— Кто такие? — недружелюбно поинтересовались со стены, стоило нам подъехать ближе. Недружелюбие было подкреплено выставленным за кромку стены арбалетом, направленным в нашу сторону.
— Ждите здесь, говорить буду я, — бросил я товарищам.
Тронув поводья, я подъехал ближе к стене и, не обращая внимания на напрвленный в мою сторону арбалет, крикнул:
— Я тейрн Эйден Кусланд, а это — мои спутники!
— Да? И что вам надо? — часового мой титул не впечатлил, что было, в общем, ожидаемо — в Морозных горах живет немало племен, для которых ферелденские титулы не значат ровным счетом ничего.
— Есть разговор! — крикнул я в ответ, — передайте своему старосте, или кто у вас там главный, что я хочу пообщаться с ним.
— Да? И с чего это нам пускать тебя в деревню, тейрн?
— Об этом я готов говорить с вашим предводителем! — я знатно рисковал, ведя разговор таким образом, ведь часовому, по сути, ничто не мешало пристрелить меня, — это касается Андрасте.
— Ждите, — раздалось со стены после недолгого молчания.
Пожав плечами, я отъехал к своим. К чести сектантов, ждать пришлось недолго — меньше чем через час постовой вернулся и крикнул:
— Входите! И помните — выкинете что-нибудь — получите проблемы!
— Они само воплощение гостеприимства, — съязвила Каллиан, проезжая через открывшиеся ворота.
— Они сектанты, — пояснил Гаррет Хоук, напросившийся с нами в поход, — подозрительность у них в крови.
— И они не боятся идти на конфликт, — добавил Стэн, — чувствуют за собой силу.
В деревне жители провожали нас подозрительными, а то и откровенно враждебными взглядами. Казалось, стоит нам свернуть куда-то с пути в церковь, где обосновался лидер сектантов, как местные тут же порвут нас в клочья. Осматривая деревню по пути наверх, я сделал вывод, что даже у нас возникнут проблемы, решись мы на открытое противостояние. Сомневаюсь, что у местных есть маги, однако даже без чародеев сектанты были довольно многочисленны, и не факт, что в домах фанатиков не припрятано что-то посерьезнее топоров и вил.
Как это ни странно, церковь, в которой меня ожидал староста поселения, ничуть не напоминала огромный храм, показанный в третьей части игры. Вполне возможно, что после открытия Убежища его банально перестроили, придав характерный помпезный стиль. Проведя рукой по воротам собора, я невольно улыбнулся — возможно, через несколько лет к этим воротам Кассандра Пентагаст приколотит декрет о возрождении Инквизиции. Надеюсь, в этой истории до ее создания не дойдет — иметь в мире неподконтрольную организацию, действующую по всему Тедасу, мне не с руки. С этой мыслью я, толкнув входную дверь, вошел внутрь прихода.
* * *
-... возрадуйтесь, братья, и приготовьте свои сердца к тому, чтобы принять священный долг защитников нашей матери, — вещал седобородый, но все еще крепкий дед перед прихожанами, — так возвысим же голоса наши, ибо вознесет она верных слуг своих...
В этот момент староста и, по совместительству, духовный лидер сектантов прервался, заметив мою компанию. Дед открыл было рот для отповеди, однако я, вместо того, чтобы лезть напролом к старику, махнул рукой и, не говоря ни слова, встал у стены, всем своим видом показывая, что не желаю прерывать проповедь. Я мог как угодно относиться к религии, но не понимать ее влияния на местное население не мог.
Староста, похоже, не рассчитывал на такую реакцию, но все же, собравшись, продолжил проповедь. Тем не менее, наше присутствие прихожан нервировало — то один, то другой нет-нет, да и огладывался на стоящих у стены чужаков. И взгляды эти были далеки от всепрощающих.
— На сегодня все, дети мои, — закончил, наконец, молебен священник, — а сейчас я должен заняться нашими гостями.
— Познавательно, — вполголоса произнес я, когда прихожане потянулись к выходу.
