Глава 28 — Возвращение
— Гай, спрошу еще раз, ты уверен?
Я кивнул, глядя на то, как на фоне ласковой голубой планеты-гиганта вспухают, поблескивают желтыми окнами корабли. На первый взгляд нелепые, эти почти шарообразные суда, стали ощетиниваться вырастающими прямо из корпусов многочленными стволами орудий ближнего радиуса действия.
Я вздохнул:
— Нет, на этот раз я обязательно встречусь с ним, пусть даже на моем пути встал начальник гвардии. Двадцать пять сторожевых кораблей класса 'рейдер и во главе словно мать-наседка, укрывала всех своей тенью — 'Рыб-шар'. Эту группу выслали остановить меня, а возглавлял ее никто иной как мой старший брат Павел.
— Ваше превосходительство, у нас сеанс связи с кораблем большего класса.
Задумавшись, я опустился в кресло, сжав левую руку. Еще совсем недавно на том месте был ужасный обрубок, но биотехнологии сделали свое дело. Пусть и не родная, но ткань на нано-зондах прижилась очень быстро. Все стараниями Оккама, который носился со мной как с непутевым сыном, хотя свой глаз так и не восстановил. Сказал, что это станет напоминаем о его беспечности. Что говорить, у Оккама были своеобразные понятия о чести.
А вот Талия и Дамиан... При воспоминании об этих двоих, оставленных на планете в ужасном состоянии, сердце сжалось.
'Простите, я не мог упустить этого вора'.
И все же, в тот момент, когда Оккам принял решение развернуть флот, и отпустить цель, я был готов отправить его под расстрел. Боевой друг иногда бывает чрезвычайно прямолинейным, но в итоге... все его решения оказываются правильными, в отличие от моих. Всего один кораблик, замаскированный под конвойное судно Каганата сумел обвести вокруг пальцев мой флот. Никос исчез вместе с сопровождением и о его судьбе я ничего не знал.
Что за чудо-технологию применили беглецы — неизвестно, но по слухам я знал — нечто очень похожее произошло во время блокады Сиберии. Тогда несколько кораблей сумели полностью нейтрализовать целый флот, и лишь вмешательство Никоса помогло избежать позорного поражения.
— Соедини,— попросил я, запахнувшись в плащ из холодного достоинства. Кто из этих двоих — Юлиан или Павел будет говорить, зависло от того, в каком качестве меня хотели видеть не Океане: заключенного или изгнанника. Юлиан наверняка предложит ссылку за пределы Метрополии, а Павел будет агитировать за домашний арест. Но ни то, ни другое меня совершенно не устраивало.
И все же, когда на капельном экране появилось изображение моего брата-хозяйственника, я испытал облегчение. Озабоченное выражение не покидало его глаз. А в уголках губ пролегла скорбная складка. Он всегда переживал за всех нас, и на миг мне даже стало стыдно за себя. Но тольк на миг.
— Гай, мне очень жаль,— начал брат.
— Ты в гражданском,— заметил я,— значит воевать со мной не собираешься?
— Воевать?! — воскликнул царевич,— о чем ты? У меня приказ доставить тебя под конвоем во дворец. Ты добился чего хотел, отец будет говорить с тобой лично.
— На суде?
— Нет, это официальная аудиенция. Хотя, на твоем месте я бы постыдился возвращаться, Гай. Что ты устроил на Броде, а потом на Кармине? И где Никос?
Я отвел взгляд.
— Он до сих пор не появился? А почему за него должен отвечать я? Он взрослый мальчик, хотя и капризный временами.
— Гай, не надо, ты знаешь как я переживаю за всех вас. Если с Никосом что-то случится, отец не простит тебя.
— Похоже список того, в чем меня обвиняют, скоро пополнится еще и братоубийством?
— Что за ужасы ты говоришь? — Павел побледнел, схватившись за сердце.
