Войдя в ритуальный зал, обустроенный под крепостью, где проводил свои дни нынешний император грифонов, жеребец закутанный в темно-синий плащ уставился на рисунок восемнадцатилучевой звезды, в каждом из углов которой стояло по серебряной чаше в виде черепов разных животных, внутри которых горел ядовито-зеленый магический огонь.
— Владыка. — Силиция вышла из темного угла и склонила голову в низком поклоне, позволяя серебристым прядям гривы упасть на мордочку, (после недавнего случая, когда ее жизнь висела на волоске, теперь приходилось краситься скрывая седину). — Я завершила подготовку. Восемнадцать сердец разумных, уже помещены в сосуды и их души отдают свою энергию рисунку...
— Ты поторопилась, моя дорогая. — Ласковым, можно даже сказать "приторно-сладким" голосом произнес древний чародей.
Зебра вздрогнула, словно от удара и подняла на собеседника растерянный взгляд. Ее голос дрогнул, когда она задала следующий вопрос:
— Неужели вы решили отменить ритуал? Но тогда мне нужно...
— Тшшш. — Медленно подойдя к кобыле, жеребец коснулся ее левой щеки своим правым копытом, после чего ласково погладил и провел линию до подбородка. — Я мог не успеть вернуться, так что жертвенные души погибли бы без какого-либо толка. Однако же, я понимаю что ты хотела просто помочь...
"И наверняка сделала какую-то гадость, чтобы ритуал с гарантией провалился на одном из последних этапов, когда ты сам будешь почти беспомощен".
"Не мешай мне отыгрывать роль доброго дедушки".
"Конечно-конечно: все равно, на более активную роль ты уже не годишься".
— Моя дорогая, ты меня слушаешь? — Древний чародей приблизил свой капюшон к мордочке начавшей мелко подрагивать шаманки.
— Да, владыка. — Ответила Силиция ровно и почти спокойно, успешно подавив предательскую дрожь голоса.
— Прекрасно. — Владелец темно-синего плаща кивнул и слегка похлопав собеседницу по щеке, встал на все четыре ноги и требовательно заявил. — Сейчас мы уберем это непотребство и я начну подготавливать ритуал с самого начала, от тебя же требуется принести новые ингредиенты. Ступай...
Спустя два часа древний чародей выставил Силицию за двери зала, запретив заглядывать внутрь под страхом развоплощения души. Сам он, используя заклинание телекинеза, устроил бессознательное тело красного грифона в середине звезды.
За последние годы молодой император вырос как физически и духовно, так и магически, так что теперь легко справлялся в схватках с любым грифоном, одерживая верх даже над воинами "кровавой тысячи". Однако, особым умом он не блистал, тактическим и стратегическим мышлением своего отца, похвастать не мог, да и вообще использовался как ширма, из-за которой государством правила глава гильдии шаманов.
"Сегодня это закончится".
"Птенчик обретет силу и величие, о которых всегда мечтал...".
"Будучи частью большего! Аха-ха-ха!".
"Над злодейским смехом следует еще поработать".
"Много ты понимаешь".
Отойдя к стене помещения, жеребец скинул с себя плащ, позволяя отсветам ядовито-зеленого огня пылающего в серебряных чашах, отразиться на худощавом но все еще крепком теле. Единственным недостатком единорога было то, что его шкура почти полностью полысела и лишь морда осталась совершенно не затронута прошедшими сотнями лет.
Из-под полуопущенных век светил серебряный свет, не позволяющий различить зрачки и белки, витой рог покрывали черные полосы, словно бы оставленные ударом молнии, бледно-голубая шерстка словно маска из льда, придавала морде мертвенную неподвижность.
"Это тело хорошо мне служило, даже жаль от него избавляться. Я привык к нему... как к родному".
"Ха-ха. Хорошая шутка... была. Лет двести назад".
— Ничего ты не понимаешь, паразит. — Вздохнув полной грудью, древний чародей направился к неподвижному грифону, по пути начав бормотать речитатив заклинания.