— Только не говори, что тебе понравилось, — кисло произнесла Каллиан, которая не была большой любительницей религиозных россказней.
— Не в этом дело, — опередил меня Гаррет, — религия часто отражает культуру народа, ее исповедующего, и многое может о нем рассказать. Поэтому андрастианство и распространилось по всему миру — оно не только призывало к свержению власти магов, а значит и Тевинтера, но и учитывало местные верования, и смогло врасти в сознание людей и эльфов. Это потом Церковь Света стала управляться из Орлея, став более... Догматичной.
— Приветствую вас в нашей деревне, — не похоже было, что старосте досталяет удовольствие принимать гостей, однако не выказать элементарного гостеприимства он не мог, тем более к тем, кто проявил к нему элементарное уважение, — что привело Вас в такую даль?
— Не скрою, цель у нас далека от желания приобщиться к вашей общине, — начал я, — и, уверяю вас, в ином случае мы бы не пришли в ваше поселение. Тем не менее, долг перед моей страной призвал меня искать исцеления для одного эрла, который тяжело болен. Государство на пороге гражданской войны, и это в то время, как с юга наступают орды Порождений Тьмы, ведомые Архидемоном — драконом, извращенным богомерзкой скверной.
Краем глаза я отметил, как удивленно посмотрел на меня Хоук — мужчина явно не думал, что я способен на высокопарные речи. Что поделать — религиозные фанатики только такой язык и понимают.
— Мне понятны твои цели, — кивнул священник, — наша обшина не хуже вас понимает, в чем состоит долг защитника. И все же зря ты пришел сюда — лекарства здесь нет и никогда не было.
Как ни странно, старик нападать не спешил — видимо, не став мешать молебну, я прибавил пару очков в глазах фанатика.
— А как же брат Дженетиви? По его записям, Урна Священного Праха находится где-то здесь.
Я мысленно выругался. Б**ть, Каллиан, кто тебя за язык тянул?! Хотя я сам виноват — знал же о несдержанности эльфийки.
— Чужаки все портят, — лицо старика исказилось гневом, — они приводят других чужаков, и не успеешь оглянуться, как Убежище станет другим!
— Стойте! — вскинул я руки, отчаянно пытаясь подобрать нужные слова, — уважаемый старейшина, моя спутница никоим образом не желала оскорбить Вас и вашу миссию защитников! Мы действительно пришли сюда в поисках Священного праха, однако клянусь честью тейрна Кусланда, о вашем присутствии здесь никто не узнает! Прах нужен исключительно для лечения эрла Эамона Геррина — лишь ему под силу поддержать законного короля, остановив братоубийственную резню на радость проклятому дракону!
— Без разницы! — гнев старика, казалось, можно было пощупать, — мы готовы на все, чтобы защитить нашу деревню и реликвию!
С этими словами из темных ниш в стенах вышло шестеро одоспешенных солдат, а сам старик перехватил посох поудобнее. Я обреченно вздохнул — похоже, резни избежать не получится. Хоук поигрывал посохом, готовый в любой момент пустить его в дело, я и Стэн положили ладони на рукояти мечей, а Табрис — на кинжалы. Казалось, одно лишнее движение— и прольется кровь, как вдруг...
— Эйрик! Достаточно!
Боковая дверь открылась, и из нее вышел худощавый бородатый мужчина. В отличие от остальных, его вооружение было куда как более добротным — сильверитовая кольчуга, усиленная пластинами, и огромный даже для кунари двуручный лабрис поневоле внушал уважение. Интуиция буквально взвыла — этот человек был опаснее чем все сектанты вместе взятые.
— Ты говорил о проклятом драконе, чужак, — мужчина прошел через оцепление и требовательно ткнул в меня пальцем, — поясни!
Я облегченно выдохнул — похоже, мои слова про архидемона все же достигли нужных ушей. Правда, несколько не тех, на которые я рассчитывал.
