Зверь лютый. Книга 22. Стриптиз

— А ведь можно ж и не поганых... Тьфу.

Сплюнул и ушёл. Оставив задумчивых слушателей рассматривать чёрное пятно на земле.

Буду точен: у меня самого такой однозначной уверенности не было. Как раз в это время три моих водомерки гонялись за последним моим ушкуем, изображавшим новгородский караван, ввиду Городца: отрабатывали операцию "Перехват". Сочетание дальнобойных, "с заду тянутых самострелин" и близко, но эффектно и эффективно действующего огнемёта... давало надежду.

Пока в реальном бою не проверим...

"Гладко вписано в бумаги, да забыли про овраги. А по ним — ходить".

Три дня Беня не спал, орал, бегал... Потом Сигурд и Кестут сказали — "хватит". Чуть не силой вкинули супер-карго в лодии и пошли дальше. Бедняга вскакивал, кидался к борту, пытался докричаться до берега сорванным голосом, дать последние советы и ценные указания оставленным в Ярославле приказчикам...

Дело было сделано — Ярославский торг рухнул. Скупили полотно и цены на него ушли... далеко. Сбросили два десятка блюд "деревянного золота", и в городе не осталось звонкой монеты. Традиционный северный товар растерявшиеся новогородцы отдавали задёшево. Ярославльцы и ростовцы, у кого хоть что в кисах осталось — хапнули хорошо, попрятали по лабазам. Ярославль — не Булгар. Такой объём товара... да у них просто столько денег нет!

Забитый купленным полотном мой ушкуй покатился вниз, восемь остальных пошли вверх, к Мологе. На берегу осталось торговое представительство. Пачку "форвардов" привезли Николаю. Князь Андрей прислал окольничего. Градоначальника-мздоимца с его стольником... не стало. "Мзду" — мне вернули. Место под вышку в детинце выделили, но приказчики предпочли, пока, остаться в посаде. Где вокруг их двора, хоть и меньше, но постоянно толокся торговый люд. Там жужжало точило, шелестело, упадая в кису, мелкое серебро, а в уши — разные новости...

В Мологе посадник принимал-угощал, кланялся-лыбился, но ничего конкретного...

Новгород ребята проскочили... аж бегом. Не только к князю Ропаку не сходили — сами чуть ноги унесли. На Софийской и Торговой стороне орали возбуждённые толпы, в тёмное время "свободные люди" резали по закоулкам друг друга и случайных прохожих.

Сигурд, уже знакомый с новогородскими традициями по своим прежним делам, поплямкал и коротко сказал:

— Вперёд. Быстро.

Кестут немедленно взъерепенился:

— А они кто такие?! Всякие плотники?! Да мы им, прям сщас, мозги вправим!

И был сбит с пафоса примитивным вопросом Бени:

— Зачем? Чтобы они поумнели? Оно нам надо?

"Дурака учить — только портить" — русская народная...

Караван, сняв мачты, ночью проскочил под мостом через Волхов и пошёл вниз. Избегая приближаться к берегам аж до самых Пчевских и Гостиннопольских порогов.

Ладога порадовала своим богатством, размером (14-15 га), относительно новой, всего полвека, каменной крепостью, пятью кончанскими (пять концов — как в Господине Великом Новгороде) каменными церквами и ясным утверждением местных мореходов.

— Отсюда до Волина под парусом — две недели. Ежели, конечно, ветер будет. И божье попущение.

Отстояв молебен "на путешествие", караванщики подняли паруса и отправились "в края незнаемые".

* * *

"Незнаемое" — так выглядит для моих современников в их представлениях о наших предках. Истине не соответствует. Уже лет полтораста вся нижняя часть долины Волхова на 13 вёрст плотно застроена селениями. В которых проводят зимовку иноземные торговые караваны. Толпы разноплемённого народа толкутся, торгуют, дерутся... на этом пространстве.

