Я остановил Ромку, продолжавшего шагать словно робот. Похоже, он не услышал, что сказала Ольга. Парень сразу присел на асфальт и привалился спиной к торчавшей из земли трубе. Трубы здесь были повсюду — росли из асфальта, позли то вверх, то, пока видел глаз, тянулись по эстакадам куда-то вдаль. Во многих местах, эстакады завалились и сплошная мешанина труб самых разных диаметров, создавала непроходимые железные дебри.
Солнце уже село, но было еще не темно. Летняя ночь, только приготовилась на пару часов укрыть этот фантастический лес своим покрывалом. Я тихонько свистнул — нежелание кричать в преддверии ночи уже впиталось в мою кровь — на посту таким образом можно было спровоцировать незапланированную атаку тварей. Через несколько секунд появился наш неутомимый разведчик — он как обычно, шел впереди.
— Что случилось?
— Привал, — Ольга сняла ранец и тоже присела на землю. — Перекусим. Ты будешь?
— Давай.
К моему удивлению, в этот раз он отказываться не стал. Это говорило об одном — в этом железном мире, он не смог поймать ничего живого — видимо, в этой атмосфере не хотели жить даже крысы.
Я снял рюкзак, открыл карман и кивнул уставившемуся на меня Ивану:
— Привет. Как ты? Не отвечай, я вижу, что нормально.
Поставил рюкзак к хранившей дневное тепло большой трубе, потом достал нож и взял у Ольги консервы. Открыл и раздал всем по банке. Засыпавший было Ромка, в момент ожил и застучал ложкой об жестянку. Я присел и только успел поднести ложку ко рту, как вдруг Илья вскочил, Ольга тоже отставила банку и потянулась за автоматом. Я, даже не спрашивая, сделал то же — поставил на асфальт тушенку и выдернул Стечкин. За время путешествия я понял, что им надо доверять — и уши, и глаза у них работали на порядок лучше моих.
Ольга вскинула Калашников и я, приглядевшись, тоже уловил движение на эстакаде, напротив.
Черт! Я наконец разглядел, что это. С десяток голов торчало из-за здоровенной обшитой трубы, и все они ощетинились разнокалиберными стволами. 'Засада. Значит, нас ждали. Фиг бы они подобрались так, чтобы Гном их не услышал. Тем более по железу'.
До противника было метров пятьдесят, похоже, мы своим привалом сломали им диспозицию. Прошагай мы еще чуть дальше, и оказались бы под стволами в упор. Сейчас, если бы не рюкзаки и Ромка, мы могли бы попробовать сбежать. Илья так и сделал — он вдруг совершил немыслимый прыжок и через секунду исчез в переплетениях труб.
В это время за нашими спинами загремело железо, я быстро оглянулся — метрах в пятнадцати, с эстакады, под которой мы недавно прошли, спускались еще люди. 'Блин! Они тут везде. А мы идем, как ни в чем не бывало'.
— Бросьте пушки! — голос был хоть и старческий, но уверенный. — И не дергайтесь, мы не Ведьмы, сразу не убиваем.
Старик шел без оружия, зато спустившиеся вслед за ним люди — трое нормальных мужиков и одна совсем молоденькая девчонка — направили на нас стволы. У двоих и у девчонки, были Калашниковы, еще у одного какой-то гражданский ствол. Навскидку — двенадцатый или шестнадцатый калибр.
Мы с Ольгой переглянулись — я заметил на её лице тень от обуревавших чувств — но отрицательно покрутил головой — не вздумай. Даже её быстрота не спасет — слишком много стволов готовы были направлены на нас.
— Не стреляйте, мы сдаемся, — я наклонился и аккуратно положил Стечкин на асфальт. Ольга резанула меня злым взглядом, словно я был во всем виноват, и тоже положила автомат под ноги.
— Вот так-то лучше, — старик с короткой седой бородкой и такими же седыми усами, доброжелательно улыбался. Однако глаза у него остались серьезными. 'Похоже, из бывших силовиков', — решил я. Сейчас в большинстве мест командовали именно такие серьезные дяди. Я на них насмотрелся.