— Начался новый Мор, — произнес я, смотря в глаза воину, — их ведет Архидемон — древний бог-дракон, извращенный скверной и стремящийся уничтожить весь Тедас. А Ферелден остался без короля, и один из дворян узурпировал престол, обойдя последнюю волю правителя. Надежда лишь на эрла Эамона Геррина, который мог бы подтвердить притязания сводного брата короля, но его отравили, и лишь Священный Прах Андрасте способен исцелить его. Объединившись под властью нового правителя, мы сможем набрать новую армию и низвергнуть проклятого дракона обратно туда, откуда он вылез.
— Значит, вы пришли сюда из-за древней реликвии, — протянул воин, — так будет тебе известно — Андрасте превозмогла саму смерть и вознеслась, переродившись в совершенную форму дракона!
— А что с Прахом? — нахмурился Гаррет, очередной раз перехватывая посох.
— Прах все еще здесь, — патетично выдал воин, — но к чему нам пепел, когда мы служим пророчице, воскресшей во всем своем величии?!
— Драконоп...ммм, — Стэн, молниеносно среагировав, зажал рот возникшей было Каллиан. Я благодарно кивнул кунари — не хватало только накалять обстановку сверх меры.
— А я могу увидеть вашу Андрасте? — я знал, что сектанты считают богиней дракона, но пусть думают, что я решил проибщиться к их вере — с фанатиками так проще.
— Перевоплощение пророчицы не завершено, и лишь ее последователям дозволено лицезреть ее, — глаза бородача свернкули фанатичным огнем, — но когда она возвысится, то взлетит над народами во всем своем великолепии! Впрочем, возможно, ты и твои воины станут верными рыцарями, увидев истинное чудо.
На языке Табрис явно вертелось что-то нелестное, однако Бересаада предусмотрительно не отпускал Каллиан, зажимая рот латной перчаткой, а потому эльфийке оставалось лишь сдавленно мычать, бешено вращая глазами.
— Пожалуй, пройдя испытание, вы сможете присоединиться к нам, — решил мужчина, — я проведу вас к Урне со смертным телом пророчицы, что мешает ей возвыситься. Ее смертное тело охраняет древний страж, что существует со времен основания храма. Он не признает нового облика нашей пророчицы, и не дает ей возвыситься. Это и будет твоим испытанием.
— Колгрим, ты уверен? — неожиданно вступил старик, — ни один чужак не посвящался в наши таинства со времен основания Убежища!
— Помолчи, Эйрик! — прикрикнул Колгрим, — коль скоро сии воины пришли в нашу обитель, возможно, сама воля Андрасте привела их к нам! Тем более, что их священная цель — уничтожение богомерзкого падшего дракона. А это дело, угодное нашей пророчице — Архидемон-дракон одним своим обликом оскверняет нашу пророчицу! Прошу вас, следуйте за мной.
Глава сектантов развернулся и направился к выходу, а кольцо воинов расступилось, пропуская нас. Я облегченно выдохнул — мы прошли по лезвию ножа, но кровопролития все же удалось избежать.
* * *
— Эйден, ты с ума сошел?! — вызверилась на меня Каллиан, стоило только воротам в храм с Урной закрыться за нашими спинами, — ты понимаешь, что этим проклятым сектантам-драконопоклонникам веры нет?! Я готова закрывать глаза на многое, но драконы — это нечто за гранью добра и зла!
— Ты бы предпочла прорываться с боем через пещеры, заполненные фанатиками и их драконами? — парировал Хоук, — сомневаюсь, что нам бы хватило сил сладить со всеми. И даже если бы нам удалось перебить всех сектантов, как бы ты сражалась против высшего дракона? И я молчу о том, что не реши Эйден дело миром, нам пришлось бы вырезать все Убежище — стариков, женщин, детей. Ради Урны с прахом ты готова на это пойти?
— Можно было бы договорится с селянами, — стушевалась Табрис, — открыть им глаза...
— Религиозные фанатики редко прислушиваются к голосу разума, — лаконично заметил Стэн.
Последняя фраза заставила эльфийку окончательно замолчать — девушка, похоже, вспомнила эльфинаж и чуть не случившуюся резню.
