— Чёрт возьми, Дэниэл! Если вы даже сейчас не можете договориться о продаже вам товара, то какой смысл оставаться в этой дурацкой стране?! Всё равно это трата времени.
— Френсис, пойми, если бы речь шла только и исключительно о коммерции, я бы и в самом деле трижды подумал, прежде чем со всем этим связываться. Но я англичанин, и у меня есть долг перед своей Родиной. Так что я не отступлю.
— Долг перед Родиной священен, о чём говорить! Но я предпочитаю выполнять его так, чтобы это принесло максимальный доход. Как мой дядя и тёзка.
— Тихо, Френсис! Здесь твоего знаменитого родича мнят преступником, так что даже случайно лучше не упоминать его фамилии.
— Да всех они нас преступниками считают, — капитан махнул рукой.
— То, что трудно добиться от них продажи чего-то прямо сейчас — весьма досадная штука. Ну, допустим золота и серебра они и в самом деле изрядно потратили на выкуп. Но для меня было неприятным сюрпризом, что на продажу серебра они не согласны ещё целый год после этого, хотя рудники работают беспрерывно. У них слишком велико потребление серебра внутри страны.
— На что же они его тратят?
— На зеркала. Причём производство организовано крайне нерационально. Мол после каждого зеркала работник отдыхает, помещение проветривают... Потому мастерские загружены в лучшем случае наполовину. Да и на рудниках тоже... не заставляют пахать работников в полную силу. Мол, нельзя их заставлять работать до смерти. В результате те рано бросают работу к старости, а государство ещё обязано кормить этих дармоедов! И они считают этот порядок разумным!
— Послушай, если у них в ходу зеркала, то тогда должны быть популярны европейские платья, шляпы, духи, пудра и прочее... А у них это всё не очень популярно.
— Да, спрос на такие вещи сдерживается искусственно. Я уже выясни этот вопрос — торговать этим они нам не разрешают.
— Но зачем тогда зеркала?!
— А вот это весьма интересно. Я так понимаю, что зеркала они в мастерских используют. Они экономят дрова для огня, а вогнутое зеркало способно дать жару для холодной плавки. Впрочем, чтобы разобраться в процессе, нужен хороший механик, а я во всей этой технике полный баран. Да, это, пожалуй, самое важное. Вези сюда механиков поискуснее и проповедников похитрее и поязыкастее. Конечно, формально они нам проповеди запретили, но ведь те, кто поумнее, без труда могут замаскировать проповедь под видом науки и философии. А на науки и философию местные падки.
— Скажи, а коки нельзя закупить?
— Увы. Тут у них тоже глупая заморочка: мол, они у себя коку ограниченно выдают, и потому никого ею не гробят, а мы, мол, загробим рабов на плантациях. Как будто рабы всё равно не дохнут! Но они, как перевёл Бертран, не хотят брать грех на душу. В общем, щепетильничают. Но вообще не стоит думать, что инки во всём едины. Есть наместник, крайне упрямый и подозрительный старик. Тот нас только терпит, и рад выслать под любым предлогом. Одно тут хорошо: долго он ни при каких раскладах не проживёт, а его зам, вроде, более вменяем. Но когда-то он ещё займёт кресло наместника! Есть глава местной купеческой гильдии, и Золотой Слиток, который ведает здесь финансами. Они вроде не прочь торговать, но при этом связаны кучей ограничений. Ну, например, глава гильдии предлагал мне закупить продукты сельского хозяйства. Но при этом цену заломил... в общем, выгоду можно поиметь, но в Аргентине оно дешевле будет. А ниже не может, таким образом они труд своих крестьян обесценят. Не, хлопок и кукурузу лучше в той же Аргентине закупать. Конечно, тут без риска, а иметь дело с Испанской Короной — риск. Но тут и вовсе овчинка не стоит выделки.
— Ну, значит, ты не до чего не договорился?