— Бл...! — грязно выругалась Ольга. — Ведь почти дошли!
Я скорчил зверское лицо и осуждающе глянул на нее — ты что, молчи!
Она сообразила, что сморозила глупость и прикусила язык. Седой если что и заметил, спросить не успел — справа, там, куда скрылся Гном, загремели выстрелы. С вооружением здесь не очень, — понял я. Стреляли из ружья.
— Глянь, что там, — приказал бородатый одному из своих людей. Тот не успел выполнить приказ, с той стороны показался еще мужик. Он на ходу перезаряжал двустволку. Гильзы, как я заметил, он не выбросил, а сунул в карман. 'Неужели сами заряжают?' Хотя все было возможно — могли грабануть какой-нибудь охотничий магазин, там и порох, и пули, и дробь, все было.
— Ушел, сука, — объяснил стрелок. — Эти мутанты носятся как зайцы.
— Да, малость не получилось, — согласился седой. — Никто не думал, что они до засады не дойдут.
Я же обрадовался, хоть один да на воле — уже есть на что надеяться.
Те, что ждали нас впереди, тоже слезли и шли к нам, правда, не все, несколько человек сразу разошлись по сторонам. Похоже, они кого-то побаиваются.
Я обнял испуганного Ромку и шепнул ему в ухо:
— Не бойся, видишь, они не собираются нас убивать. И это не ведьмы.
— Я знаю, — шепнул в ответ парень. — Это Нефтяники.
— Правильно, пацан, — седой расслышал, о чем мы говорили. — Мы местные, а вот на счет убивать — все может случиться. Все будет зависеть от того, что вы о себе расскажете.
Потом он повернулся к своим:
— Мы никого больше не упустили, они шли вчетвером?
— Да, — из толпы вышел толстый мужик, тоже с бородой, только не седой, а рыжей.
Я удивился — уже давным-давно я не видел толстых людей. Не знаю, что с нами произошло после войны, но все люди, которых я знал, были сухощавыми. Хотя с нынешним питанием особо не потолстеешь.
— Вроде бы был еще кто-то, Валентина заметила, но явно не с ними. Вроде как следил за этими, а может, просто показалось.
— Ладно, тогда концерт окончен. Ведите их в лагерь, там разберемся.
— Подожди, шеф! — раздался удивленный голос. Один из мужиков поднял мой рюкзак. — Посмотрите-ка, что тут!
— Не трогай ребенка! — Ольга бросилась к мужику. Окружавшие вскинули оружие.
— Не стреляйте, — закричал я. — Там наш сын.
Я тоже кинулся туда, опешившие нефтяники остановились. Ольга выхватила Иван Ивановича из рук мужика, я встал рядом с ней и обнял прижавшегося ко мне Ромку. Ольга кинула на меня странный взгляд и едва заметно качнула головой — мол, поняла.
Первым очнулся седой.
— Ничего себе! — он удивленно покачал головой. — Я сто лет не видел младенцев. Вы семья?
Ромка смотрел на меня пронзительными глазами — что я скажу?
— Да, мы семья, — подтвердил я и почувствовал, что Ромка еще сильнее прижался ко мне. — И мы никому не сделали ничего плохого.
Однако местный вождь уже справился с собой:
— Ну, про это мы не знаем. Надеюсь, это правда. Придем домой — разберемся.
Он подошел ближе, погладил 'младенца' по голове и спросил:
— Как зовут?
— Ваня, — ответили мы в три голоса.
Седой засмеялся:
— Теперь вижу — точно семья.
Я не услышал в его голосе враждебности — может, повезет и все обойдется?
Но я сильно ошибался — не повезло. Правда, совсем не из-за подозрительности Нефтяников. Тут мы были на высоте — непревзойденный актер Ванюша устроил настоящий моноспектакль. Он гулюкал, пускал пузыри и тянул руки к шедшим рядом мужикам. Я сам видел — многие стали подозрительно отворачиваться и, пряча глаза, сморкаться, словно, всех поразил неожиданный насморк. 'Не переигрывай!' — так и хотелось заявить мне, но я, конечно, молчал. После этого тот же мужик проверил Ольгин ранец, но видно, после ребенка, там ему ничто не показалось достойным внимания, он протянул ранец обратно Зумбе.