Новгород очень плотно держит здешние пути. Уже у Котлина встречают караваны лоцманы, проводят через Маркизову лужу в устье Невы. Верховья Невы пройти без бурлаков почти невозможно — течение сильное. Запрячь своих гребцов пешком по берегу — нельзя, новгородцы запрещают. А местных нанять — плати. Ещё жёстче на Волхове — проводка лодеек через пороги обходится весьма не дёшево. Потому-то купцы заморские стараются оставить в Ладоге экипажы да дорожные припасы, перегрузить весь товар в одно судёнышко и идти с ним. А морячки — гуляют, поджидая нанимателя.

* * *

В мае, конечно, они уже разбежались по маршрутам, но на берегу постоянно болтается масса около-корабельного люда. Иные под кружечку пива таких подробностей о путях порассказывают...!

Караван шёл неспешно. Чинили два побитых на порогах, подтекающих ушкуя. Отстаивались у берегов, в устьях рек, пережидая непогоду. Побили каких-то... сунувшихся с не-добром сааремцев. Куршей не только побили, но, уж больно привязчивы были — слазили на косу и разнесли селение.

Оборзели совсем! Видят же — Князь Московской Литвы с Нурманским Ярлом, с супругами!

Кастусь был вне себя от такого оскорбления, делал плотики с ушиками и, пользуясь ветром, пускал в сторону залива. К устью Немана сами добегут. Без ветра не пройдёт — уровень воды в заливе на 12-15 см выше, чем в море.

Ушкуи, имея малую осадку, шли вдоль косы довольно близко к берегу, а нанятый в Старой Ладоге "знаток путей" рассказывал о местных достопримечательностях. Кастусь возбуждался и кидался на берег жечь очередное селение. Я же говорил — нормальный... э... образчик. По счастью, курши живут севернее, на материке. На косе, несмотря на название — их мало.

Самборина и Елица много общались на стоянках. Естественно — обсудили меня, своих мужей, прочих... хомнутых сапиенсов. Елице — гонориться не свойственно, а Самборина достаточно умна, чтобы понять — у её мужа людей втрое меньше. Некоторое соперничество между ними ограничивалось приятной, дружеской формой.

Это взаимная приязнь, возникшая в ходе морской прогулки между двумя столь различными женщинами, имела очень серьёзные последствия для всего региона.

* * *

Готы из Причерноморья, составившие основу народа пруссов, были людьми степными. Может быть поэтому пруссы не замечены в морских грабежах и войнах. Это особенно удивительно на фоне непрерывного пиратства почти всех остальных балтийских народов. Родственные гёты из Средней Швеции или Готланда — безобразничают постоянно.

А вот с поляками на суше — пруссы воюют всегда. Ещё с тех времён, когда и самих поляков не было, одни их предки.

К середине 12 в. пруссы ведут активную торговлю с Готландом. Типа: братский народ. Товары идут из Самбии на Готланд, оттуда — в разные места. Например — в Гданьск. Такой... треугольник.

Естественно, те три тысячи бондов, которые живут на Готланде, которые, вместо того, чтобы, как все нормальные крестьяне, только пахать и пасти, ещё и торговлишкой с пиратством промышляют, получают с этого... дивиденды. И очень раздражаются появившимися в их "бю"(деревне) немцами.

В 1161 г. (пять лет назад) в Артленбурге жители "главной деревни острова" — Висбю — заключили договор с саксонским герцогом Генрихом Львом, который отказался от торговой монополии в своём Любеке, за что немцы были допущены торговать в Висбю. Здесь появляется всё больше пришлого немецкого купечества.

Висбю — главный центр торговли на Балтике до Ганзы. В течение 100 лет немцы ходили в Новгород под Готландским флагом. Купцы из Висбю основали контору в Новгороде, использовали Готландский Gutagard. До основания Ганзейского союза в 1358 году слово "Ганза" не употреблялось на Балтике — готландцы говорили "варяг".

Другая составляющая здешнего трафика — датчане. Готландцы с пруссами не воюют, датчане — несколько раз прошлись "огнём и мечом". И ещё лет двести будут. Дотягиваясь до Эстонии, построят там Таллин (Та Линна — "датская крепость"), создадут нормальное местное датское дворянство. Которое так и не сможет переварить Ливонский орден, выкупивший у датского короля эти земли с городами Таллин и Нарва.

