станем воевать с людьми?" — воспрянул он.
-"Примитивизм, уважаемые оппоненты", — молния свилась в ироническую спираль. -"Тенденция подобного рода существовала в земном обществе испокон веков. Лотока не намерены ничего навязывать силой — наша тактика гуманна всегда и во всём".
Огненная полоса, распрямившись, хлестнула по клубку, и он окончательно рассыпался. Единицы колеблющихся и несогласных уже не могли образовать поля, способного сопротивляться.
-"Мы исключили возможность использования людьми оружия массового поражения и сообщили эту информацию всем лидерам этноконфессиональных образований. Предприняли все возможные усилия для того, чтобы перевести противоборство в информационную плоскость, сделать их военную силу вспомогательным средством воздействия. Это ли не гуманность?!".
Молния трансформировалась в сияющую реку, подхватывавшую с берегов всё больше и больше колеблющихся сознаний.
-"Благодаря нашим усилиям в соперничестве победил сильнейший. Не толпа безумных дикарей с атомной дубиной, а наиболее развитый социум. К тому же предсказуемый во всех отношениях. Но мы не предусмотрели того, что развитие землян территориально неравномерно, на планете слишком много совершенно отсталых существ, неспособных внимать голосу разума и воспринять оптимальную социально-экономическую модель. Особенно это касается азиатского региона. К сожалению, населяющие данную часть суши народности не достигли уровня развития общества, на котором эффективно централизованное управление. Для этих фанатиков не существует логики, нет понятия целесообразности. Вместо того, чтобы оценить гуманность сильных, мягко подталкивающих на верный путь, применяя экономическое стимулирование, они готовы тупо упорствовать в своей приверженности дикарским традициям до самой смерти".
Информационное поле корабля обрело единство, и только отдельные, упрямейшие интеллекты, воздерживались от демонстрации согласия с возобладавшей идеей.
-"Ситуация вынуждает использовать методы управляемых противоборств. Уточним тактические задачи. Агенты должны материально и морально поддерживать всевозможные группировки оппозиционеров внутри неподконтрольных стран. Политические, религиозные, и даже асоциальные уголовные объединения — должно быть использовано всё. Способствуйте возникновению и усилению новых группировок, налаживайте управление ими. Целесообразно спровоцировать ряд локальных, но продолжительных конфликтов между крупнейшими этноконфессиональными образованиями неразвитого населения. Со временем их численность взаимно сократится, а главное, упадёт процент пассионариев. Синхронизируется научно-техническое и социальное развитие, далее прогресс пойдёт постепенно, безопасным для всех путём".
* * *
СЕМЬ МИНУТ ВОЗЛЕ ПАСТИ ЧУДОВИЩА
Зимы в этих широтах совсем не беранские, температура чуть выше ноля. Кора отлично помнила, что такое настоящие заносы и гололёд, потому была счастлива круглый год видеть зелень. Холода предприняли слабую попытку захвата, но ничего не вышло — савилльцы могли не только нормально ходить по тротуарам, но и ездить на летней резине, не опасаясь печальных последствий.
Как-то в субботу, потренировавшись в стрельбе на заброшенном армейском полигоне, синки на обратном пути свернули с шоссе и остановились.
Под голыми осинами упруго пружинили кипы мокрых потемневших листьев. Мрачновато.
А чуть поближе к озеру, в хвойном лесу, всё было не так — живые по-летнему травы и толстые чешуйчатые стволы золотистых елей стояли в пышных зелёных мхах. Слева вдалеке возвышались горы, голубоватое небо светило золотящимися краями кучевых облаков. Солнце начинало уже медленно прятаться за верхушками деревьев, яркой полосой озаряя прутья прибрежных зарослей калины.
Кроме их компании здесь не было ни единого человека, и даже шум машин едва слышался от дороги. Молодёжь резвилась, бегая между деревьями, а старшие подошли к самой воде, отыскали в мокрых низинах крохотную, метра два, горку и сложили заранее наколотые сухие дрова, что приехали в багажнике "джетты". Быстро вспыхнул костёр, достали замаринованное накануне мясо. Натянув резиновые перчатки, девушки нанизали на шампуры пропитанные уксусом и специями кусочки.