— Знаешь, от прямого попадания фотонной бомбы не многие выживут, я видел во что превратилась площадь Кармины. Я бросил Кесаря и его дочь, и даже Дамина в таком состоянии, чтобы погнаться за призраком. В итоге не нашел ни его, и не выполнил свой долг как протектора, если вспомнить Брод. Теперь я в шаге того, чтобы назваться государственным преступником. Если Никос не объявится в скором времени, можешь записать его на мой счет, чего уж тут,— я отмахнулся.
— Гай, как ты можешь так говорить? Тебе совершенно безразлична судьба брата и собственная?
— Конечно нет, потому и прибыл на Океану. У меня есть предложение к отцу, и я не покину столицу, пока не получу ответ.
— Гай, требовать чего-то сейчас, в таком положении? Знаешь, чего мне стоило хотя бы уговорить отца, чтобы он выслушал тебя? Как будто у нас и без того мало сложностей. Сегодня утром на Сиберии снова начались проблемы.
— А, так все же даже Юлию не удалось? — я с интересом склонился вперед.-А что ответишь, если скажу, что знаю, кто устроил неприятности?
— Даже не думай, отец ни за что не позволит тебе снова возглавить операцию. Скорее уж с этим придется справляться мне,— на лице Павла, этого миролюбца и дипломата, появилось настолько сложное выражение, что я поневоле рассмеялся.
— Извини, брат, но не представляю тебя в роли командующего даже легионом.
— Знаю, Гай. Я все знаю,— любой другой на его месте наверняка бы вызвал меня на дуэль, но Павел — не любой. Он скорее даст свершиться революции, если так будет нужно для спокойствия граждан Океаны. — Но тогда кто?
— У нас есть еще сестра Агнесса,— напомнил я, хотя уже знал, каким будет его ответ.
— Я ни за что не позволю сестре участвовать в этом, это не женское дело — разгонять кучку повстанцев.
'А ведь Агнесс, нашей сестре-воительнице, это вполне может оказаться по плечу',— мимоходом подумал я. Но знал, что не имею права уступить свое решение никому, не после того, что увидел и услышал на Кармине. Теперь поимка вора стала не просто личным делом, а делом государственной важности. Ясли зуб с кровью первого василевса попадет в руки повстанцев с Сиберии, последствия могут быть самыми непредсказуемыми. Вопрос в другом, когда дело касалось мистики, отец оставался непреклонным. Мне предстояло уделить его снова назначить меня командующим, при этом не ссылаясь на древние легенды и предания Ордена Айя.
— Хорошо, я встречусь с отцом на твоих условиях,— я резонно рассудил, что в данном случае лучше не спорить. Но не позволю привести себя в дворец как пленника,— но конвой можешь убрать. Я прибыл сюда как царевич к василевсу, как сын к отцу. Это частый визит. Согласно праву крови, я встречусь с ним не на аудиенции, а в его кабинете.
— Гай! Это переходит все рамки дозволенного. Отец никогда не согласится на это.
— Он примет приглашение. Я принесу ему дар праха, а ты знаешь, от него невозможно отказаться. Древние василевсы Византии хранили горсть праха всю жизнь как напоминание о бренности всего сущего. Это была их ноша в обмен на почти божественное видение, — с этими словами я протянул руку и Оккам вложил в нее прозрачный сосуд. В нем действительно находился прах от кремирования всех тех, кто погиб несколько дней назад на площади перед дворцом Кармины. Это была моя вина, но отец как единственный и истинный василевс нес груз греха всех свои подданных в том числе и моего, давняя и жуткая традиция, но традиции в Византии считались выше законов, а потому даже Павел не смог ничего возразить.
— Хорошо, как хочешь, но надеюсь в глубине души ты понимаешь, что поступаешь неправильно.