Датские караваны ходят вдоль побережья от Зундов до Старой Ладоги и обратно. Не столь часто, как готландские — не любят их здесь.

Третья часть — новгородцы. Русские купцы постоянно бывают и на Янтарном берегу, и в Гданьске. Зимуют, торгуют. Но поток датских, готландских, немецких кораблей растёт.

"Лениво нам к немцам хаживати".

Новгородцы активно действуют на побережье Финского залива. Однако боярско-купеческая верхушка Новгорода — довольно легковесна. "Купи-продай". Вкладываться, строить крепости, проводить серьёзные мероприятия "по принуждению к миру" племён — функция государства, князя. Княжеская власть — слабая, вотчины у бояр — на востоке, купцы — крутые ребята, но...

* * *

И вот в этот устоявшийся режим движения кораблей, людей и товаров, ворвалась парочка подруг — Самборина с Елицей.

Экая хрень! Бабы же! Да что они могут?! Тем более — обе так, с боку-припёку. Даже не владетельные. "Бедные родственники".

Да. Но — отнюдь.

У них есть опыт, взаимная приязнь. Есть мужья, которые им... "потакают". "Подкаблучники"?! — Да хоть горшком назови!

Есть готовность к новизне и самовыражению. Они уже знают — про себя самих — что могут "решать вопросы". Они хотят и способны понять "как". Как найти способы, чтобы сделать свою жизнь приятнее.

А мелочи мелкие — люди, корабли, деньги... А я на что? Хочу, чтобы моим людям было "хорошо".

Торговля между Самбией и Гданьском, конечно, была. Через третьи руки. Лях прусса видит только на острие копья, прусс ляха — только под лезвием топора. Так — столетиями. "Это — все знают!". Более того — некоторые с этого неплохо живут.

А тут вдоль побережья, между Гданьском и Самбией, пошёл прямой караван. Со смешанными командами. Сперва — нурманы с вадавасами, потом — датчане, русские, курши, кашубы и сембы.

Тут-то дистанция напрямую — 120 вёрст! Вдоль побережья — полтораста. Вовсе не те концы, когда сперва на Готланд, там перегрузить, заплатить и обратно.

Расстояние-время-деньги. Прибыль.

Это было потрясение. "Так не бывает!" — орали все. По всему морю.

Увы, закон, сами знаете какого Исаака — не запрещает. Наоборот: "...обратно пропорционально квадрату расстояния". Расстояние — уменьшилось, "квадрат", в денежном выражении — вырос. И "всем" — пришлось заткнуться.

Была масса желающих... "скоммуниздить". В смысле: отнять и поделить. В этих местах манера заткнуть торгового конкурента боевым топором — столетиями.

Харальд Чернозубый, блистая доспехами, выскакивал на борт ушкуя, и, яростно тиская сверкающую секиру, оглашал морские просторы неизвестным здесь кличем:

— Сарынь на кичку!

Постепенно затихая и офигевая к концу фразы.

Потому что огромный, страшный драккар, с резной головой морского змея на носу, с тремя десятками здоровенных вёсел, с сотней яростно орущих и машущих боевыми топорами, мечами и копьями викингов на бортах, несущийся наперерез ушкую, в тридцати шагах — вдруг одевался стеной пламени.

Там взмывали вверх и падали вниз упущенные вёсла, вылетали за борт люди и вещи, трещала мачта и скамейки, неслись крики ярости и боли. А из кормового "чердака" ушкуя высовывался чумазый парнишка-огнемётчик и счастливо сообщал:

— А не худо я им... заелдырил. С проворотом.

"С проворотом" — сопло огнемёта допускает отклонение. Сектор обстрела невелик, но вот же — хватает!