Ирма наугад толкнула кассету в прорезь магнитолы. Из динамиков поплыл низкий, проникновенный баритон.
Расскажи мне, дружок, отчего вокруг засада?
Отчего столько лет нашей жизни нет как нет?
От ромашек — цветов пахнет ладаном из ада,
И апостол Андрей носит "люгер"-пистолет?
От того, что пока снизу ходит мирный житель,
В голове все вверх дном, а на сердце маета,
Наверху в облаках реет черный истребитель,
Весь в парче-жемчугах с головы и до хвоста.
Кто в нем летчик — пилот, кто в нем давит на педали?
Кто вертит ему руль, кто дымит его трубой?
На пилотах чадра, ты узнаешь их едва ли,
Но если честно сказать — те пилоты мы с тобой.
А на небе гроза, чистый фосфор с ангидридом,
Все хотел по любви, да в прицеле мир дотла
Рвануть холст на груди, положить конец обидам,
Да в глазах чернота, в сердце тень его крыла...
Изыди, гордый дух, поперхнись холодной дулей.
Все равно нам не жить, с каждым годом ты смелей.
Изловчусь под конец и стрельну последней пулей,
Выбью падаль с небес, может станет посветлей...
(14)
-Да, песенка-то прямо про нас, — мрачновато заметила Бланка.
Сцепив вместе пальцы обеих рук, она поставила на них подбородок, ощущая, как опять растёт где-то внутри холодная пустота.
-Уж конечно! — хмыкнула подруга. -Вот у меня на сердце полный порядок — знаю, против кого и за что воюем.
Ирма открыла багажник, принялась извлекать на свет пакеты с посудой.
-Пойми, воевать никак не получится с чистыми руками. Это всё сказки, сочиняемые, чтоб удержать людей от полного озверения. Они нужны, эти сказки, да, но ведь ты взрослый человек, ты на восемь лет старше меня, сними наконец розовые очки, рассуди логически: невозможно вообще жить безгрешно... Разве что монахом-отшельником в пещере, в одиночестве всю жизнь. Но в обществе — как? И даже если судить обе стороны — нас и наших врагов, это скорее они...
-Да, они... — эхом откликнулась Бланка. -Вот рэнские пилоты — эти за кого воюют? Ладно рэнские, мы для них всё равно что марсиане. Европа что творит? Страны с вековыми культурными традициями!
В зрачках стыла усталость. Давно уже она не заводила разговоров о "неоправданной жестокости" Йенс, а на последней операции сама хладнокровно расстреляла раненого керкира, потянувшегося было за пистолетом.
Волейболистка откусила веточку свежей петрушки:
-Не "за кого", а "за что". За деньги они воюют, будто не знаешь. Монетарное общество, — Ирма застелила багажник полиэтиленовой скатертью, накрыла свежей салфеткой.
Вот и стол.
-А Европа... Европа в порядке. Она наслаждается жизнью, танцует и поёт, в то время, как ВВС сыплют бомбы на города независимого государства. Между делом, под музыку Шуберта и Баха.
-Сами вооружили сепаратистов, спровоцировали гражданскую войну в Сауте, а когда поняли: всё равно у керкиров кишка тонка — обнаглели вконец, поддержку с воздуха теперь обеспечивают. Издевательски обозвав войну "миротворческой операцией". Театр абсурда какой-то. Сюрреализм! — возмущалась Бланка, расставляя посуду.
-Международное право тоже не на месте стоит, развивается. Терминологию оттачивает, — блондинка откровенно ухмылялась. -Ну конечно, миротворческая! Любая война когда-нибудь заканчивается, стало быть, ведёт к миру, и война есть миротворческая операция. Точно так же мирное время всегда прерывается очередной бойней, с этой точки зрения его можно именовать "ведущим к войне". На, лучше, выпей и успокойся, — Ирма протянула подруге флягу с вином, выпустила изо рта эффектное кольцо дыма.