В глубине души я знал, что поступаю глупо и необдуманно, ведь поимка вора по прежнему оставалась личной целью. Я прикрывался интересами страны, но на деле, по большому счеты судьба зарождавшегося противоречия между Самоцветным Ппоясом и Метрополией интересовала меня мало. Я был эгоистом, как и любой член правящей семьи, но как всегда считал Силантий во мне было слишком много либерализма, что ж пусть так. Даже если я поставил личные интересы выше государственных, но я зашел слишком далеко, чтобы останавливаться на полпути. Я хотел знать, куда вели меня те неясные образы и видения, почему я с уверенностью знаю, что Рысь направился на Сиберию, и откуда взялась между нами пока еще тонкая, но с каждым днем становившаяся все более прочной связь. А еще... я приказал Оккаму строго-настрого спрятать последние анализы моей крови.
Глава 29 — Лада
Что говорить, похоже, все мои беды так или иначе были связаны с женщинами, сначала Рита, потом Соня, а теперь...
— Доброе утро, мы уже почти прибыли, князь.
— Да какой я тебе...— слова застряли в горле, когда я увидел, кто был на этот раз моим тюремщиком. Но сперва стоит вспомнить, как я вообще оказался в корабельном карцере. Родион — мужик хоть куда, широкой души и столь же широкого терпения. Но и его терпения видимо приходит предел, когда прямо перед всем экипажем я снял богатые одежды и остался красоваться нагишом, совершенно не стесняясь женщин, которые тут же начали посмеиваться — смею надеяться не над моей фигурой, а над поведением. Оно было отвратительным, но вынужденным. А что еще мне оставалось делать?
— Флот повернул обратно, больше нас не преследуют,— сообщил связной.
Я ухватился за эту новость как за спасательный трос.
— Отлично! Теперь мне предоставят модуль, чтобы я мог добраться до ближайшей развлекательный планеты? — в голосе звучала надежда.
— Нет, ты летишь на Сиберию, чтобы встретиться с князем.
Вот так рухнули все мои мечты на избавление от связи с авантюристами из организации под названием 'Снежный ветер'. Надо было сразу догадаться, что никто так просто не станет отпускать меня. При этом на все вопросы был дан короткий ответ — Князь объяснит. И это при том, что теперь меня тоже величали князем. И этот 'князь' вспомнил все навыки, приобретенные на Броде.
Однако, бегать по болоту от хищных тварей оказалось совсем не то, что от команды хорошо обученных солдат, пусть и мечтателей и авантюристов. Меня выловили очень скоро, правда к моей гордости уже с одной ногой засунутой в модуль. Видимо поняв, что с упрямым 'князем' по другому нельзя, меня и бросили, точнее вежливо препроводили в карцер, где кормили надо признать превосходно. Поэтому пока я решил просто наслаждаться нежданно полученным свободным временем. Правда четыре раза еду мне приносили исключительно мужчины, а вот теперь...
— Меня зовут Лада,— представилась посетительница и при этом поднос был поставлен с таким грохотом, что миска с борщом расплескалась. Длинная русая коса, перевязанная алой лентой, полоснулась по полу, а потом от резкого разворота своей владелицы хлестнула меня по лицу. Лоб гостьи перехватывала вторая лента. Она сосем не гармонировала с двумя крупными каплями изумрудных серег. Вместо ожидаемой на таком судне военной формы — длинный серебристый хитон, перетянутый красным кушаком и сафьяновые сапожки. В глубине пронзительных темно-васильковых глаз плескалось презрение.
Довольно миленькая, конечно не сравнить с черноволосой красавицей вроде Риты, но все же. Молодая женщина, может чуть младше меня, была наполнена той удивительной красотой, что льется изнутри, просачивалась через каждую клеточку, в каждом повороте головы. Разумеется я не смог оставить так просто этот диссонанс между поведением и внешностью и схватил ее за руку. Однако, к моему удивлению в ее ручке появился пистолет, который она приставила к моему виску.
— Прошу прощения, князь, но это лишнее, просто ешь, если не хочешь, чтобы вся еда пропала даром через дырку в твоей груди.
— Вот так леди,— фыркнул я,— выражаешься не лучше разбойницы с Ветера.