Харальд сплёвывал. В море. Далеко и чёрно. И шёл пить пиво. К вечеру он начинал петь висы с сагами и скорбеть о славных древних временах. Когда славные викинги на славных кораблях сходились бок о бок и славно рубились своими славными топорами... А теперь? Не тот народ пошёл, не тот... "Богатыри — не вы!".

Не-богатыри аккуратно укладывали его спать, подтыкали со всех сторон шкуры, чтобы храпящего и поскуливающего во сне "богатыря" не продуло ненароком. И "Крапчатый Грач" отправлялся искать следующих придурков.

Я помогал "моим людям" разными... разностями. Типа корабликов или огнемётов. Пришлось озаботиться, предпринять ряд э... действий. И на Балтике, и, собственно, на "Святой Руси". Мы вычистили Балтику от пиратов, отменили, с согласия оставшихся в живых, береговое право, работорговлю, "бродячие маяки" и некоторую другую... архаику. Не сразу. Об этом я ещё расскажу.

У "Святой Руси", как известно, три заботы: Восток, Юг и Запад. Север? — Не, мы на нём живём. Тут, конечно, весело. Порой — до слёз. А вот с теми тремя... Приходилось, временами, разбираться. Глубоко. По самые гланды. Чтобы не обижали "моих людей".

Иные — поумнели, другие... вымерли. Исключительно во славу благорастворения и мироустроения. Я ж — миролюб и дружбонос!

Наконец, обогнув Самбию, у прохода уже в Висленской косе, ушкуи расстались.

* * *

Северного (Пилаусского) прохода ещё нет. Первый задокументированный пролив на этом месте образовался в 1376 году, но был засыпан песком для спасения судоходства по существовавшему в то время Лохштедскому проливу (1,2 км севернее). В 1497 году после шторма пролив образовался вновь, но опять был занесен песком. 10 сентября 1510 года в результате очередного сильного шторма на том же месте снова образовался пролив.

До этого существовал проход много южнее, напротив Эльбинга. Здесь, на восточном берегу обширной Вислинской дельты (Jezioro Druzno), в 3 км к юго-востоку от совр. г. Elblag, на рубеже 7-8 вв. возник торгово-ремесленный центр. По близлежащей бухте назван Truso (от прусск. Drusin — "болото").

Жители Трусо торговали янтарём и продукцией косторезного производства. Деятельность контролировалась дружиной пруссов, чьи поселения и могильники окружают Трусо, занимая западную часть Эльбингской возвышенности. Господствующая в окружающем ландшафте высота омывалась в своей западной части водами Вислинской дельты (ныне — река Nogat) и в 6 в. н.э. упоминалась готским историком Иорданом как "Insula Gepedoios".

* * *

Перегрузили личное имущество, пересадили людей, Сигурд и Беня пошли дальше на запад, а Кастусь, сильно волнуясь от предстоящей встречи с дедом, прошёл в залив и двинулся на северо-восток. К Тувангсте.

Вообще-то — это название леса. На горке на окраине которого с полвека назад построили деревянный замок.

* * *

Я уже рассказывал о том, как император Нерон посылал сюда римского всадника ("всадник" — сословие в Риме) с полком драгун ("Самбийская ала"), как столетиями функционировали здесь римские гарнизоны из дунайских кельтов. Как ежегодно уходили отсюда караваны с "солнечным камнем", превращаемым в мастерских Аквилеи в разнообразные поделки.

Письмо Теодориха, "закрывшего" Западную Римскую империю, предлагавшего братьям-близнецам — вождям родственного готского племени, возобновить "Янтарный путь" — последний документ той эпохи.

Но янтарь-то никуда не делся! И спрос на него — тоже. Здесь снова появляются торговые центры.

Сначала — Трусо. Пару столетий город растёт. Но...

С первых десятилетий 9 в. значение Трусо падает — заносит песком бухту Drusin, она превращается в озеро. Между 830 и 860 гг — нападение викингов, Трусо гибнет в пламени пожара.

Но тема-то янтаря осталась!

На рубеже 8-9 веков, у юго-западной оконечности Куршской косы появляется младший современник Трусо — Кауп.