— Нет, почему же — несколько прессов для выдавливания семян подсолнечника мне обещали подвезти вечером. Если найти в Англии подходящего механика и запатентовать это за нами — тут возможно сорвать куш. Вообще тут стоит поискать интересных изобретений. Плотины и водопроводы нам, конечно, ни к чему, но наверняка есть что-то мелкое и легко продаваемое. Потому тащи сюда механиков, часовщиков, в общем, кого найдёшь. И объясни им, что риск минимален. Для них убить белого человека — скандал.
— Сейчас — да! Ну а если они поймут, в чём твой долг перед Англией состоит?
— Думаю, что даже и тогда дело ограничится высылкой. К тому же, я не буду действовать в одиночку, найду союзников. Многие считают нынешнего императора безнадёжным в этом плане — но посмотрим. Вроде он не лишён здравомыслия, и если поставить его перед выбором: "Всё равно твоих дочерей будут иметь белые люди, но выбирай, как жён или как наложниц?", он вполне может согласиться на первое... Ну а если не согласится — значит, сам себе враг.
— Не знаю, Дэниэл. Говорят, что он и в самом деле патриот, и в силу этого будет отказываться продать свою страну и ради выгоды, и под угрозами. Такие люди среди индейцев изредка встречаются, и вылечить их можно только выстрелом в голову.
— Не отрицаю, может и так. Ну, тогда надо продвинуть более лояльного наследника. После того, как эти щенки выбыли из гонки, место расчищено, и возможны варианты.
— А точно выбыли?
— Говорят, что у них съехала крыша. Тут, конечно, деспотия, но даже инки не настолько сумасшедшие, чтобы выбирать на престол полоумных. Есть, правда, одна проблема: говорят, супруга Первого Инки, которую подозревали в бесплодии, беременна. Если родится мальчик... Впрочем, и тут дело в принципе можно поправить. Тем более что мы едем в Куско, старикашка-наместник не желает оставлять нас в Тумбесе! Впрочем, столица как раз удобнее для наших дел...
— Ладно, Дэниэл, завязываем. Чувствую, что мы перепили виски, раз так даём волю языкам.
— Нашего языка они не понимают!
— Кто их знает... — сказал Френсис, опасливо оглядываясь, — деспотия всё-таки не море. Море может утопить, но не может вздёрнуть. А деспотия может сделать и то, и то. Ладно, я лучше лягу вздремну.
И с этими словами он встал и вышел.
Этим же вечером в неверном свете свечи в спальне наместника сидели трое — сам Старый Ягуар, Асеро и Золотой Слиток. Старый Ягуар говорил:
— Послушай, Асеро, пока не поздно, пошли этих англичан куда подальше. Я же их хитрые рожи насквозь вижу — замышляют какую-то пакость.
— Послушай, Старый Ягуар, я и рад бы, но связан решением, которые приняли Носящие Льяуту. Если я не выполню его, могу даже льяуту лишиться. Ведь даже Горный Ветер вынужден согласиться на то, что по крайней мере некоторое время их придётся терпеть. Натиск двух держав сразу мы можем не выдержать.
— Никогда трусость не приводила ни к чему хорошему, — мрачно сказал Старый Ягуар, — это чушь, что на войне трусы выживают лучше других. Трусы как раз и гибнут.
— Дело не в трусости, — печально ответил Асеро. — Это было слишком просто. Дело в том, что очень значительная часть населения против изоляции. Чиморские торговцы хотя торговать, а не на аквафермах работать.
Старик добавил:
— Асеро, поверь, эти люди могут тебя убить. А ты как Манко, который не верил Кискису насчёт своих дружков-испанцев, пока не убедился на своей шкуре напрямую и едва не поплатился за это собственной жизнью.
— Нет, я понимаю это. Я не вижу в них своих друзей и братьев, как видел Манко в тех негодяях-испанцах. Понимаю, что у них тут моральных барьеров нет... Когда ел с ними, внимательно следил на тему перстней с ядовитым секретом на руках и прочих хитростей. Из них, пожалуй, Бертран самый приличный, да и то для него, скорее всего, "убить тирана" доблесть, а не преступление. Я надеюсь тут скорее на их благоразумную осторожность, практичное нежелание рисковать собой... фанатиками они не выглядят, а всем остальным умирать не хочется. Но вот убрать меня без риска для своих персон они бы скорее согласились.