Пока мы шли по пещерам и залам храма, скрытого в горах, Колгрим, желая, видимо, произвести впечатление на потенциальных неофитов, провел нам целую экскурсию, показав, как выращиваются и воспитываются драконы. Надо сказать, ему это удалось — селекционная фабрика для гигантских рептилий была не тем, что я ожидал увидеть пусть и в фэнтезийном, но средневековье. Не в последнюю очередь именно поэтому я, как мог, оттягивал конфликт — на местных Павловых и Мичуриных у меня имелись свои планы, и обретение способностей Потрошителя стояло далеко не на первом месте.
— Добро пожаловать, паломники, — раздался потусторонний голос. Хоук едва слышно выругался, едва сдержавшись от того, чтобы запустить заклинание на голос.
— Страж Праха, — вполголоса произнесла Каллиан.
— Да, я Страж Праха, — подтвердил человек, — долгие годы я ждал вас. Мой священный долг — охранять Урну и открывать путь страждущим, пришедшим поклониться пророчице. Так будет во веки веков, пока не рухнет империя.
— Империя? — переспросил Хоук, — Тевинтер уже не тот, что был. Он занимает лишь север Тедаса, и из последних сил сдерживает нашествие кунари.
— Значит, моя служба скоро исполнится, — коротко ответил Страж.
— Знаешь, а ведь сектанты невысокого мнения о тебе, — заметила Каллиан.
— Эти заблудшие сами не ведают, о чем говорят, — от слов воина эльфийка кинула на меня победный взор, — их настоятель пропитан ядом, и сбил с пути многих других. Забыли они и Андрасте, и клятвы свои.
— Не будем терять времени, — у меня не было желания выслушивать историю храма и его защитников, — как я могу попасть к Урне?
— Явился ты, дабы Андрасте поклониться, — речитативом промолвил хранитель, — коль истинна вера твоя, пройдешь ты испытанья храма. Коль скоро решит перчатка латная, что вера истинна твоя, пройдешь ты к праху. Четыре испытания веры ждут тебя.
— Хорошо, — кивнул я, — я готов пройти испытания.
— Прежде чем войдешь ты в храм, вопрос задать я должен, — взгляд духа словно пронзил меня, — нелегок путь твой был, я вижу. Страданьями отмечен этот путь, твоими и других. Ответь, считаешь ли виновным ты себя в смерти тех, кого убил, дабы переломить судьбу судьбы своей и страны?
Это было близко. Мне крупно повезло, что дух задал вопрос именно таким образом — обобщенно. Не хотелось бы потом объяснять всем, кто на самом деле виновен во всех смертях на Ядовитой свадьбе.
— Будущее не предопределено, — ответил я, — я не могу предсказать последствия своих решений, зато я знал, чем грозит бездействие. Я принял ответственность за последствия, но о решении я не жалею.
— Это все, что я хотел узнать, — принял человек мой ответ, — а что же спутники твои?
— Ты, — повернул страж голову к Стэну, — ты пришел в страну как гость, но в приступе гнева слепого убил семью, что приютила тебя. Скажи, не гложет ли тебя вина за то, что представил кунари в столь дурном свете?
— Я всегда признавал свою ошибку, — коротко ответил Бересаада.
— Похвально, — отметил воин, — а что ты, Хоук? Сомнения в выбранном пути не гложут ли тебя? Хотел бы ты, забрав семью, уйти подальше от войны? Не чувствуешь ли ты ответственность за Лотеринг? За брата, мать и сестру?
— Глупый вопрос, — пожал плечами маг, — конечно, я порой думал о том, как бы повернулась судьба, поддайся я уговорам матери уехать в Вольную марку. Но, что сделано, то сделано, и мне не дано знать о последствиях и возможных вариантах.
— Твоя уверенность делает честь тебе, — покивал хранитель, — а ты, Каллиан Табрис? Ты следуешь за Кусландом, что другом своим считаешь. Не думаешь ли ты, что станешь лишь орудием в руках его однажды?