— С таким как ты только так и можно,— в синеве появилось еще больше презрения. -Дедушка Родион готов на коленях ползать, лишь бы ты остался с нами. Весь экипаж по струночке ходит, принося тебе то подушку, то хорошо прожаренный кусок рыбы, а ты... хотя бы сказал 'благодарствую'. И чего в тебе нашли, ты — просто преступник, который невесть каким образом украл драгоценность. Если бы отец...— Лада зажмурилась и помотала головой,— если бы кулон попал в другие руки, уверена, даже я справилась.
— О, так тебе тоже нужна эта побрякушка? Так бы сразу и сказала, что одна из этих фанатиков. Мечтаешь управлять галактикой силой крови?
Голова мотнулась от хлесткой пощечины.
— Ты чего?! — крикнул я.
— Заслужил. Запомни, этот кулон ты носишь только потому, что так решил мой отец. Он доверил тебе нечто большее, чем просто драгоценность, а судьбу всего Пояса. Если из-за твоей некомпетентности или разгильдяйства что-то случится с Сиберией, я,— сверкнула вспышка, выстрел выбил металлическую стружку, разнеся поднос вдребезги вместе со всем содержимым. Я едва успел убрать ногу. Еще немного и... уфф, пронесло.
— Совсем сдурела?! — заорал я.
— Нет, это предупреждение,— отбросив косу на спину, девица гордо выпрямилась и сунула оружие за кушак.
— Ладно-ладно,— я поднял руки,— сдаюсь, с такими красотками спорить бесполезно.
— Не смей со мной заигрывать,— предупредила она,— отец это не любит.
— Твой папаша должно быть еще более грозная личность чем ты, жду не дождусь встречи с ним.
— Скоро у тебя появится такой шанс, именно к нему мы и везем тебя.
— Погоди...— тут до меня начало доходить.
— А как зовут твоего отца?
— Мой батюшка — владетельный князь и главнокомандующий всеми оборонительными силами Сиберии. Святослав!
С этими словами гордячка выплыла за дверь даже не хлопнув створкой. Как бы мне хотелось, чтобы ее грохот прозвучал сильнее, заглушая бешеные удары сердца. Глядя на растекшуюся по полу лужу из супа и чая, я скривился.
— Хуже не придумаешь. Рысь, сегодня явно не твой день.
Глава 30 — Ультиматум
16 октября 2115 года, в обычный будний день, в десять часов утра по местному времени Океаны, византийскую империю потрясло заявление, пришедшее с окраин галактики. Потрясло — слишком сильное слово, скорее пришло как весть, пока еще слабый ветер перемен, на который не обратили внимания, разве что на заседании Сената.
Потрясли кулаками седобородые старцы, выкрикнули пару воинственных лозунгов молодые 'волки' -сторонники Юлиана. Подсчитали выгоду дельцы и торговые воротилы, сверили со звездными картами астрологи, заглянули в книги пророчеств в Ордене Айя. И забыли. Ничего особенного, просто с планеты Самоцветного Пояса пришло заявление:
'Василевсу Новой византийской империи, Александру IV. Нота: мы, князь и наместник Византии на планете Сиберия, а также владетель прилегающих трех лун, сим объявляем: Отныне планета Сиберия не подчиняется центральной власти Метрополии и объявляет себя свободной от всех обязательств по отношению к василевсу, а также всех договоренностей в рамках торгового союза между Самоцветным поясом и Метрополией. Также мы принимаем на себя всю полноту государственной власти по управлению Сиберией. Отныне высшим органом управления считается Вече, высшим должностным лицом объявляется Князь Святослав VII. А посему, с этого дня все налоги и отчисления на правах суверенного государства остаются в Сиберии, а валюта Византии — византийский динар считается недействительной. Всем представителям Метрополии, которые не пожелают перейти на сторону новой действующей власти, предлагаем в трехдневный срок покинуть пределы независимой планеты или они будут считаться аггрессорами.
Князь планеты Сиберия, Святослав VII'