— Не понимаю, отчего такая паника, — вмешался Золотой Слиток, — если купцам выгоднее торговать, чем воевать, значит, они будут торговать. По крайней мере, они заинтересованы в нашем хлопке. Так что соглашения надо подписывать. Будем торговать — не будет войны.
— А зачем им хлопок? Не для пороха ли? — спросил Старый Ягуар с ехидцей.
— Ну почему именно для пороха? — спросил Золотой Слиток. — Они тоже могут сделать мануфактуры, чтобы производить ткани...
— А кому сбывать, если собственное население нищее? Не верю я этим пройдохам. Торговля лишь предлог. Сначала приходит миссионер, потом купец, за ним солдат. От миссионеров мы в своё время отделались, а теперь купцы... от них тоже отделаться надо. Или ты, Золотой Слиток, снимешь за это с Асеро льяуту?
— Ты думаешь, дело лично в нас? — спросил Золотой Слиток. — Тогда скажи, почему в твоём Чиморе столь многие за торговлю? Почему даже твой заместитель склоняется скорее к тому, чтобы это соглашение подписать? Да потому что есть чем торговать, не только порохом! Тот же жемчуг надо куда-то сбывать.
Асеро не мог отметить, что насчёт жемчуга Золотой Слиток, пожалуй, прав. Разведение жемчуга, поначалу рассчитанное на торговлю с Испанией, теперь привело к его перепроизводству. Если раньше горожанки ходили почти без украшений, то теперь каждая девушка носила ожерелье из жемчуга, порой и не одно. Часть его, конечно, шла вглубь страны. Просто взять и закрыть фермы казалось тоже нецелесообразным, ибо мясо жемчужниц ели и люди, и скот, створки раковин шли на изделия из перламутра (недавно вошло в моду бельё с пуговицами). В общем, торговля решала этот локальный вопрос.
Золотой Слиток добавил:
— Тем более что разорвать контракт можно в любой момент, мы это учли и проверили.
— А я тебе отвечу, что торговать хотят потому, что слишком много в стране дураков! — ответил Старый Ягуар. — И балованных неженок. Вот мне 14 было, когда я был вынужден жениться. И взял на себя ответственность и за жену, и за ребёнка. Некоторые тут хихикаю многозначительно. Только я жены долго не касался, пока она малыша кормила, я боялся, вдруг она забеременеет, и молоко испортится, а то и вовсе пропадёт? Так что коснулся я жены много, много позже, когда уже война кончилась и мы обрели хоть какое-никакое жильё, а малыш подрос. А мои внуки и правнуки что? Привыкли ко всему готовенькому. И боятся таких трудностей, которые мы, их деды, и не заметили бы.
— Ну, если начнётся война, любой замечает, — сказал Золотой Слиток, — и ведь Небесный Свод тоже твоего поколения, а пишет, чтобы договор подписывали.
Асеро добавил:
— Допустим, я заупрямлюсь и не подпишу. Такое самоуправство мне не простят. Меня попытаются лишить льяуту. И чем бы не закончилась попытка, о ней узнают и в Англии, и в Испании. И тогда, поняв, что моя власть непрочна, на нас нападут. Нет, я не могу так рисковать. Придётся мне это несчастное соглашение подписать, — вздохнул он.
Старый Ягуар посмотрел на него с тоской. "И ты, Брут" — как будто читалось в его глазах.
— Пойми, я тут человек подневольный.
— Понимаю. Но и ты понимай, что за этим стоит. Ты боишься, что в случае войны народ не будет так же воевать, как воевал при Манко. Так?
— Пусть так. Но ведь и Манко тоже не хотел войны и всеми силами старался её избежать. И тебе ли не знать о тех бедах, которые война принесла на нашу землю.