Женщины — их было трое, не считая девушку, что шла рядом с главарем — те, вообще, сразу превратились в нашу охрану. Одна все переживала, что ребенок, похоже, голодный.
Нас вели к выходу из этого царства труб — это было понятно по тому, что все большие замятые емкости и идущие к ним эстакады, постепенно редели, теряли свою высотность и объем. 'Значит, живут они не на территории завода, как же они тогда здесь оказались?' И словно я спросил об этом вслух, одна из женщин простодушно сообщила:
— А мы за вами давно следили, но не видели, что вы с ребеночком. То и пугать не стали бы.
Я понял, что Иван опять спасает нас — во всяком случае, женщины уже явно не думают, что мы опасны. Вокруг все больше чувствовалось приближение ночи — небо посерело, тени в перекрученных конструкциях сгустились и спрятали проходы. Стало прохладней, только от металла, когда мы проходили рядом, несло теплом.
— А как с вами мутант оказался? Мы их не жалуем, — действительно ли, женщина была так простодушна или просто нашла новые уши чтобы поболтать, я так и не понял, договорить она не успела.
Из темноты, клочками зацепившейся за очередную эстакаду, в упор ударили очереди. Люди вокруг стали падать. 'Да, что это происходит?! Из огня да в полымя'. Я не успел даже додумать эту мысль, а сам уже лежал на теплом асфальте. Одной рукой я прижимал Ольгу, другой голову Ромки. Когда падал, дернул обоих за собой.
— Не шевелись! — приказал я. Ромка дергался, словно пытался закопаться в землю.
Нефтяники оказались теми, кем они и выглядели — гражданскими людьми с оружием. Они начали кричать и пытаться убежать из-под огня, лишь седой и еще пара мужиков, сразу начали стрелять в ответ. Те, кто напал на нас, тоже были не лучше. При таком раскладе — еще не совсем стемнело, людей было видно отлично и при факторе неожиданности, даже мои ребята с Поста завалили бы большинство с первых выстрелов. Здесь же погибших было всего двое — та самая женщина, которая все порывалась болтать с нами и еще кто-то в стороне. Он тоже сразу упал и больше не двигался. Женщина лежала рядом с нами, её откинуло на спину и сейчас открытые глаза удивленно смотрели в небо. Умерла она мгновенно — наверное, попали в сердце, потому что голова была целой. Были еще раненные, но в основном стрельба была совершенно не эффективной.
Я повернул голову и встретился глазами с Ольгой.
— Уходим, — прочитал я по её губам. Я думал о том же. Повернулся к Роману и на ухо прошептал:
— Ползем в сторону эстакады, вправо.
Потом подтолкнул его:
— Двигай.
Сам повернулся обратно к Ольге.
— Дай мне Ивана.
Она испуганно взглянула на меня и отрицательно замотала головой.
— Не дури, со мной ему лучше.
Не знаю, подействовали мои слова или вмешался сам Иван, но она вдруг согласилась и подала ребенка мне. Я перехватил его, прижал к себе правой и прошептал:
— Серьезная заваруха, Ваня. Так, что терпи.
Честно сказать, в глубине души я надеялся на чудо — типа как тогда, в избушке людоеда, может сейчас тоже сам побежит — но в это раз он просто изображал дите.
Мы почти ушли, в суматохе добрались до колонн ближайшей эстакады, еще чуть-чуть и мы бы скрылись в переплетении труб. Казалось, до нас никому нет дела, и я уже прикидывал, куда рвануть дальше. Тем более, ночь накатывалась все быстрей и возможность потеряться в ней, становилась реальностью.
Но сегодня был явно не наш день. Поле боя вдруг осветилось — со стороны нападавших заревели моторы и вспыхнули яркие фонари. Я не сразу сообразил, что это фары мотоциклов — отвык от такой техники. 'Как они подкрались?' Я мог поклясться, что не слышал звука моторов, а мы шли по заводу уже давно. 'Неужели прикатили?' Это значит, атакующие готовились к этому нападению заранее. Похоже, мы попали в какие-то местные разборки.