Языки зеленого огня взметнулись к потолку, воздух завибрировал, слова давно забытого языка стали эхом отражаться от стен не затихая, а лишь усиливая громкость и сливаясь в сплошной гул.
Остановившись перед своим новым сосудом, единорог поднял правую переднюю ногу и нанес удар, пробив грудную клетку молодого грифона. Вытащив из раны все еще трепещущее сердце, он поднял его к потолку и продолжая читать заклинание, следил за струйками крови стекающими по ноге.
Ядовито-зеленый огонь начал закручиваться спиральной воронкой, все ближе подступая к жеребцу и уже мертвому птенцу. Когда свободное пространство сузилось до трех метров в диаметре, тот кого называют Владыка, целиком запихнул сердце жертвы себе в рот и проглотил не жуя. Тут же его собственное тело начало бледнеть, а голодный огонь наконец обрушился на желанную добычу.
Несколько долгих минут танцевали языки пламени, пока наконец не втянулись в одну точку, где превратились в изумрудное солнце. Кроваво-красный грифон поднялся на задние лапы и расправив крылья, безумно расхохотался. Подчиняясь его воле, серебряные чаши взмыли в воздух и превратились в бесформенную прозрачную массу, при помощи которой он залепил дыру в груди.
— Славно-славно. — Полыхнув серебряными глазами, древний чародей материализовал на себе темно-синий плащ с глубоким капюшоном. — Что же, теперь я готов явить себя миру.
"Это тело выгорит лет за пять-десять, в зависимости от частоты применения тобой магии".
"Мне хватит времени с запасом. Кроме того: разве ты не рад вновь ощутить вкус жизни, пусть и совсем ненадолго?".
* * *
По загородному парку провинциального городка Народной Федерации, наслаждаясь пением птиц и тенью отбрасываемой переплетенными над дорожкой ветвями деревьев, в одному ему известное место направлялся пожилой минотавр со спиленными рогами. Он сидел в кресле-каталке, укутав ноги клетчатым пледом, одетый в бардовую рубашку и расстегнутый черный пиджак. За его спиной, толкая кресло за ручки, неспешно вышагивал один из телохранителей главы Синдиката, почти официально захватившего власть в государстве двурогих воителей.
Что руководитель страны, от которого по большей степени зависели внешняя и внутренняя политика делал здесь, вдали от столицы, в то время когда над страной нависла нешуточная угроза раскола? Тот же самый вопрос можно было бы задать и его главному оппоненту в борьбе за власть, показавшемуся из-за стволов деревьев на противоположном конце дороги.
— Оставь нас. — Негромко приказал Марио.
Телохранитель, крупный минотавр одетый в темно-синий джинсовый костюм, на секунду замешкался чтобы бросить взгляд на мастера ордена рунных магов, но затем все же отпустил ручки, позволяя креслу ехать вперед за счет встроенного моторчика.
Они встретились примерно на середине пути, смерили друг друга взглядами и одновременно свернули на узкую тропинку, ведущую между кустов вглубь маленькой рощи. Бруно пришлось пропустить кресло-каталку вперед, а в нескольких местах он даже помог своему сопернику перебраться через выступающие из земли корни. Но вот путь наконец оборвался и пожилые минотавры уставились на надгробную плиту.
— Временами мне кажется, что она заслуживала жизни гораздо больше чем я, или ты. — Не поворачиваясь к вставшему рядом мастеру ордена рунных магов, с глухой тоской в голосе произнес Марио.
— Ты снял эти слова с моего языка. — Невесело ухмыльнулся Бруно.
Несколько минут они молчали, невидящими глазами рассматривая одну единственную надпись выгравированную в камне: "Никогда не отступай".
— В другой жизни, мы могли бы быть одной дружной семьей... — Бруно покачал головой, словно отгоняя от себя дурные мысли.
— В другой жизни. — Подтвердил его собеседник. — Зачем ты хотел увидеться... здесь?