— Я знаю. Но знаю и другое. Знаю, что слишком многим хочется приобщиться к цивилизации. Не в том смысле, что хочется лучших произведений культуры. Я нисколько не осуждаю того же Горного Ветра за то, что тот на досуге переводит их знаменитого драматурга Потрясающего Копьём. Но ведь многим нужно не это! Хотя они в этом прямо и не признаются, но тянет их на ту цивилизацию, где деньги, пайковые компании и высасывание соков из тех, кто попал в эти паучьи сети. Асеро, ты ведь видел бывших рабов? Понимаешь ведь, что продажа жемчуга будет оплачена и жизнями таких же несчастных, как они?
— Но ведь белые люди согласились опубликовать у себя мою речь против рабства. Без этого я бы не согласился.
— А ты уверен, что они не обманут тебя? Как ты их проверишь?
— Обман рано или поздно раскроется. А мы будем рвать отношения при первом же обмане.
— А сейчас как будто обмана нет!
— Прямого нет. Послы показали грамоты, заверенные Британской Короной, тут не придерёшься.
Старый Ягуар только грустно покачал головой:
— Понимаю я тебя, Асеро. Вот я нередко со своим помощником спорю, а у тебя таких, как мой помощник, сильно больше одного. Нелегко тебе их перебороть. А теперь и Инти слёг. Передай ему пожелание скорейшего выздоровления. Да вот только коготок увяз ? всей птичке пропасть. Помни это!
— Как любит говорит Инти: делай что должно, и будь что будет. Конечно, я передам Инти твои пожелания и надеюсь, что наши опасения окажутся напрасными.
На следующий день Асеро подписал злополучный документ. А когда он в тот же день собирал свои вещи перед отъездом и старался ничего не забыть, Старый Ягуар сказал ему напоследок: "Больше верных людей тебе надо. Ты поскреби по сусекам, авось найдёшь".
— И снова бывший монах
Прошло уже больше года с тех пор, как Золотой Подсолнух получил своё теперешнее имя. Прежняя монашеская жизнь казалась ему каким-то тяжёлым сном. Благодаря усердию и природным способностям ему в основном удалось догнать своих соучеников в тех предметах, где он отставал, а испанский и латынь ему учить было не нужно, он мог бы их и сам преподавать. Конечно, можно было учиться и дальше, но надо было думать о дальнейшей карьере. В принципе, остаться в университете в качестве преподавателя для него было бы самым приемлемым вариантом, но время для этого было не самое удачное. В тумбесском университете после ухода старейшего амаута Хромого Медведя создалась такая обстановка, что многие амаута были вынуждены бежать оттуда в столицу, так что мест здесь не было. Сути конфликта Золотой Подсолнух не очень понимал, но, судя по всему, в ближайшие годы едва ли что могло измениться.
Военная служба его не прельщала, да и физически он недостаточно крепок для неё, гражданская казалась скучноватой. Конечно, если он сам не определится, то рано или поздно его распределят, но как-то не хотелось передоверять решение своей судьбы другим людям....
Но вдруг всё резко изменилось. По возвращении в общежитие Золотой Подсолнух узнал, что его ждёт визитёр. Кто — неизвестно, ибо воин не снимал шлема. Юноша внутренне насторожился. Вроде бы бояться в Тавантисуйю нечего, но один грешок за ним всё-таки водился — он встречался с Прекрасной Лилией. Точнее, что значит "встречался"? Да, они были знакомы, он иногда помогал ей с латынью, которая у девушки не ладилась, и в общем-то не смел мечтать о чём-то большем. О того, как относится к нему девушка, он понять не мог. Вроде он ей симпатичен... В самом факте его знакомства с дочерью Первого Инки не было ничего предосудительного, но при желании это можно было повернуть как угодно.
Когда они с нежданным визитёром зашли в комнату и остались наедине, тот снял шлем и Золотой Подсолнух разинул рот от удивления — перед ним был сам Первый Инка.
— Извини, что пришлось тебя немного испугать, — сказал Асеро, — но мне нужно переговорить с тобой наедине, а если я приглашу тебя во дворец или нанесу тебе официальный визит, то это привлечёт слишком большое внимание.