Стрельба внезапно прекратилась, и, перекрывая рев мотоциклов, в сумраке загремел голос, усиленный мегафоном:
— Бросайте оружие! Всем на землю и руки за голову! Иначе перестреляем всех как крыс!
К моему удивлению, голос был женский. Нефтяники остановились и, как мне показалось с облегчением, что все кончилось, начали бросать ружья на асфальт. Тот же голос, издеваясь, продолжил:
— Ну, что, Паша, допрыгался? А я тебя давно предупреждала, не зли меня.
— Пошла ты, сука!
Седой вдруг схватил только что брошенный автомат, дернул затворную раму и вскинул к плечу. Однако выстрелить он не успел — засверкали вспышки выстрелов и его отбросило назад.
— Папа! — к нему кинулась та девушка, которая изначально была в его компании.
— Не стрелять! — голос женщины был злым. — Не стрелять!
Из темноты появились нападавшие — они подбирали брошенное оружие и относили его к мотоциклам. Среди победителей не было не одного мужика — сомнений не было, это те, про кого рассказывал Ромка — ведьмы. У меня перед глазами сразу мелькнула картина, которую мы видели на площади Пушкина. К черту! Я не хотел умирать, а умирать таким способом не хотел вдвойне. Но, главное, и это было, пожалуй, сильнее переживаний за себя, я не хотел, чтобы погибли те, последние, кто дорог мне на этом свете — Ольга, этот маленький сирота Ромка и, конечно же, этот странный младенец, Иван. Он как-то незаметно вошел в мою жизнь и занял в ней свое место.
Уходить было поздно — перед нами стояли две крепкие девки в кожаных куртках и кожаных штанах, с Калашниковыми в руках. 'Что за хрень?! — мелькнуло у меня в голове. — Кино что ли?' Где-то, когда-то я видел подобное в американских боевиках, антураж был самый тот — разрушенный город, мотоциклы, девки в коже с оружием. Но тут был не Голливуд, а самая обычная российская провинция. И это происходило совсем не в кино.
— Сестра! — крикнула одна из девушек. — Вот они! Те, кого искали.
'Нас искали?! Это еще что за дела'. То, что ведьмы знали про нас, удивило меня даже больше, чем их вид.
— Иду! — к нам направилась женщина с мегафоном в руке. Та самая, что командовала.
По пути она остановилась возле девушки, плачущей над мертвым седым. Ведьма наклонилась и обняла девушку за плечи:
— Не плачь. Он всего лишь мужик, у нас тебе будет лучше. Мы все сестры.
— Пошла ты, сука! Лесбиянка задроченная!
Девушка вскочила и попыталась ударить ведьму, та спокойно перехватила руку, и в ответ сама закатила девушке хлесткую пощечину. Потом дернула её за плечо так, что та улетела к ней за спину. Не оборачиваясь, ведьма приказала:
— Присмотрите за ней! Не бить, увижу синяки, пристрелю.
Потом уже спокойно добавила:
— Дурочка. Но, ничего, перевоспитаем. Сама перевоспитаю, своими руками.
Она остановилась рядом со своими подчиненными и уставилась на нас. Свет бил мне в лицо, и я не мог нормально рассмотреть её. Разглядел только фигуру — высокая, плотная и так же, как и все затянута в кожу.
— Блин! — в её голосе прорвалось удивление. — Этот мудак не врал, у них точно ребеночек!
Потом повернулась и крикнула:
— Гоните сюда урода!
Раздались ругательства — женщины в темноте гнали кого-то — затем из-за спины старшей выскочил странный мужик. Лысый, почти голый — лишь какие-то портки прикрывали зад — он подобострастно склонился перед ведьмой и зашамкал ртом с несколькими зубами.
— Это они! Они! — из-за отсутствия зубов он отчаянно шепелявил. — Они не из Славинска. Из лесу пришли.
— Но ведь в лесу же нельзя жить? — как бы сама у себя спросила старшая. — Ведь там мутанты. Никто еще не вернулся.