Мастер ордена рунных магов сунул правую руку в карман и извлек на свет информационный кристалл, который тут же протянул своему почти другу, (пусть это и осталось в далеком прошлом). Глава Синдиката без вопросов принял артефакт и спрятал его в карман пиджака.
— Надеюсь, что это наша последняя встреча. — Отвернувшись от надгробия, Бруно медленно зашагал прочь. — Наши пути разошлись, но мы делаем одно дело. Если я не справлюсь...
— Я завершу твою работу. — Марио скривил губы в улыбке. — Как и всегда.
Ответа не последовало и на несколько томительных минут, в маленьком тихом уголке пригородного парка, установилась уютная тишина. Однако, ничто не может продолжаться вечно, так и эта иллюзия безмятежности распалась, когда к главе Синдиката подошел его телохранитель.
— Возвращаемся в Таурен, мальчик мой. — Старик ссутулил плечи, в последний раз посмотрел на надгробие и кивнув, уже более твердо объявил. — Народ требует решительных действий и мы их ему дадим... Пусть потом не жалуются.
* * *
Лиана лежала на матрасе из пены, плавая по маленькому бассейну установленному в подвале личного особняка и наслаждалась массажем, попутно читая донесения разведки. Огромный минотавр, из одежды на котором был только тонкий кроваво-красный ошейник из кожи, глядя затуманенными глазами на свою госпожу, аккуратно мял мышцы на спине и ногах зебры, вызывая довольное урчание, (при этом не забывая краем глаза заглядывать в документы, чтобы в спокойной обстановке осмыслить прочитанное и составить свою собственную картину происходящего в мире).
— Чуть выше... ммм... превосходно. — Магистр гильдии биомантов, с удовольствием зажмурила глаза, когда руки ее раба прошлись по изящной шее, а затем соскользнули на плечи, поясницу, круп... — Нет-нет, шалунишка, не сейчас.
Звонко хихикнув, Лиана все же углубилась в отчет, составленный специально для нее одним из агентов работающих прямо под носом Цезаря в Новом Риме.
"Наш затворник рвет и мечет, на чем свет стоит ругает Мозенрата, "продавшегося" пони. Ха! Кто бы еще говорил о продажности! Мне иногда кажется, что не зебры владеют Зебрикой, а Эквестрийцы: на каждом шагу эти разноцветные лицемерные морды".
Нельзя сказать, что глава гильдии биомантов всерьез недолюбливала пони, но и теплых чувств к ним не испытывала. Зони были ближе, хотя бы потому что являлись наполовину зебрами, но вот умирать из-за них в очередной глобальной мясорубке, желания почему-то не появлялось.
Пальцы Тореро заскользили по гриве, разглаживая и выпрямляя длинные пряди. Вспыхнувшее было раздражение тут же начало утихать и вскоре окончательно исчезло.
— Тебе определенно следовало стать массажистом, а не военным. — Заметила кобыла, млея от удовольствия.
— Вы несомненно правы, госпожа. — Дрожащим от возбуждения голосом, отозвался двурогий гигант.
"Может прогнать его, чтобы работать не мешал? Нет пожалуй, пусть остается".
Цезарь приказал своим вроде бы подданным, чтобы в Блэксэндию, для отражения нападения Народной Федерации, отправили сразу два, (!), легиона с военной техникой и воздушным прикрытием. С одной стороны это было логично: падут полукровки и минотавры возьмутся за зебр...
"Но почему отправлять своих бойцов должны биоманты?! Пусть свой легион отправляет на помощь приятелю, или Кризалис прикажет".
На самом деле Лиана мысленно ворчала исключительно ради приличия, так как и сама понимала расстановку сил. Да и перевертышей, рой местных вампиров на свою территорию не пустит. Впрочем, это еще не значило, что магистр биомантов не сделает свой ход, отыгравшись хотя бы по мелочи.