Глядя на неунывающую спортсменку, Бланка задумчиво подёргала себя за правое ухо. Взяла фляжку, и тоже чуть заметно улыбнулась.
Вокруг царило шумное веселье, над поляной плыли шашлычные ароматы. Вкусное молодое вино отыскалось не только в багажнике "вольво", и лишь четыре водителя, оставшись в меньшинстве, вынужденно ограничивались сигаретами.
Милена сегодня была пассажиркой у фехтовальщицы, теперь с пластмассовым стаканчиком в руке она звонко смеялась, тормоша новенькую. Гера казалась скованной, ела без аппетита, отвечала невпопад, хотя напитками не брезговала. Отстрелялась она неплохо, и вроде не было для уныния никаких причин...
У Коры тоже скребли на душе какие-то подозрительные кошки. Встретившись взглядами, девушки, казалось, поняли друг друга.
-Не хочется возвращаться в Савилль, — виновато улыбнулась Гера.
-Конечно, красотища-то вокруг какая! Будто в сказке.
-Да, — опять улыбнулась собеседница. -Но не поэтому. Тревожно, — она постучала кулаком в грудь. -Тяжело.
"И сны эти..."
Прошлой ночью Гера опять видела тревожное.
Плыла по воздуху между двумя слоями тумана, тусклый пасмурный свет едва озарял негостеприимное местечко. Летела долго — ни вверх, ни вниз, как ни силилась подняться. Но вот вдалеке замерцало сияние, Гера устремилась вперёд, желая двигаться быстрее. Светлое пятно росло, туман обретал черты человеческого лица: Эльга, девушка-сирота, жившая вместе с сёстрами!
Взгляд её был невозмутим, и только уголки глаз улыбались по-доброму, как будто старой знакомой.
-Ты Эльга?
-Я Анаель. Поднимайся, тебя ждут...
Успокоенная, Гера неосознанным усилием взмыла, пробив мутную пелену, и наконец увидела Солнце, ощутила ласковое тепло.
Сон давно оборвался, но ощущение бестелесности цепко держало до сих пор. Казалось, реальный мир лишь снится, а тот полёт в вышине — настоящая жизнь.
* * *
Вечерело. Небольшая колонна из четырёх машин выбралась на куршумевское шоссе, чтобы направиться к городу. Дорога вела в горы, почуявшие близость дома железные кони рвались помчаться быстрее, а "опель" впереди тормозил, не давая остальным разгоняться. Кора понимала, что сестра ориентируется по замыкающей колонну "джетте", но отчего-то немного нервничала.
Позади осталась маленькая деревня, слева проплыла одинокая скала, а через сотню метров дорога пошла по террасе. Вплотную к борту замелькали густые кусты и гигантские валуны, слились в сплошную каменную стену, поднявшуюся в полный рост.
Часы показывали 16.15, сумерки только начинались, но Йенс включила фары.
Рядом дремала Злата, по случаю выезда на природу надевшая скромный джинсовый костюм, но не забыв при этом о полноцветном макияже. Шоссе виляло, словно пьяница субботним вечером — справа высились уже однообразные крутые осыпи. С каждой минутой темнело сильнее, теперь лишь огоньки приборной панели сине-зеленым светом озаряли салон.
Позади мелькали габариты "витары", вроде всё в порядке.
Тоннель в отвесной скале блеснул двумя фонарями — и на мгновение Йенс привиделась вместо него разверстая бездонная пасть каменного чудовища с горящими смертными глазами.
Мотнув головой, старшая резко вбила педали в пол. "Фронтера" клюнула носом, съехав на правую обочину — и в это самое мгновение перед машиной грянуло. За долю секунды до того, как осколки, изрешетив ветровое стекло, насквозь прошили кабину, Йенс пригнулась вправо, сдёрнув вниз толком не проснувшуюся пассажирку...
Кора вела джип, теперь даже чуть приотстав от неспешно катившей вперёд сестры. Справа стеной стояли горы, слева, за металлическим ограждением в паре метров угадывался обрыв... Непонятно отчего, синка стала испытывать нарастающее беспокойство. Что-то пело радио, она не слушала...