Правая ладонь Тореро в очередной раз "совершенно случайно" сползла на круп черно-белой кобылы, а пальцы мимолетно проскользнули под хвост. Зебра слегка выгнула спину и глубоко вдохнув все же произнесла:
— Приготовь ужин и постель... Я буду через сорок минут. Ужин принеси в постель.
— Как прикажете, госпожа Лиана. — Изобразив поклон, при этом склонившись к уху зебры, жарко прошептал минотавр, после чего развернулся к "хозяйке" спиной и легко выбравшись из бассейна, даже не думая что-либо на себя надевать, направился по лестнице на первый этаж.
Тореро уже давно руководствовался принципом, "что не запрещено, то разрешено", а потому собирался в полной мере воспользоваться выигранным временем. Конечно, ничего особо серьезного ему натворить не даст ошейник, но ведь жизнь состоит из мелочей.
(Конец отступления).
Примечание к части
Вот глава... Она слегка короче чем планировалось, но как уж получилось.
То что не вошло в эту главу, войдет в одну из следующих.
Жду отзывов.
ДВИЖЕНИЕ ВПЕРЕД
В день, когда Селестия объявила о появлении нового аликорна, мир встряхнулся скинув с себя налет повседневности. Когда же оказалось, что новым аликорном является жеребец, я почти услышал как щелкают шестеренки в головах послов, аристократов и обычных жителей столицы, привыкших считать себя знатоками политической жизни Эквуса.
Эффект, который это известие оказало на мир можно оценить хотя бы по факту того, что военный карательный флот Новой Республики, поспешно собранный двурогими для похода к берегам Блэксэндии, так и не выдвинулся из порта, а на складах "железной гвардии" началась дополнительная расконсервация еще ста тысяч боевых механизмов. Седловская Аравия и другие члены Конфедерации Независимых Стран, даже думать забыли о проблемах своего союзника, полностью переведя свое внимание на Эквестрию.
Первое появление Соляриса на публике, вызвало фурор среди пони: слухи и сплетни захлестнули сперва Кантерлот, а затем будто лесной пожар в засушливую ветреную погоду, разнеслись по всему королевству. Кто-то говорил, что новый принц — это сын Селестии, рожденный в тайне от общественности от неизвестного фаворита, (это косвенно подтверждалось сходством во внешности, да и похожими метками). Все как-то разом забыли, что скрыть беременность при активной общественной деятельности, было бы попросту невозможно, а принцесса дня никогда не пропадала из поля зрения придворных на сколь-нибудь продолжительный срок.
Были среди сплетников и те, кто предполагали будто принц рассвета, (такой титул получила материальная оболочка Селестии), на самом деле является сыном принцессы любви. Забавно, но именно они были ближе всех к истине, пусть и ошибались в деталях.
Смотреть на мордочки приемной дочери и ученицы богини солнца, когда им представили Соляриса сперва как самостоятельную личность, а затем и как часть принцессы дня, было весьма занимательно. По взгляду той же Сансет можно было сказать, что ее мир успел пару раз перевернуться с ног на голову и обратно, но к ее чести внешне она оставалась спокойной.
В один миг мое имя оказалось вытеснено с первого места в рейтинге самых популярных жеребцов и завидных женихов, о чем мне не преминула сообщить сама правительница Эквестрии, с гордым видом протянув в облачке золотого телекинетического поля, один из популярных кобыльих журналов, на обложке которого была изображена улыбающаяся морда Соляриса. Даже юный император грифонов, получивший репутацию затворника, прислал письмо с поздравлениями, которое было адресовано лично богине солнца, (после стандартных вежливых приветствий, на пергаменте было коротко написано: "Поздравляю с обретением родственной души").
На фоне появления нового аликорна, да еще и являющегося жеребцом, новости о коварстве Блэксэндии напавшей на невинных и беззащитных минотавров, совершенно затерялись и забылись жителями Эквестрии. Лимон Хард конечно еще пыталась что-то сделать, настраивая против меня общественность, но даже младшая принцесса Сансет, на которую посол и делала основную ставку, оказалась слишком ошеломлена и погружена в собственные мысли.
